«Святые» 90-е Пионер — том первый



Глава 1

Я не знал что за тем окном в которое выпрыгнул, но приземлился удачно, ничего не сломал, хотя и прилично ударился. Встал, отбежал в сторону, и кувыркнувшись, скатился за кучу битого кирпича.
Замер, прислушался. Выстрелы поутихли, зато появилось отчётливое жужжание. Кто хоть раз этот звук слышал, ни с чем уже не спутает. Дрон-камикадзе, небольшой и очень шустрый «самолётик», используется с обеих сторон. И если ещё год назад встретить такого «товарища» было редкостью, то сейчас наоборот, редкость не встретить. Пока жужжит однотонно, можно головой покрутить, поискать его в небе, но если звук нарастает — беги. Почти гарантировано сбить его можно только патронами с дробью, обычными же шансы не высоки. Когда один дрон, ещё как-то, но сейчас они чаще летают стаями, и тут уж без вариантов достанут. Маховик войны раскручивается всё сильнее, военная промышленность выходит на конвейерный уровень, и если в двадцать третьем тратить дрон на одинокого пехотинца никто бы и не подумал, то теперь и роя целого не жалеют, лишь бы поразить цель. Я не Нострадамус, но ещё год-другой такого противостояния, и мы увидим бои дронов исключительно меж собой, и не только в воздухе.
Сейчас же, дождавшись когда жужжание стихнет, я перекинул автомат на спину, и резко поднявшись, рванул к подвалу. Успею, значит поживу ещё, ну а нет, орден получу посмертно. Хотя это не точно.
Половину пробежал, и вот он, тот же противный звук. Похоже что потеряв меня, операторы «мух» своих посадили, а когда я дёрнулся, снова подняли. Но мне не привыкать «делать ноги», опыт имеется. Добежав до стены полуразрушенного дома, щучкой сиганул в подвальное окошко, приземлившись во что-то мягкое. Пошарил руками — тряпье какое-то. Ну и отлично. Сегодня мне фартит с прыжками, мог бы и на кирпичи, или вообще на стекла напороться. Ужом заелозив по тряпкам, отполз в сторону, слушая как за стеной противно жужжит дрон, то резко ускоряясь, то так же внезапно замедляясь. На нервы давит, сучонок. Сидит сейчас оператор где-то в подвале, километров за десять отсюда, и через очки в темноту вглядывается. Не шевельнётся ли где, не дёрнется ли фигурка человеческая.
Ну а вообще, с этим выходом не задалось с самого начала. Машина на которой нас должны были подбросить к лбс (линии боевого соприкосновения), сломалась по дороге, потом «Слон» ногу подвернул, пришлось его оставить. Дальше вроде нормально пошло, задачу выполнили, только возвращаясь, в засаду попали. Кое-как отстрелялись, но без раненых не обошлось. «Дону» руку прострелили в двух местах, «Валдаю» ноги перебило. Как результат, затемно не успели отойти, в лесополке возле деревеньки ничейной пришлось тормознуться. Ну а там понеслась, «немцы» поперли. Так-то деревня эта нахрен никому не сдалась, стоит в серой зоне уже полгода, но когда срочно нужна перемога, страждущие ее и занимают. Подойдут потихоньку, флаг на уцелевшую водонапорную башню поставят, фоточек наделают, да обратно откатываются. И тактика такая у обеих сторон, наверное потому что генералы когда-то одни и те же учреждения заканчивали.
Только сейчас, видимо, не наша очередь, и мы, очень некстати тут оказавшись, помешали плановой перемоге.
Отбив атаку, хотели уходить по темноте, только суки эти жужжащие не дали, и не только фпв кружат, а еще и яга гребанная настроение портит.
В четырнадцатом, когда всё только начиналось, я думал что война если и будет, то такая, типа восьмого года, молниеносная. Постреляли, дошли до Киева, капитуляцию приняли, и по домам. Наверное поэтому я и приехал как только началось, боялся не успеть. Думал с ружьем по городу побегаю, в «казаки-разбойники» поиграю, пока регулярная армия не придет, а там неделя-другая, и победа.
Но реальность с самого начала оказалась иной.
Встретив с поезда, нас — меня и ещё полтора десятка таких же бедолаг, привезли куда-то на окраину, выдали форму ещё советского образца, облезлые железные каски, и построили возле напоминающего коровник здания. Сначала ничего не происходило, потом оттуда вышел лохматый тип в «натовском» камуфляже, прошелся вдоль строя, и криво ухмыльнувшись, удалился.
Простояв ещё минут десять, строй зароптал, торчать на жаре без причины никому не хотелось, но тут появился ещё один, с погонами прапорщика и тетрадкой. Встал напротив, выкрикнул прокуренным голосом:
— Сейчас раздадим оружие, и будем записывать контакты!
— Чьи контакты? — поинтересовались из строя.
— Мамы, папы… Жены!
— А зачем они вам? — спросил тот же голос, на что прапор без всяких экивоков ответил,
— Сообщить о гибели чтобы было кому… — и сделав выразительную паузу, добавил, — в случае чего…
Оружие раздали быстро — калаши и гранаты, а вот переписывались долго. Прапорщик писал неумело, постоянно ронял карандаш на землю, и наклоняясь чтобы поднять, смешно ойкал, хватаясь за спину.
— Дальше диктуйте! — кричал он, переворачивая листок.
Мужики роптали, кто-то про приметы вспомнил, кому-то просто не нравился такой подход, но в итоге все переписались и прапорщик ушел, уступая место ещё одному товарищу без погон, но с очень военной выправкой. Посмотрел тот на нас внимательно, прошёлся взад-вперёд, недовольно сплюнул, и объявил что надо занять какую-то важную позицию.
— Вопросы? — угрожающе набычившись, проревел он, и когда вопросов не последовало, скомандовал погрузку, первым запрыгивая на броню подъехавшей мотолыги.
Я еще тогда напрягся, подумал что не то что-то, но отбросил, подсознательно не веря в реальность происходящего.
— Особое приглашение нужно? — заорал на меня подоспевший прапорщик, подтолкнув к облепленной «пехотой» мотолыге.
Кое-как вскарабкавшись, я умостился на корме, и спустя пару минут наш транспорт уже «летел» по уходящей вдаль разбитой дороге. Ехали быстро, сильно трясло, и удерживаться на броне удавалось каким-то чудом, мне даже показалось что кто-то из моих товарищей по несчастью свалился, но всё произошло так быстро, что на это происшествие просто не обратили внимания. Упал и упал, хрен бы с ним.
Доехав до какой-то фермы, машина тормознула, и разгрузив десант, то есть нас, сразу же рванула обратно.
— Пленных не брать! — голосом раненого бизона заорал товарищ без погон. Но разбежавшись по сторонам, мы никого не нашли, ни живых, ни мёртвых, поэтому, как и сказал командир, в плен никого не взяли.
Оно и войны в тот день не случилось, потусовавшись на ферме, к вечеру нас вернули в город.
Это теперь, пройдя за десять лет через все огни и воды, я могу посмеяться с того случая, а тогда мне было ой как не смешно, вот вообще ни разу.
— «Пионер», к тебе гости! Повторяю, к тебе гости! — затрещало в рации голосом «Беса».
«Пионер», это мой позывной. Как в детстве прилипло, так и хожу. Ну а что, мне нравится, тем более я действительно когда-то был пионером.
Собираясь ответить, вдавил клавишу передачи, но мигнув на прощание, радиостанция замолчала. Аккумуляторы из этой партии почти все были битые, я хоть и выбрал тот что получше, но не прожив и суток, он так же благополучно умер.
А вообще, конечно, новость хорошая, несмотря на свою дурноту. Хорошая в том плане что если гости идут ко мне, значит путь для группы которую уводит Бес, свободен. Дурная же она лично для меня, ибо уходить нельзя, группу подведу, но и воевать мне тоже особо не чем.
Автомат с двумя рожками, да пара гранат. Если повезет, минут на пять хватит.
Пощелкав рацией, — вдруг ожила, отложил ее в сторону. Выживу, заберу. А пока только мешает. Вариантов у меня немного, либо здесь затаиться в надежде что противник мимо пройдёт, либо попробовать наверх отползти, на остатки второго этажа. Что так, что эдак, шансы примерно равны. Кинут гранату в подвал, или не кинут. Заметят с воздуха, или не заметят. Как с тем динозавром из анекдота про блондинку, пятьдесят на пятьдесят. Только лезть наверх чисто физически не хочется, набегался уже, да и какая разница, если шансы одинаковые?
Чтобы не сидеть на месте просто так, подобрался поближе к окошку, автомат положил на колени и прислушался.
Где-то далеко грохочет, но вблизи тишина. Если группа противника слаженная, так и будет, умеют они подкрадываться. Ну а если новичков послали, что тоже вероятно, могут и нашуметь.
Вспомнился один из моих первых выходов в качестве командира группы, тогда же, в четырнадцатом. Как нас не перестреляли на подходе, непонятно, мы ж ни ходить толком, ни маскироваться не умели. Бегали как слоны от куста к кусту, топали, да матерились. Пошли двумя группами, целью тогда нам поставили минометную позицию, найти и сообщить координаты. К тому моменту мы уже освоились, и в некотором смысле почувствовали себя бессмертными. Распределили кто как пойдет, — так чтобы квадрат побольше захватить, а в пути потерялись. В итоге, вышли к цели одновременно, но с разных сторон. Моя группа передала координаты артиллеристам, а вторая почему-то решила самостоятельно минометчиков зачистить. Когда я сообразил в чём затык, поздно было, обычно пушкари наши мажут безбожно, а здесь так точно сработали, прямо в яблочко, и чужих накрыли, и своих.
Выдергивая меня из воспоминаний, за окном отчётливо хрустнула ветка, и тут же послышался приглушенный мат. Матерились по-русски. Здесь, к слову сказать, мат наш в почете. Украинцы, само собой, для них это родное, но на могучем матерятся практически все. Поляки, англичане, американцы, датчане, корейцы — первое что им дается, — мат. Причем многие изъясняются настолько натурально, что иной раз слышишь, а он так витиевато обкладывает, многоэтажно, с приставками и знаками препинания. Думаешь русский, ну или из бывших союзных республик кто-то. Потом присмотришься, а там негр отжигает. Языка не знает, даже на бытовом уровне, а матюки не только понимает, но и вполне понятно на них изъясняется.
Но здесь точно не негр, уж больно словечками нестандартными сыплет. Ударился обо что-то, или наступил не туда. Больно ему. Не профессионал. Тому руку сломай, не пикнет, ибо цену лишнему звуку знает.
Медленно отложив автомат в сторону, я достал нож. Полезть вряд-ли полезет, а вот заглянуть, вполне.
Ждал недолго. Кряхтя и матерясь, «немец» сунулся в моё окошко, отчего и умер.
Дождавшись когда он прекратит дергаться, я затащил его в подвал, и накрывшись им как щитом, забился в угол. Если заметили, гранату обязательно бросят. Обычно происходит это в течении нескольких секунд, но тут почему-то медлят. — Отряд не заметил потери бойца?
— Гей!.. Ти там не вбився? Чого мовчишь? — по подвалу скользнул луч света, и я, подыгрывая, тихонько промычал не своим голосом.
— Ногу злома, здается… стать не можу… — и для пущего эффекта пошевелил лежащим сверху трупом.
— Ось ти балбес! Нахрина полиз?
— М-мм… Боляче-то як… — снова простонал я, но судя по наступившей тишине, во второй раз получилось не очень убедительно. Вообще, по-украински я зразумию, нахватался, но, видать, акцент не тот подобрал.
— Олексий? Леха? — встревоженно позвал немец, тут же отпрянув от окна.
Я затаился, очень надеясь что пронесёт.
— Шо мовчишь? Гранату кину! — пригрозили сверху.
— Ну? Вважаю до трих! Раз!
Сбросив с себя мертвого Олексия-Леху, я снял с подсумка эф-ку, выдернул чеку, и на счёт три, бросил её в окно.
Рвануло сразу, и очень близко, похоже что попал прямо в немца. Расстояние-то плевое, поэтому мне тоже не сладко пришлось, как сопля в навоз влип, так покойный батя говаривал.
Закашлявшись, отполз в угол, хотел Лехой-мертвецом накрыться, но даже через шум в ушах услышал противное жужжание, и больше ничего не успел.
* * *
5.06.2024 — Сводка министерства обороны РФ
 «Группировки 'Запад» и «Восток» в своих зонах ответственности заняли более выгодные рубежи, а бойцы «Юга» и «Севера» улучшили положение по переднему краю, в том числе под Волчанском и Липцами Харьковской области. 
 Противник несет большие потери: за сутки свыше 1700 боевиков. В списке техники уничтоженные американские бронемашины Bradley и MaxxPro, гаубицы «три семерки» и польские самоходки Krab.' 
* * *



Глава 2

До ворот больницы меня проводил санитар Василий, то ли студент на подработке, то ли интерн, я так и не понял. В отличии от остальных — могучих мужиков с бесстрастными лицами, он был самый мелкий и самый жалостливый. Наверное от того его за мной и закрепили, отклонений у меня не нашли, и когда кололи всякое разное, вёл я себя спокойно, ни с кем не бодался.
А вообще, вполне могло быть иначе, ведь когда только пришел в себя и увидел людей, первым моим желанием было их всех убить. Знал что враги кругом, ну и вот. Хорошо что не успел ничего, отключился.
Второе пробуждение прошло уже в больнице под капельницей, и получилось таким же недолгим как и первое. Помню, открыл глаза, гляжу, потолок белый, лекарствами пахнет. Ну, думаю, и фартовый ты, Пионер, из такой жопы вылезти умудрился! Хотел развить мысль, но опять не успел, видимо капали успокаивающее что-то, уснул.
Ну а третий раз уже, когда глаза открыл, осознание пришло что не всё так просто. Огляделся потихоньку, осмотрелся, соображая, и решил в молчанку поиграть.
Молчал, и впитывал. Потихонечку так, что-то услышу, что-то увижу, что-то сам додумаю.
Наверное будь на моем месте кто-нибудь другой, так бы и остался в больнице, только в психиатрической. Потому что принять такое, сверхзадача для обычного, ограниченного привычной логикой человека.
Да, несомненно и у меня не всё прошло просто, и прежде чем я смирился, а точнее убедил себя что всё происходящее правда, а не бред умирающего, минула целая неделя. Неделя капельниц со снотворным, регулярных уколов, таблеток и каждодневных осмотров доктора.
— Ну-с, молодой человек, — присаживался он рядом с моей кроватью, — давайте-ка посмотрим на ваши успехи!..
После чего задирал мне веко, махал стетоскопом у лица, щупал пульс, и в конце осмотра, вздохнув тяжело, каждый раз говорил,
— Вам поберечься бы, ещё пару таких ударов пропустите, и всё, насовсем к нам переедёте…
Наверное такое отношение, влияние лекарств и особая, как мне казалось, пластичность моего мозга, заставила меня принять текущую действительность. А именно тот факт что меня не разорвало прилетом фпв-дрона, а перенесло в прошлое. Звучит коряво, понимаю, но главное что я жив, в своём собственном теле образца девяностого года, ну и год сейчас, соответственно, так же девяностый.
Оказавшись за воротами больницы, осмотрелся, вздохнул наконец свободно, и на остановку потопал.
Автобус номер семнадцать — благополучно забытый мною жёлтый ЛиАЗ, — большой, мягкий и неспешный. Подъехал, с шипением открыл двери, и когда я запрыгнул внутрь, так же шипя закрыл их. А ведь когда я жил здесь, в это время, автобус был для меня привычным средством передвижения, и никаких лишних эмоций не вызывал. Да, я радовался дождавшись его, особенно если он не был забит под завязку, но того что ощущал сейчас, определенно никогда не испытывал. Это был восторг, смешанный с трепетом. А ещё боязнь что если пошевелюсь, жёлтый автобус исчезнет, и я вновь окажусь в том подвале.
«Улица Добровольского!» — объявил водитель, останавливаясь напротив такого знакомого, и в тоже время наглухо забытого места. Ни торговых центров, ни ларьков с магазинами, ничего. Дома, деревья, крашенные бордюры, спешащие по тротуару люди и почти полное отсутствие машин.
Не скажу что их совсем не было, но пока автобус, скрипя и покряхтывая, медленно катился по центральной улице города — проспекту Ленина, а я пялился в окно, встретилось нам всего с десяток автомобилей. Три легковушки: одна Волга и два жигуленка, точно такой же автобус под номером шестнадцать, и несколько грузовиков различной тоннажности.
Кроме столь малого количества машин, в глаза бросалось абсолютное отсутствие рекламы, застеклённых балконов, и натыканных повсюду магазинов. Первые этажи в домах по всему проспекту ещё оставались собственностью обычных граждан, и хотя я знал что такое положение вещей не надолго, глаз это радовало.
Проехав до остановки «площадь Шевченко», я пропустил заходящих в салон женщин, и вышел из автобуса. Можно было проехать почти до дома, но мне захотелось прогуляться, тем более ещё издали я приметил автоматы с газированной водой.
Как сейчас помню: Без сиропа одна копейка, с сиропом три. Причем можно выбрать, вишневый или сливовый.
Подошёл. Ну точно, так всё и есть.
Пошарив в кармане, нашел три копейки, взял стакан, сполоснул его, перевернул, и сунув монету в прорезь, дождался когда аппарат зашипит, наполняя граненую ёмкость.
Интересно, как бы отреагировали мои современники, увидев такое? Всего пара стаканов, и они ни разу не одноразовые. Да и вода для ополаскивания обычная, без обеззараживателей и тому подобного. И ведь никого это не волнует. Во всяком случае люди пользуются, совершенно не заморачиваясь. Вот к соседнему автомату подошла женщина с ребенком лет пяти, налила ему с сиропом, себе без. По-моему, стакан даже не ополоснула, так сунула, сразу.
Пацан выпил на мах и попросил ещё, но мамаша мотнула головой, и всё что ему оставалось, смотреть как она допивает свою порцию.
Я же не торопился. Пил долго, стараясь цедить мелкими глотками. Вкус был одновременно знакомым и незнакомым. Забыл я уже каким он быть должен, столько воды утекло.
В итоге, допив газировку, вернул тару на место, и осмотревшись, побрел в сторону дома.
Иду, а сам удивляюсь. Как с газировкой прямо, вроде и узнаю всё, и в то же время не узнаю. Уютные дворы с грибками детских площадок, ровные ухоженные газоны, приятные в своей простоте люди. А ещё очень много детей. Бегают, кричат, играют в какие-то свои, детские игры. А ведь скоро, ну относительно конечно, проведут кабельное, чуть позже массово появятся видеомагнитофоны, потом, лет так через десять, повсеместно завезут компьютеры, и эти уютные дворики опустеют. Я хорошо помню с каким трепетом в те года относились ко всем новинкам с запада, будь то «видак», или даже обычный, кассетный магнитофон. У меня одноклассник был, Леха Волков, так у него родители копили на машину, но подвернулась возможность урвать пару японских видеомагнитофонов. Купили по какой-то баснословной цене, и убрали подальше, вроде как на приданное сыну и дочери. Я когда в гости к нему заходил, он хвастался, показывал.
Пройдясь по дворам расставленных в странном порядке пятиэтажек, вышел на прямую как стрела улицу. Растительности здесь пока немного, не наросла, и обзор открывается хороший. Справа куцые домики частного сектора, мелкие такие, убогие. Насколько я помню, лет через пятнадцать их все посносят, и настроят коттеджей.
А вот слева всё те же пятиэтажки, которые, — тут могу ошибаться, выглядят гораздо светлее чем те, из моего времени. И идти легко, в свои пятьдесят с хвостиком я уже и забыл каково это, когда ничего не болит, и стоптанные кеды кажутся вполне удобными.
Прошел до конца улицы, повернул направо, жадно впиваясь глазами в местную достопримечательность, высотку (десять этажей) с часами. Часы большие, видно издалека, показывают время, день недели и температуру. Весьма прогрессивная штука для такого маленького городка.
«Четырнадцать тридцать семь, пятнадцатое июня, пятница, t+24».
Так, стоп. Пятнадцатое?
В голове нехорошо кольнуло, заставляя напрячься. Как-то за всеми этими событиями я и забыл то, о чем забывать категорически не должен.
И вроде столько времени прошло, а всё сразу же перед глазами встало.
Пятница, вечер, дискотека. Хоть и почти не пил, но настроение приподнятое, повеселились на славу, и примерно в час ночи я, сославшись на ранний подъем — а так оно и было, отчалил.
Идти недалеко, через парк, минут десять и дома. Городок у нас сложный, криминальный, но во-первых, я местный, во-вторых, спортсмен, поэтому нарваться на неприятности не боюсь.
И зря. Топал себе по тропинке, песенку «прилипшую» напевал, и тут крик. Сначала не разобрал, думал показалось, но прислушавшись, уже не сомневался, кричала женщина.
Головой покрутил, определил направление, и не раздумывая, двинулся на звук.
Шёл недолго, почти сразу за кустами, буквально в тридцати метрах от тропинки, стояла машина, а возле нее, прямо на земле, насиловали женщину. Точнее насиловал один, двое стояли рядом, подбадривая «смельчака» сальными шуточками.
То что не наши, не с нашего района, определил сразу, лиц не видел, темно, но голоса были не знакомы.
Тренер мне всегда говорил, думай о хорошем, не давай волю эмоциям, держи себя в руках, и я держал. Но то что срабатывало на ринге, здесь дало сбой. Не знаю, может алкоголь так подействовал, или ещё чего, но как пелена какая-то захлестнула, — хоп, и мозг в отключке. Как бил, не помню. Помню только злость дикую, ненависть. Очнулся уже когда двое лежали без признаков жизни, а третий, тихо поскуливая, катался по земле.
А вот женщина куда-то подевалась. Нет, её можно понять, испугалась, убежала. Но это сейчас, в аффекте. А то что потом, когда меня в тюрьму сажали, не объявилась, этого мне понять так и не удалось.
В таких невеселых размышлениях я и добрался до дома. Обычная хрущеба, каких в стране миллион, подъезд с крашенными стенами и белеными потолками, обитая дерматином дверь на первом этаже, и звонок-колокольчик. Да, ещё коврик перед дверью, а под ним ключ. В «современных» реалиях звучит дико, но так оно и было. Ключи оставляли под ковриками, в почтовых ящиках и в электрических щитках. И никто не брал, а о том чтобы обокрали кого, лично я никогда не слышал. Может люди были честнее, а может воровать было нечего.
Вытащив из-под коврика ключ, позвонил на всякий случай в дверь. В ответ тишина, дома сейчас никого, родители на работе, так что время освоиться у меня есть.
Вздохнул, справляясь с волнением, с понятным трепетом потыкался в замочную скважину — отвык, и когда это удалось, дважды провернув, потянул за дверную ручку.
Обалдеть.
На самом деле, я хоть уже и слегка свыкся что происходящее вполне реально, но зайдя в квартиру, снова засомневался. Многие вещи — то же зеркало в коридоре например, помнились мне иначе. Выключатели кажутся другими, линолеум на кухне отличается от того что остался в воспоминаниях. Люстра выглядит не так шикарно как в памяти. Хотя с люстрой объяснимо, понятие шикарности начала девяностых, разительно отличается от того же в веке двадцать первом.
Но вообще, похоже, что так со всем что вижу, вроде как последствие длительного отсутствия. Почти сорок лет, это вам не шутки. Сервант, стол, кресла, диван, телевизор. Внешне мебель как новая, да она такая и есть, а ощущение будто не домой я к себе пришел, а в музей.
Заглянув в свою комнату, невольно замер. Тут почему-то всё выглядело в точности так, как и запомнилось.
Стол завален тетрадями и всякой всячиной, кровать не заправлена, вещи из шкафа валяются на полу. Наморщив лоб, с трудом вспомнил что в день отъезда на сборы, проспал, поэтому такой бардак и устроил, а мама, видимо, принципиально не стала убираться.
Силком заставив себя сесть на стул перед столом, — трогать «музейные» экспонаты категорически не хотелось, принялся за уборку. Собственно, особо делать ничего и не пришлось, без разбора покидал всё в верхний ящик стола, да поправил чуть съехавшее оргстекло с лежащими под ним календариками.
С раскиданными вещами всё выглядело сложнее.
Рубашка, пара свитеров смешной полосатой расцветки, куча распаренных носков, трико дырявые, трусов несколько штук. Смотрелся гардеробчик небогато, но тогда мне этого хватало. Перебрал, вспоминая, да и затолкал кучей в шкаф. Пропылесосить бы еще, ковер весь в каких-то крошках, но шуметь не стал, боялся «наваждение» спугнуть.
Протерев сухой тряпкой стол и переложив лежащую возле кровати книгу на полку, поплелся на кухню, хотелось есть, а ещё больше пить. Наклонился, крутанул барашек с синей пипкой, и долго, не отрываясь, пил прямо из-под крана.
Вот вроде бы обычная вода, по идее, она должна во все времена одинаковой быть. Ан нет, здесь вкуснее. Нет того запаха хлорки, нет «железного» привкуса, а есть что-то близкое и очень родное.
Напившись, полез в холодильник, краем сознания отмечая какой же он маленький.
Ну, что у нас тут?
Початая бутылка молока, несколько банок с соленьями, десяток яиц, пара рыбных консервов, чашка — вроде как с фаршем, подсушенная колбасная жопка и такого же вида кусок сала.
Вариантов немного; гоголь-моголь, либо яичница, если хочется погорячее. Горячее не хотелось, поэтому достал три яйца, отрезал кусок хлеба и замутил всё это в большом стакане.
Съел. Жить сразу стало легче. Показалось даже что происходящее не так дико, представил что скоро придут родители, на душе потеплело, но тут же сбился, переключившись на то что должно случится вечером.
Нет, так-то можно просто никуда не ходить, никто меня на этой дискотеке не ждёт, я вообще не любитель подобных мероприятий. То есть был не любитель, тот, прошлый я. Но с другой стороны, знать что в парке трое подонков изнасилуют женщину и жить потом с этим, выглядело тоже не очень.
А как помешать? Будь мне известно имя потерпевшей, можно было бы найти её, и отвлечь от похода в парк. Спичек в замок натолкать, или окно разбить. Да много чего можно сделать. Но имени я не знаю, зато знаю имена тех уродов.
Первый, тот что помер неудачно приложившись головой о камень — Солнцев Толик, это именно он у папы девятку угнал покататься. Адреса его у меня нет, но теоретически по фамилии через телефонный справочник попробовать можно, у соседей по лестничной клетке был, вроде.
Второго звали Витя Замятин, папаша которого особенно расстарался чтобы я сел на подольше. Не знаю как, возможно взятку судье дал, или по знакомству, но приговор оказался очень суровым даже для той картинки что они придумали. Я ведь когда из тюрьмы вышел, хотел поквитаться не столько с сынком, сколько с родителем его, но опоздал, сдох скотина, не дождался. Пришлось довольствоваться сыночком.
Ну и третий, тот что девку насиловал, Гугля Саша. Фамилия дурацкая и сам урод каких поискать. Причем не фигурально, а в самом прямом смысле. Я когда его на опознании увидал, едва сдержался чтобы не заржать, даже несмотря на всю серьёзность ситуации. Лицо плоское как тарелка, глаз один выше другого, брови настолько светлые что их не видно, нижняя челюсть выступает по-неандартальски, сам лысый, и в довесок ко всей этой красоте, непропорционально огромный носяра. Урод, в общем.
Не откладывая в долгий ящик, позвонил в дверь к соседям, и когда открыла тетя Люба, попросил посмотреть справочник.
— А нету, Дим, Толя на работу как забрал, так и не вернул еще. Я ему скажу чтобы завтра принес, тогда и приходи. — развела руками она.
«Жаль, но завтра будет уже поздно», — подумал я, и извинившись за беспокойство, вернулся к себе в квартиру.
Можно всё же у пацанов поспрашивать, наверняка сталкивались. Хотя, с другой стороны, лишнее внимание мне совсем ни к чему, менты будут копать, могут заинтересоваться. Надо другое что-то думать.
Самое главное что меня больше всего обнадеживало, — отсутствие камер. В «современном» мире преступления раскрываются в основном за счёт этого фактора, куда ни плюнь, везде нарвешься на какой-нибудь «глазик». Камеры повсюду, как не прячься, обязательно где-нибудь да попадешься. Но то прошлое, точнее будущее, а пока же в этом плане можно спать спокойно, зашёл за гаражи, переоделся, и делай своё черное дело. Одёжку найти только какую понеприметнее, ну и загримироваться как-то.
Не откладывая, приступил к подготовке.
Ревизия шкафов и антресолей ничего не дала. Одежды — кот наплакал, несмотря на то что две моих полки от тряпья ломятся. Вот только что ни возьми, почти всё маленькое, если и лезет, то с трудом. За последний год подрос хорошенько, не успевают родители вещи мне новые покупать. Девяностый год, в магазинах уже шаром покати, а на рынке дорого. Инфляция еще не разогналась, но цены уже «полетели». Отец на железке трудится, зарплата не особо большая по нынешним временам, да ещё и задерживают постоянно. У мамы пока без задержек, но платят совсем слезы. Был как-то момент когда зарплаты хватало не только на еду, но совсем короткий. В памяти у меня он остался в виде спортивного костюма — типа местного пошива Адидас, и целой сумки охотничьих колбасок. Восемьдесят девятый? Или раньше? Жаль не помню.
Ну вот, что-то похожее… — достал я старенькую отцовскую спецовку. Пошарпанная, но ещё достаточно крепкая ткань, большие черные пуговицы, квадратные карманы. То что надо, работяги в таких поголовно гоняют, особенно у нас на районе. Простенько и со вкусом.
Теперь с гримом придумать ещё, а лучше камуфляж какой-нибудь забабахать. Можно маску, но по улице с закрытым лицом особенно не походишь, косится будут, а вот бороду, или усы, было бы неплохо прилепить.
В поисках чего-нибудь подходящего я перерыл весь дом, но кроме пакли сантехнической, ничего не нашел. Примерил, — дрянь. На дурака похож, спалюсь как пить дать. Надо другое что-то.
Но что?
Снова «перелопатил» все шкафы и полки, но ничего такого что могло бы послужить моим целям, не обнаружил.
И что делать?
Сел на диван, задумался.
Район где живут все трое, я знаю, вон он, соседний. Но расспрашивать пацанов местных опасно, да и поздно уже, а значит остается одно, ловить на месте преступления.
Ну а что, ночь, темнота. Для пущей уверенности чулок можно на голову натянуть, бить не руками, чтобы без следов, а трубу какую-нибудь прихватить, или вообще цепь.
Спрячусь пораньше, дождусь когда начнется, и отоварю всех по очереди. В прошлый раз голыми руками уделал, значит с подручными средствами тем более справлюсь.
В двери провернулся ключ. Я замер.
— О! Привет. Ты уже дома? Как съездил? — увидев мои кроссовки, крикнула из коридора мама.
Хотел ответить, но язык словно к нёбу прилип.
— Оглох? — заглянула она в зал. — Как съездил, говорю?
Кое-как выдавив из себя краткое описание поездки, сослался на срочную необходимость и быстро выскочил за дверь. Вот уж не знал что будет так трудно, думал всё, обвыкся, разберусь. Ан нет, держи карман шире, называется. А ведь я отца ещё не видел, с ним сложнее будет, проницательный он у меня, взглядом будто насквозь прожигает.
Нет, умом я всё понимаю, осознаю. Представлял даже как пройдет встреча, но только до дела дошло, словно воздух весь из меня выпустили. Сдулся, короче.
Спустившись по лестнице и выйдя на крыльцо, нос к носу столкнулся с соседом. Вадик Сапрыкин, постарше меня лет на семь, обычный парень, работяга. Жаль осталось ему недолго, утонет он скоро, утопится из-за любви несчастной. Подробностей не знаю, не до того тогда было, — суд, то да сё. Но сам факт запомнил, да и потом, когда освободился, кто-то упоминал.
— Здорово. — буркнул тот, и не задерживаясь, прошёл дальше.
Я же, ответив на приветствие, вышел из подъезда, и в нерешительности замер. Навстречу, загадочно улыбаясь, шла Катя, девчонка по которой я сох всю школу, и которая в итоге так мне и не досталась.
* * *
Аргументы и Факты 16.06.1990
 «СОБЫТИЯ в Киргизии…» 
 Жертвы есть с обеих сторон, и сколько их, на каком языке изъяснялись при жизни — уже не столь важно. 
 Важно другое: мы стали забывать, что мы — дети одной земли, что в национальных корнях своих надо искать источники человеческой мудрости, а не жестокости и взаимной нетерпимости. 
 Мы пытаемся найти виноватых в своих сегодняшних бедах среди наших соседей, вчерашних друзей, таких же тружеников, как мы сами, а не в противоречии системы, в клетках которой мы все — киргизы, узбеки, русские, армяне, грузины, азербайджанцы — живем уже более 70 лет. 
 Из создавшегося положения есть только один выход — остановиться и задуматься: не получат ли в наследство НАШИ дети лишь руины НАШЕГО общего дома?' 



Глава 3

Первым желанием было куда-нибудь спрятаться, но девушка уже заметила меня, и бегство исключалось. Много позже, сейчас не вспомню, но вроде когда в очередной раз вышел из тюрьмы, случайно столкнулся с ней торговом центре. Не сразу узнал, да и не узнал бы, если б она сама меня не окликнула.
Сели в кафе, поговорили, одноклассников вспомнили, и уже когда разбегались, Катя и говорит — «Нравился ты мне ещё в школе, думала подойдёшь если, „дружить“ предложишь, соглашусь не раздумывая. Но ты не подошёл, а потом неприятность эта…»
Я тогда ещё обиделся, для кого неприятность, думаю, а кому жизнь сломанная. Но виду не подал, плечами пожал, ну так вот, мол. Можно было с ней и тогда закрутить, все ж не старые ещё, по сорок с небольшим, только изменилась она сильно, вульгарная стала, прокуренная вся, да ещё и с манерами пожившей проститутки.
Почти сразу после того как меня посадили, Катя замуж вышла за какого-то большого чиновника, только пожить не успели, застрелили его в девяносто первом. Но горевала она не долго, буквально через пару месяцев появился новый избранник, и тоже из обеспеченных. С ним она даже в Европу съездила, правда потом и у него всё плохо стало, влез куда-то не туда, денег серьёзным людям задолжал, ну и грохнули его тоже. Катя же не отчаялась, нашла очередного спонсора, стала жить с ним, но уже без священных уз брака. То ли урка это был, то ли бизнесмен из новых, только и это приключение закончилось печально. Алкоголизм, наркотики, и долгий-долгий срок реабилитации. Я когда узнал ее историю, никак не мог понять за каким хреном нужно так замуж стремиться? Что это, её личный прибабАх, или тенденция такая тогда была? Чем красивее баба, тем гаже принц?
— Привет. — поравнявшись со мной, Катя кивнула, и не задерживаясь, прошла дальше. Я же пока провспоминал, ответить успел уже только вдогонку.
Ну и ладно, вся жизнь впереди. Вот разберусь с уродами, и займусь вплотную и Катей, и Машей, а если храбрости хватит, то даже и Аней. Эта красивая светловолосая девушка жила в доме напротив, но кроме имени, больше ничего я о ней не знал. Как-то попытался пацанов поспрашивать, но все только плечами пожимали, так же знают что Аней зовут, ну и всё на этом.
Представив на секундочку грядущие перспективы, я аж зажмурился от удовольствия. Целая жизнь впереди! Просто дух захватывает!
Но сначала надо дело сделать. Иначе грош мне цена, сам себя уважать перестану.
О том что будет дальше — завтра, послезавтра, я пока не думал. Знал только что не допущу повтора, а большего не загадывал.
Чтобы «убить» время, — а на часах всего шесть, решил до гаражей дойти, там по-любому кто-нибудь из наших тусуется, хоть посмотрю, а то позабывал уж всех. Да и трубу как раз подберу, металла сейчас полно всякого валяется, не нужен он пока никому, кроме пионеров.
Определившись с направлением, (не сразу сообразил в какую сторону пойти) двинулся вдоль дома, и дойдя до угла, свернул к гаражам. В этом углу их не много, штук пятнадцать, железные, все разные, — от больших, квадратов на двадцать пять, до совсем крохотных, буквально два на полтора метра.
Мне же нужен был самый дальний, тот что на отшибе за карагачами прятался. Гараж этот принадлежал деду одного из пацанов, но дед тот был весьма стар, и имуществом своим практически не интересовался, вот внучок и устроил там место для сходок.
Ну точно, есть кто-то. Дымом пахнет сигаретным.
— Здорово пацаны!
Возле открытой воротины сидели двое, Андрюха Скопинцев, по кличке Дрофа, и Славян Казарин, — фашист. Дрофой Андрюху прозвали за рост и худощавость, а Славика фашистом за «любовь» к животным, к кошкам особенно. Андрюха помладше, ему семнадцать, а Славян мой ровесник, нигде не учится, но в армию его не взяли, со здоровьем не так что-то. То ли гастрит, то ли геморрой, не помню.
— О, Пионер, здорова… — лениво протянул руку Андрюха.
— Здорово. — приподнялся Славян.
— Вы чего такие сонные? — придвинув бутылочный ящик, я перевернул его, усаживаясь напротив.
— Будешь тут сонным… Всю ночь вагоны разгружали, болит теперь все…
Разгрузка вагонов и мойка грузовых машин в «ПОГАТе» были одним из немногих доступных видов заработка для подростков и тех кто постарше, но на нормальную работу устроиться пока не успел. Труд хоть и тяжелый, зато хорошо оплачиваемый. По здешним меркам, разумеется.
— И как, нормально вышло? — поинтересовался я, надеясь услышать конкретные цифры, ибо сам хоть и подрабатывал так же временами, но подробностей уже не помнил.
— Да ну хер… Угандошились только… — Славян сморщился, и сплюнув под ноги, затянулся сигаретой.
— По червонцу на брата. Вагон хлебокомбинатский был, они, суки, жадные… — так же недовольно добавил Андрюха, что на него было совсем не похоже. Он вообще редко выказывал недовольство, во всем ища позитив, и если уж он так отозвался о ночном заработке, значит действительно хорошего было мало. Десять рублей не так чтобы и плохо, но это смотря что разгружать. Если мелочевку какую, то пойдёт ещё, а если муку или сахар, тогда да, маловато будет. А судя по белесым пятнам на одежде парней, — чего я сначала не заметил, им как раз и попался вагон с мукой.
— А ты чего такой счастливый? Клад нашел? — аккуратно забычковав окурок, Славян спрятал его в карман рубашки. Для меня «будущего», это выглядело не очень, но здесь и сейчас такой подход был абсолютно нормальным. За пять лет перестройки люди уже осознали всю прелесть нового курса, и властям не особенно верили. По телевизору хоть и говорили что ситуация с табаком стабилизирована и больше не повторится, мужики всё равно продолжали складывать бычки в банки. Еще год назад никто и не помышлял о подобном, уж чего-чего, а курева хватало. Но в девяностом, практически с самого начала года, сигареты стали исчезать с прилавков.
Ну а что, точных цифр не назову, не помню, но то что на рынке пачка «Явы» стоила в разы, а то в десятки раз дороже своей обычной цены, а бабки на улицах продавали подобранные окурки — абсолютная правда. С подносов — копеек по пять за штуку, а в банках — рубля по два-три за полулитровую.
Они продавали, а мужики покупали. А куда деваться? Это ж наркотик, хоть и вполне себе законный. Бычки, конечно, не добивали, используя их содержимое как сырье для самокруток.
Сейчас еще ничего, хоть и очереди, а вот ближе к осени вообще будет черти что, разъяренные толпы курильщиков пойдут перекрывать улицы, переворачивать начальственные машины и громить табачные киоски.
Я это время застал лишь отчасти, в тюрьме с новостями не особо было, но потом, когда освободился, почитал, заполнил, так сказать, пробелы образования. Сейчас мало что помню, но умные головы вроде как сошлись на том что вся эта чехарда с табаком, водкой и товарами первой необходимости, была самым обыкновенным саботажем, спонсируемым, если можно так выразиться, нашими заокеанскими партнёрами. Опять же, цифр точных не назову, но вроде как из почти тридцати табачных фабрик две трети одновременно поставили на ремонт, что и привело к такому тотальному дефициту. Причем так не только с сигаретами получилось, но и с продуктами. В магазинах ассортимент и до того не особо какой был, а тут вообще глухо стало: пустые полки, точнее батареи уксуса и соли, да талоны на всё самое необходимое. Сахар по полтора кило на рыло, чай по пачке, масло не помню сколько, но тоже впритык. Мяса нет, только на рынке за какие-то бешеные деньги, картошка там же втридорога, ну и вообще, купить что-то нужное по вменяемой цене, дело было такое, практически бесперспективное.
— Да не, какой к черту клад… так, настроение хорошее… — ответил я, стараясь придать лицу серьезности. Вроде и не улыбаюсь, но раз Славян обратил внимание, значит что-то меня выдаёт.
— Понятно… — протянул тот, похлопал себя по карманам, достал мятую пачку «Ватры», вытащил из неё сигарету, протянул Андрюхе, потом достал еще одну, сунул в рот, и по-пацански чиркнув спичкой, прикурил.
Какое-то время сидели молча, я не знал что сказать, — боялся проколоться, ибо все «правильные» темы позабывал давно, а парни косили под серьезных мужиков, молча глотая дым, и каждые двадцать секунд харкая себе под ноги.
— Не знаешь, бензин на заправке не привезли? — докурив и так же забычковав сигарету, наконец «ожил» Скопинцев.
— Да откуда? Вместе ж вторые сутки бродим… — отозвался Славян, выпуская струю дыма в сторону приятеля, на что тот возмущёно замахал руками.
— Дыми в другую сторону, я вообще-то у Димона спрашиваю, не у тебя!
— А пёс его знает. Как бак залил недели две назад, так больше и не ездил… — ответил я как мог нейтрально.
Дефицит бензина вообще вещь непонятная, в городе заводище огромный работает, ежедневно составы с топливом по всей стране расходятся, а для своих же работяг чтобы оставить, почему-то мозгов не хватает. Ну или специально так делают. И ведь требуется всего ничего. Ну что там той техники у населения? Мотоциклы, да автомобили иногда. В нашем конкретном доме, машин всего четыре штуки. Москвич председателя садового кооператива, запорожец безухий у дяди Толи, отца одного из наших пацанов, такой же запор, только ушастый, старенького инвалида, да жигуль-копейка какого-то мужика нелюдимого. С мотоциклами повеселее, их во дворе около пятнадцати, но всё равно, что это, много разве?
— Понятно… — вздохнул Андрюха, — мне бы хоть литра три, на огород надо завтра, мать просила, а пешком не хочется идти…
Техника у Андрюхи экономичная, — велосипед с моторчиком. Ест мало, что хорошо, но зато едет, как ест, то есть почти никак. Я разок брал прокатиться, — тянет на грани, чуть в горку, приходится педали подкручивать. А это езда разве?
Хотел сказать что поделюсь, от трёх литров не обеднею, но тут из-за угла «нарисовались» двое. Один наш, Серёга Леонов, местный парняга, второй незнакомый, высокий и худой как жердь мужчина лет тридцати.
— Здоров мужики! — первым поздоровался незнакомец. Выглядел он уверенно, даже как-то слишком.
Я поздоровался, а пацаны отнеслись насторожено, Андрюха кивнул едва заметно, а Славян отвернулся, и демонстративно харкнул. Чужаков, тем более таких взрослых, здесь не любили.
— Дело есть, заработать хотите? — не обращая внимание на «теплый» приём, продолжил гость.
Я пожал плечами, Андрюха покосился на Славяна, а тот снисходительно так, через губу, словно нехотя выдал,
— Допустим.
— Ну и отлично! — возбудился мужик, — Вечером сегодня машины придут, разгрузить надо!
— Много? — так же лениво уточнил Славян, хотя я уже уловил перемену его настроения. Машинами, то есть фурами, товар таскали новоявленные барыги, те, кого через пару лет будут называть коммерсантами, и платили они обычно очень даже неплохо.
— Да не!.. — ещё пуще расцвел мужик, две всего, с окорочками! Двадцатитонники!
Окорочка, они же ножки Буша, появились в нашей стране относительно недавно, но народом уже были оценены, и возведены в ранг чего-то возвышенного, можно сказать высокодуховного. Невиданные доселе «ножищи», — особенно на фоне тех синюшных куриц которыми иногда баловали в государственных магазинах, стали первейшим лакомством для пока еще советских граждан.
Да что говорить, вот живой пример, достаточно посмотреть как вытянулись лица пацанов, они хоть и старались держаться, но мысленно уже вгрызались в шкворчащую на сковородке курятину.
— Сколько платишь? — сурово спросил Славян, старательно скрывая заинтересованность.
— Сорок!
— Полтос! — жадно сверкнул глазами Андрюха, на миг опередив открывшего рот Славяна.
— А пойдёт! — мгновенно согласился мужик, радуясь что нашёл халявную рабочую силу. Я хоть пока и не освоился в местных реалиях, но могу представить какой барыш поимеют с этих двух фур. Пять советских червонцев за разгрузку — это даже не пшик, так, пыль на дороге. А вообще, формула заработка, конечно, идеальная. Везешь в страну курятину, продаешь втридорога, и на вырученные деньги покупаешь дармовой металл. Думаю, обмен примерно такой: тонна железа на несколько килограмм окорочков. Ну а что, очень даже неплохо.
— Куда подходить? — взяв себя в руки, спросил Славян.
— И когда? — добавил Андрюха.
— Давайте часикам к девяти подваливайте к «Полету», туда машины придут! Сколько вас будет, кстати?
Пацаны вопросительно посмотрели на меня.
— Не, я пас. Руку на тренировке потянул, не смогу таскать. — в другой раз я бы согласился, но не сегодня, ввиду предстоящего мероприятия.
— Я тоже не смогу, батя на сутках, мне за малыми присматривать… — следом отказался Серёга.
— Тогда что, вдвоём грузить будете? — теперь уже напрягся мужик, но Славян успокоил его, заявив что желающих пруд пруди, и всё будет в ажуре.
— Ну всё тогда, к девяти жду, не подведите парни! — с явным сомнением на лице, мужик, не прощаясь, скрылся за гаражами.
Я тоже не стал задерживаться, поднял с земли железную трубу, и не ответив на вопрос — «нахера?», покинул сие замечательное место.
Шел и думал. «Как мне могло быть с ними интересно? Неужели я сам был таким? Не скажу что глупым, нет, но каким-то ограниченным, что-ли? Понятно что за плечами опыт прожитых лет, куча перемен за эти годы, но все равно, странно.»
Домой не пошел, сейчас как раз должен был прийти отец, а разговаривать с ним я боялся. Пока с пацанами не пообщался, не думал что такая громадная разница между мной бывшим, и мной нынешним, ляпну чего-нибудь не того, разгребай потом. Отец фальшь на раз чует, задолбаюсь оправдываться.
В общем, домой мне пока нельзя, бестолково бродить по двору тоже не вариант, можно зайти к кому-нибудь из пацанов, но тогда тоже надо будет разговаривать, а к нормальному общению, как выяснилось, я совсем не готов. Поэтому из доступного остаётся только чердак девятиэтажки. Он большой, там можно забиться в какой-нибудь угол, и переждать до времени. Посижу, подумаю, мысли в голове утрясу, а как стемнеет, так и пойду. Обойдя гаражи с другой стороны, подошел к девятиэтажке, улучшенная планировка квартир которой была предметом зависти жителей всех окрестных хрущеб. Особенно завидовали огромным по этим временам кухням, и громадным лоджиям. Плюс лифты опять же, мусоропровод. Хотя последний никогда нормально не функционировал; забивался, ломался, и воняло оттуда на весь подъезд.
Если я правильно помнил, открытый вход на чердак ещё не был редкостью, антенны не воровали, и запирать двери нужды не было. Поэтому, надеясь что ничего не изменилось, воспользовался лифтом до девятого этажа, и аккуратно поднявшись по железным ступенькам, потянул на себя тяжёлую створку.
Внутри полумрак, свет пробивается только из пробитых по периметру «бойниц», пахнет пылью и котлетами из вентиляции. Мест где можно спрятаться, тут достаточно, я выбрал уголок подальше от входа, и соорудив из валявшихся здесь же досок некое подобие топчана, улёгся.
Долго лежал, ворочался, потом вдруг уснул, даже сам не заметив как. Спал крепко, и проснувшись от ощущения чужого взгляда, покрутил головой, но рядом никого не увидел.
Не проспал?
Нет, времени еще порядком. На улице темнеет, подожду полчаса и можно выходить. Поесть бы. Не подумал, можно было хоть хлеба пол булочки купить, но да ладно.
Оставшееся до выхода время провел возле узкого окошка, любуясь закатом и во всю дымящими трубами «никелькомбината». Если ветер северный, дымит на соседний город, если южный, то на нас. Людям не нравится такое дело, оно и понятно, но когда комбинат встанет, будет ещё хуже. Работы лишатся многие тысячи, не говоря уже о том что страна потеряет миллионы тонн металла.
Но это будет ещё не скоро, лет через семь-восемь, и помешать этому я вряд-ли смогу. Это как против ветра мочиться, эффект примерно такой же.
Дождавшись когда на город опустятся сумерки, я завернул трубу в газету, и аккуратно открыв дверь, так же беззвучно спустился по лестнице. Дальше лифт, первый этаж, и через поле к парку. Полянку ту запомнил хорошо, поэтому нашел быстро. Осмотрелся, выбрал местечко потемнее, и снова приготовился ждать.
Час, другой, третий — и вот наконец шум мотора и свет фар.
Доехали, остановились. Двое вышли и куда-то ушли, один остался в машине.
Минут десять сидел, потом открыл окно, и чиркнув спичками, закурил.
Прошло ещё несколько минут, прежде чем где-то неподалеку раздался крик, потом смех, какая-то возня и треск ломаемых веток.
Поудобней перехватив трубу, я приготовился.
Тот что в машине тоже услышал шум, выбросил недокуренную сигарету, вышел наружу, и медленно двинулся в мою сторону.
Я замер, но тут вернулись первые двое, негромко хохоча, они тащили девчонку. Та извивалась, мычала, пыталась вырваться, но ничего не выходило, и она только сильнее распаляла насильников.
— Ох какая упорная! Чур я первый! — прогундосил один из уродов, на что остальные мерзко заржали, а тот который был за рулём, принялся перечислять что он сделает со своей жертвой.
— В очередь жирный! В очередь! Сначала я с ней поиграю! — заржал гундосый, и разорвав на девчонке блузку, с силой швырнул её на траву.
Ждать дальше не имело никакого смысла, уроды отвлечены, по сторонам не смотрят, и натянув на голову чулок, я спокойно вышел из своего укрытия, подошёл, и почти без замаха зарядил трубой по голове ближайшего. Бил не особо сильно, — так чтобы не шуметь, но этого хватило, урод молча повалился на землю.
Застыв на мгновение, убедился что никто не обратил внимания, — оставшиеся были слишком увлечены предстоящим действом, и взмахнул трубой ещё раз.
Минус два.
Оставался последний, он уже порвал на своей жертве юбку, и громко матерясь, пытался раздвинуть ей ноги.
Замах, удар, и насильник валится набок.
Хорошо бы теперь девчонке помочь, но нельзя, мне нужно максимально дистанцироваться от этого.
Ничего, отойдет, сбежит. В прошлый раз же ей это удалось? Мельком глянул, лицо незнакомо. Про алиби даже не думал, с этими козлами ничего не связывало, и заподозрить меня будет практически невозможно.
Потом, стараясь держаться подальше от фонарей — а их было непривычно много, добрался до девятиэтажки, и так же аккуратно забравшись на чердак, скоротал оставшееся до утра время.
* * *
'Декларация о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики
Первый съезд народных депутатов РСФСР
—
 — сознавая историческую ответственность за судьбу России, 
 — свидетельствуя уважение к суверенным правам всех народов, входящих в Союз Советских Социалистических Республик, 
 — выражая волю народов РСФСР, торжественно провозглашает государственный суверенитет Российской Советской Федеративной Социалистической Республики на всей ее территории и заявляет о решимости создать демократическое правовое государство в составе обновленного Союза ССР' 



Глава 4

К утру похолодало и я замерз. Не так чтобы совсем холодно, но зябко и неуютно.
Поднялся, потянулся, и не задерживаясь, двинулся к чердачной двери. Выглянул аккуратно, — никого. Стараясь не греметь ботинками по железным ступеням, спустился на площадку девятого этажа. Глянул в пролет, чисто. На лифте не поехал, а перепрыгивая через две ступени, «попрыгал» по лестнице.
— Куда так скачешь? Шею свернешь! — донеслось в догонку от какой-то тетки, но я уже выскочил из подъезда.
Времени, судя по солнцу, часов девять. Поспать я всегда не дурак был, а тут после ночных бдений вообще дал храпака. Но это ладно, так лучше даже. Дома уже никого, родители ушли на огород. Помоюсь, перекушу чего-нибудь, и спать завалюсь. А может телек гляну. Насколько помню, утром обычно ничего интересного, в лучшем случае какая-нибудь детская передача, но мне сейчас всё равно, мне в жизнь эту вжиться надо, как бы нелепо это не звучало. Новости, мультики, кино, передача про комбайнеров — смотреть буду всё!
До дома добрался быстро, благо недалеко. Потыкал в кнопку звонка — сам не знаю для чего, достал ключ из-под коврика, открыл дверь и завалился в квартиру. Никак не привыкну… Ну вот на самом деле, стою в прихожей, а у самого слезы наворачиваются. Всё боюсь проснуться.
Сбросив оцепенение, сразу пошел в ванную. Первым делом умылся, почистил зубы какой-то противной пастой, наскоро принял душ, и обернувшись полотенцем, потопал на кухню.
Холодильник. Маленькая и непривычная «Бирюса». Осмотр его особенной радости не принес. Из того что можно съесть здесь и сейчас, кроме яиц не было ничего. Внизу в поддоне нашлась ещё свекла с морковкой, и масло появилось растительное, мутное такое, с осадком на дне, мама, видимо, купила.
Быстро соорудив яичницу из пяти яиц, сел трапезничать. Пока жевал, задумался.
Интересно, трупы нашли уже? Так-то там не особо видно, надо специально заглянуть чтобы наткнутся. Девчонка вряд-ли болтать будет, ей оно ни к чему. Да и перепугалась знатно…
Вообще, до последнего не хотел я их убивать, но потом про девочку эту подумал, наверняка они бы её в покое не оставили, а я уже и не смог бы вмешаться.
Нет, за себя не боялся, знал что всё сделал как надо, следов не оставил. Про моральную сторону вообще молчу, ушлепки эти сами напросились, поделом.
За окном со скрипом остановилась какая-то машина.
Выглянул.
УАЗик. Тот самый, рождённый совершенным и поэтому вечный. Жёлтый с синей полосой.
Какой-то миг, и от былой уверенности не осталось и следа. А когда из машины вышли двое в форме и направились в мой подъезд, вообще поплохело.
Как? Как они меня нашли? — заметалась в черепной коробке испуганная мысль.
Здравый смысл говорил что этого не может быть, во всяком случае не так быстро, но менты уже топали по лестнице.
Стараясь даже не дышать, тихонько подошёл к двери.
Топ… топ… топ…
Остановились на площадке.
— Какая квартира-то, Михалыч? — раздалось за дверью.
— Шестьдесят пятая, вроде…
— Да ёп… Другой подъезд, говорил же!
Вот так люди от инфарктов и умирают. Не веря своему счастью, я ещё долго стоял под дверью, и отпустило меня только когда под окном взревел мотор, и набирая обороты, ментовский УАЗ укатил по своим делам.
— Сука… Чуть в окно не сиганул… — Давясь от переполняющих меня чувств, выдохнул я. А ведь действительно, позвонили б, так бы и дёрнул. Первый этаж, квартира «трамвай», окно спальни на другую сторону. Удобно. За домом кустарник, гаражи и территория завода, уйти легко.
Резко захотелось выпить. Вообще я не особо жаловал змия зеленого, но тут прям проняло. Прошёлся по кухонным ящикам, пусто. Родители пили мало, только по праздникам, но спиртное в доме было. Вопрос где?
Через полчаса поисков все же наткнулся на заботливо завернутую в полотенце бутылку водки с высоким горлышком и гордой надписью на этикетке — «Столичная».
Ну да, родители её берегут, раз так упаковали… На новый год запрятали, наверное.
Покрутив бутылку в руках, вспомнил её противный вкус. А ведь дефицит.
В «моё» время слово дефицит употребляли крайне редко, ибо товаров всяких было завались. Главное плати, и бери что хочешь. Здесь же совсем иначе, ибо в дефиците практически всё, наверное кроме уксуса, соли и хлеба.
Говорят при союзе, то есть до перестройки, прекрасно жили. В плане отношений человеческих, да, так оно и было. Но вот товаров народного потребления, мягко сказать, не хватало. Про Москву и Питер не скажу, не знаю, а в нашем захолустье чувствовалось это особенно сильно.
С продуктами ещё куда ни шло, с голоду не помрёшь, а вот вещи, техника, транспорт — причем любой, от коньков до автомобилей — в дефиците. В общем, вспомнил я всё это, и не стал вскрывать бутылку, завернул её, да обратно спрятал.
Вернулся на кухню, — доесть яичницу пока не совсем остыла. Потом вспомнил что на антресоли обычно держали закрутки, заглянул, точно. Не много, но есть. Потянулся, поперебирал баночки, выбрал майонезную с «огоньком», вскрыл, и густо намазав содержимое на хлеб, продолжил трапезу.
Хлеб, кстати, показался мне не таким уж и вкусным каким был в воспоминаниях. Может не очень свежий попался, но не было того ощущения, когда откусываешь корочку, а она и твердая, и мягкая одновременно.
А что если это вообще не то чем кажется, и на самом деле лежу я где-нибудь под кустиком, остываю, а мозг сам по себе фантазирует?
От этой мысли аж нехорошо стало. Поднялся, выглянул в окно, ущипнул себя за руку. Сильно ущипнул, так что скривился от боли. Но нет, вроде не бред. Взял хлеб, понюхал. Пахнет здорово. Может показалось?
Ладно. Успокоил сам себя. Лишнее всё это, меньше надо чуши всякой придумывать, не хватало до кучи ещё и в дурку отъехать. Сейчас, когда первые впечатления от перемещения отпустили, лучше о будущем своем поразмыслить. Сопоставить, так сказать, хотелки и могелки. Чего хочу, и что могу.
Начну с хотелок.
Тут я подвис. А ведь на самом деле, чего я хочу? Ну вот так вот, перед самим собой?
Богатства? Славы? Власти?
Да в гробу я это видал. Хватит, нюхнул всего помаленьку, иммунитет заработал чтобы больше не хотелось.
Тогда чего?
Вопрос как сложный, так и простой одновременно.
А может просто жизни? Самой обычной? Институт поменять, на истфак перевестись, — раскопки капищ древних, рукописи всякие, манускрипты. Меня всегда история увлекала, но всерьез я её почему-то не воспринимал. Юристом хотел стать, поступил на юрфак, конкурс был восемь человек на место, но я прошел. Сам, без блата, по честному. А ведь в пед брали если не всех, то почти всех. Мог бы сразу туда податься.
Ну а что, сейчас не поздно ещё, если обосновать грамотно, вполне реально перевестись.
Отучусь, в школе поработаю, потом аспирантура, а там и в археологи можно… Профессия не особо денежная, но на этот счет я абсолютно не переживал. На хлеб заработаю, а для масла и прочего, знания нужные помогут. Как говорится — знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Так вот я знаю. Пусть не всё что хотелось бы, но десяток нужных подробностей в голове имеется.
Инфляция девяносто первого, ваучеры, Газпром, август девяносто восьмого, золото в начале двухтысячных, ну и криптовалюта в середине десятых. И это так, только то что вспоминать даже не надо, само всплывает. Если не сглупить, сделать всё правильно, не только мне, внукам и правнукам хватит.
Закончив трапезу, решил поспать. Несмотря на энергию молодости, нервяк и бессонная ночь даром не прошли.
Переместился в зал, лег на диван, и по привычке «заскользил» глазами в поисках пульта.
Одумался. Встал, подошёл к телевизору, осторожно утопив до щелчка кнопку, включил, и дождавшись когда экран посветлеет, улёгся обратно. Очень непривычное ощущение. Даже не знаю с чем сравнить. Когда появился крутящийся под музыку глобус, а потом показали мужиков в меховых шапках и собачьи упряжки на фоне заснеженной долины, чуть не всплакнул. Дежавю, только наоборот. Мне не кажется, я точно знаю что это уже было. Ну или как-то так.
Пока ностальгировал, картинка сменилась довольной физиономией Сенкевича. Столько лет прошло, а фамилия его как-то сама собой всплыла.
Ну точно, «Клуб кинопутешественников», хорошая передача.
Пролежал, послушал про освоение Арктики, успехи советских учёных, холод, проблемы со связью, и сам не понял как уснул. Вроде интересно рассказывали, но сморило.
Когда проснулся, место Сенкевича на экране заняла какая-то тетка, монотонно рассказывающая про очередную пятилетку, планы и новые рекорды советского народа.
Заставив себя подняться, переключил на другой канал, но сразу выключил, там показывали симфонический концерт, а я ни разу не фанат классической музыки. Как ни старался, так и не смог понять что в ней хорошего.
На всякий случай пощелкал кнопками переключения каналов, но безрезультатно, кроме первого и второго ничего не было. Если мне память не изменяет, года через два или три появится кабельное, по которому вечерами будут крутить голливудские шедевры типа «Рембо», «Основной инстинкт» и подобных им. Для не избалованных советских граждан, доступ к прежде запретному кинематографу станет настоящим откровением, а самое неприятное в том, что люди будут думать что жизнь на западе соответствует тому что они видят на экранах своих телевизоров.
Вернувшись снова на первый канал, сбавил немного звук и улегшись на диван, уснул, продрыхнув до прихода родителей. А встретив их, вынес мусор — мусоровоз приезжал два раза в день, быстренько метнулся за хлебом, и мы сели ужинать.
Ничего сверхъестественного на нашем столе не было, но мне показалось что так вкусно я никогда не ел. Мама сварила картошку, достала откуда-то пару тощих селедок, и посыпав все это луком, подала на стол.
— Что со сборами? — спросил отец.
— В каком смысле? — не врубился я.
— В смысле, когда?
В голове было что-то такое про сборы, но кроме самого факта, ничего больше я не помнил. Тут не успел узнать, а в прошлом варианте не до того было, поэтому не запомнил.
— Пока точно не сказали ещё, там неувязки какие-то… — максимально небрежно отозвался я.
— Ну как всегда, всё в последний момент! И вообще, у них там совести совсем нет? Только вернулся, и опять! — возмутилась мама, звонко брякнув вилкой о тарелку. Так-то я должен был приехать дня на три раньше, но из-за больницы задержался. Почему тренер не сообщил о моем «нокауте», вопрос, конечно, но, думаю, были на то причины.
— И когда будет известно? — продолжил отец.
— Пап, да пока не знаю, вот завтра пойду на тренировку, тогда и выясню…
Я ведь, когда в тюрьму попал, надеялся на условку, или на небольшой срок в худшем случае. Думал недолгим перерыв будет, выйду, продолжу заниматься боксом. Мне хорошее будущее в спорте пророчили, в сборную должны были пригласить. Ну а когда на суде приговор огласили, понял что всё, конец, если где и помашу кулаками, то точно не на ринге.
— Ну-ну… Давай, узнай уж… — подытожил отец, и больше мы к этой теме не возвращались. Я в основном молчал, а родители обсуждали рост цен и перспективы увеличения инфляции, в разрезе своей мечты о покупке автомобиля. То что цены росли и так было понятно, но в народе во всю поговаривали что это только начало.
— Чушь. Власть не допустит такого… Вот увидите, к осени всё в норму придет! — возразил отец, в ответ на мамины аргументы.
— Я тоже слышал. Мужики в секции говорили. — как можно равнодушнее бросил я.
— И что они говорили? — напрягся отец.
— Что? — повторила мама.
— В типографиях заказов много, ценники новые печатают, и цены на них, раз в десять выше теперешних.
Если мама ссылалась на слухи среди женщин, то я решил «подтянуть» мужчин. Бабам отец может и не поверить, а тут мужики, они попусту болтать не станут. Тем более речь идёт не о просто деньгах на книжке, а о мечте. Это через тридцать лет покупка машины не будет чем-то из ряда вон, а пока это было Событием. Именно так, с большой буквы. И дело тут не только в деньгах, точнее не столько. Цены, конечно, кусались, но даже имея нужную сумму, купить автомобиль было не просто. Хотя выбор был, и не такой уж и маленький.
Самый недорогой и доступный, — «Запорожец». Двухдверный, с расположенным сзади мотором воздушного охлаждения, неудобными сиденьями, очень громкий, и, — но это субъективно, довольно страшненький. Сколько он стоил, я не знаю, но думаю где-то три, или четыре тысячи. При средней зарплате в сто, сто двадцать рублей, сумма весьма не маленькая.
Следом шел четыреста двенадцатый москвич. Уже с нормальным мотором, относительно большой, он считался вполне завидной машиной, хотя и отличался не самой высокой надёжностью. Был ещё москвич «двадцать один сорок один» — так его называли, но эту модель только начали выпускать, поэтому рассчитывать на такую покупку не приходилось.
Немного дороже продавались Жигули. Моделей у Ваза много, от копейки — взявшей свое начало от итальянского фиата, до мечты всех советских мажоров — девятки. Цены примерно как на москвич, но владеть жигулями было куда престижнее. Да и ломались они не так часто.
За жигулями же стояла Волга. Стоила она порядка пятнадцати тысяч с магазина, и от двадцати и выше с рук. Проводя параллели, могу сказать что иметь в своём гараже Волгу было круче чем через тридцать лет Бентли. Сумев купить такой авто, ты автоматически поднимался если не высшую, то на одну из самых верхних ступеней общественного признания. На таких машинах катались партийные бонзы, артисты, писатели, и прочие, причастные к небожителям граждане советской страны.
Отдельным классом можно выделить Ниву и УАЗ, почти единственные массовые советские внедорожники. Был ещё ЛуАЗ, но популярностью особой не пользовался.
Я знал что родители копят на машину, с каждой зарплаты откладывая небольшую копеечку на книжку, но никогда не интересовался сколько им удалось скопить. Хотя сейчас, когда видел что слухи о повышении цен заставляют их напрячься, предполагал что не так уж и мало.
— Я бы тоже купил… только вот не хватает… — задумчиво проговорил отец.
— И много не хватает?
— Две тысячи.
— Запорожец?
— Да ты что? Жигули конечно! Васька Первушин семерку продает, двенадцать просит. А у нас только десять пока… — огорчённо пояснил отец.
— Так она магазине дешевле стоит? Почему двенадцать?
— Ага. Иди купи в магазине. Мы с семьдесят третьего в очереди, а конца и края не видно…
— Ну тогда москвича может купить? — предложил я.
— Может и москвича… — задумчиво произнес отец, и поблагодарив маму за ужин, ушел спать.
Мама тоже не стала засиживаться, а хитро подмигнув, напомнила про морской закон, и передислоцировалась в зал, к телевизору.
Морской закон, если кто не знает, это обязанность последнего оставшегося за столом мыть посуду. И если раньше мне это не нравилось, то сейчас я сделал всё с удовольствием, после чего аккуратно расставив чистые тарелки на полке в шкафчике, тоже завалился на боковую.
Спал крепко. Проснувшись, долго осознавал что всё это не сон. Когда осознал, обрадовался и рысцой рванул умываться. Время семь тридцать, а в девять, если ничего не перепутал, тренировка. Так-то полтора часа ещё, от дома до спорткомплекса не особенно далеко, но идти нужно через чужой район, а это чревато. Поэтому на трамвае.
До остановки дошёл быстро, ждал тоже недолго, и вскоре уже шарил по карманам в поисках билета, и не найдя его, щелкнул пустым компостером.
Сколько ещё такого самообслуживания? Год? Меньше? Потом только зайдешь, как к тебе кондуктор бежит, выкрикивая на ходу,
— Обилечиваемся граждане! Обилечиваемся!
Покосившись на немногих пассажиров, понял что никто мой «перформанс» не оценил, и с компостером можно было не заморачиваться. Народ ведь пока как рассуждал, три копейки не деньги, если нет у человека билета, значит или кошелек забыл, или проездной у него. И в том и в другом случае, не страшно.
Проехав три остановки, вышел на второй проходной. Слева завод, справа ФОЦ — как сокращенно называли спорткомплекс. Вроде как физкультурно оздоровительный центр.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 25. 16.06.1990
 'Куда идут гонорары М. С. Горбачева? 
 НЕДАВНО в адрес Президента СССР М. С. Горбачев поступила благодарственная телеграмма от коллектива Красногвардейской центральной районной больницы Ставропольского края, на счет которой М. С. Горбачев перечислил четыреста тысяч долларов — гонорар за изданные за рубежом книги.' 



Глава 5

* * *
— Иванов! Почему опаздываешь? — когда переодевшись, из раздевалки я зашёл в зал, встретил меня Петр Денисович, мой второй тренер, и не дожидаясь ответа, скомандовал, — Десять кругов гусиным шагом!
Десять так десять. Когда не болят ноги и не ноет спина, такое занятие даже в удовольствие. Разомнусь как раз.
А вообще интересно. Воспоминания об этом месте у меня оставались, — всё же сколько я здесь корпел, но сейчас смотрю вокруг, и понимаю что совсем ничего не помню. Так, детали какие-то. Как-то после отсидки я заходил сюда, но ФОЦа уже не было, здание перестроили под ночной клуб, а секции расписали по школам.
— Иванов, ко мне! — не успел я отработать и половины задания, зычно прокричал Олег Максимович, главный тренер секции бокса, мастер спорта международного класса и по совместительству директор ФОЦа.
Резко поднявшись, я подбежал и встал напротив.
— Голова как? — сурово поведя бровями, спросил он.
— Нормально. — Пожал я плечами.
— Отлично. Работать можешь?
— Могу.
— Тогда бери перчатки и дуй на ринг, у нас гости сегодня, хотят посмотреть чему мы вас тут учим. Усёк?
Я кивнул, хотя толком ничего и не понял. Причем тут гости? На кого они хотят посмотреть?
Ждать пришлось недолго. Гостями оказались парни из третьей спортшколы; три боксера перворазрядника, один кмс, и ещё двое без «опознавательных знаков». Не знаю зачем такое устроили, может руководство спорткомитета что-то мутит, а может сам тренер придумал. Забился с кем-то из корешей своих на спор, чьи «питомцы» круче, да и устроил тест-драйв. Он тот ещё фрукт, и не такое может.
Первым на ринг вышел Слава Наточий. Среднего роста плотный парнишка из параллельного класса, занимался боксом почти с рождения. Отец, старший брат и дядька, все титулованные боксеры, вот он по их стопам и пошел. Я со Славой спаринговался не часто, весовые категории у нас разные, но когда всё же случалось, хорошенько от него выхватывал. И тут даже не столько разница в весе, опыт, вот чего мне не хватало.
Противник Славе достался из перворазрядников, выше ростом и килограмм на десять тяжелее. Руки длинные, кулаки пудовые, нос ломаный-переломанный. Держится уверенно, смотрит спокойно, на лице никаких эмоций. Похоже что опытный.
Сошлись, стукнулись перчатками, и после короткого — Бокс! Закружились по рингу.
Слава не спешил, его противник тоже. Обмениваясь «пристрелочными» ударами, оба пробуют издалека, но внезапно «гость» пошел на сближение, и коротким хуком отправил Славу в нокаут.
Рефери, он же Витёк Оглоблин по кличке Оглобля, начинает отсчет, но Слава не такой слабак чтобы с первого раза упасть, и на счете семь, шустро поднимается.
— Бокс! — рявкает рефери, предварительно убедившись что нокаутированный боец в порядке.
Гость с ходу атакует, но Слава уже научен, поэтому уклоняется от короткой дистанции, и сделав издалека пару пристрелочных, наносит четкий удар справа по челюсти. Другой бы рухнул, бьет Слава от души, но перворазрядник только головой потряс, и сам в атаку кинулся. Слава хотел снова уклониться, но не успел, рухнув от шикарного апперкота.
— Десять! — закончил отсчет Оглобля.
Краем глаза покосившись на тренера, я вижу что он явно недоволен, а вот его визави рад. В этом ничего странного, когда подопечный победил, только вот выглядит такая радость некрасиво, скорее как злорадство. Казалось бы спорт, но судя по тому как злится тренер, тут не только спорт, но и что-то другое.
— Калмыков! — буквально шипит Олег Максимович, вызывая следующего бойца.
Пашка Калмыков, или Калмык как его все называют, боец перспективный. Останься он в спорте, возможно достиг бы каких-то высот, но насколько я знаю, Пашка предпочтет медалькам бабло, и через годик уйдет в бандиты. Как дальше сложится его судьба я не слышал, поэтому могу предположить что всё будет типично. Разборка, пика в бок, или пуля в голову, и хладный труп где-нибудь в колодце.
Соперник Пашки выглядит слабовато, тщедушно даже, но когда присмотришься, ощущение это пропадает. К канатам идёт без суеты, с ленцой, смотрит уверено, на лице спокойствие и скука.
Выслушивая инструкции, молча улыбается.
— Бокс! — командует рефери.
Пашка, в отличии от меня, не замечает исходящей от соперника опасности, сходу прёт вперёд и сразу же нарывается.
Пара ударов по воздуху, потом ещё двойка в блок, и тут же неожиданная ответка.
«Плывет», но быстро приходит в себя, опыта Пашке не занимать, понимает что пропущенный не случайность, и дальше работает уже куда осторожнее. Близко не подпускает, уворачивается, сам на рожон не лезет, ждёт когда соперник раскроется.
Но итог предопределен, тщедушный подгадывает момент, и капитальным правым хуком укладывает Пашку спать.
Тренер вне себя. Я стою позади, лица толком не вижу, но оно и не надо, и так понятно.
На третий бой гости выставили невысокого парнишку лет семнадцати так же из перворазрядников. Не особо плотный, даже скорее щуплый, он, в отличии от своих товарищей, заметно нервничал, всё время поглядывая на висящие над дверью часы. «Опаздывает куда-то?» — подумалось мне. Как оказалось, я угадал. С нашей стороны вышел Леха Сухов, и хотя комплекцией он был куда массивнее соперника, упал буквально через три секунды после начала боя. Мне показалось что он даже руки не успел поднять. На тренера же было больно смотреть. Не знаю уж на какой интерес он забился, но точно не на просто так.
После Сухова настает очередь Ивана Токарева, по кличке Токарь. Деревенский парнишка, из всех отобранных на «смотр» самый неопытный, занимается в секции третий год. Регалий пока не добыл, но на пути.
А вот в противники ему достается КМС, долговязая каланча с непропорционально длинными руками, маленькой головой, и широченным торсом. Можно сказать идеальный типаж боксера.
Коротко поговорив с бойцами, Оглобля дал отмашку к началу боя, но всё закончилось буквально в ту же секунду, Токарь рванул напролом, сходу нарываясь на прямой в челюсть.
Тренер совсем в печали, а «друг» его не скрывает злорадства.
Ладно, теперь моя очередь.
— Иванов! — покрутив головой, крикнул Оглобля, вызывая меня на ринг, где уже поджидал мой визави. В отличии от остальных, этот выглядел наиболее представительно. Роста примерно моего, за метр восемьдесят, чуток потяжелее, но не на много, с прямым, не поломанным носом и тяжёлым, «бровастым» взглядом. Не спеша «отлипнув» от стены, я поправил трико, и дойдя до ринга, поднырнул под канаты.
— Правила повторять? — спросил рефери, встав между мной и моим соперником.
— Не надо. — синхронно ответили мы.
— Тогда поехали. Бокс!
Случись этот бой в моем первом, не отредактированном варианте, вряд-ли мне удалось бы продержаться больше одного раунда. Здесь же, в определенном смысле, я был не я, поэтому схватка затянулась, закономерно закончившись нокаутом гостя. Чтобы такой результат не выглядел чем-то удивительным, я сделал так чтобы смотрелось это не как моя заслуга, а как ошибка соперника. Случайность, одним словом.
— Засранцы! — орал тренер когда всё закончилось, и в зале остались только свои. — Сколько я в вас сил вложил за все эти годы! Зря? Я вас спрашиваю, зря? Но Пионер же уделал этого… — негромко возразил Паша, чем ввел тренера в ещё большее исступление.
— Уделал? Это ты называешь уделал? — едва не взвизгнул тот, и развернувшись, проорал, заплевав ближних слюной,
— Случайность! Если б Смирнов не расслабился и не раззявил варежку, Пионера бы твоего так же как и тебя с матов соскребали!
— Но раззявил же… — вступился кто-то за моей спиной. — на что получил поток бранных слов с четким посылом в известном направлении, и команду на сто кругов гусиным шагом для всех
* * *
— Это что вообще такое было? — когда закончив тренировку и переодевшись, мы покинули стены комплекса, спросил Паша.
— Сам не пойму. — Пожал я плечами, а Токарь, обернувшись, добавил зло, — Совсем старик с дуба рухнул!
Обычно мы ходили до трамвая толпой, но сегодня все куда-то подевались, и по дорожке от ФОЦа к остановке шли только мы трое.
— Может на спор? — озвучил своё предположение я.
— Может. — согласился Паша, — Только как-то тупо получилось. Он что, не знал их уровень? Зачем это избиение?
— Говорю же, совсем старик сдурел на старости лет! — опять возмутился Токарь. Когда это произошло в прошлый раз, я уже был в кпз, поэтому не мог знать что к чему и что последует дальше. Но вообще выходило интересно.
— Кстати, не слышали что в парке произошло? — после минутного молчания, Паша решил сменить тему.
— Неа… А что?
— Да пацанов замочили каких-то, мне перед тренировкой знакомый один шепнул.
— Жесть. Кого хоть? Не из наших?
— Не знаю, но вроде бы нет, так бы сразу известно стало.
— Да… Год вообще какой-то идиотский, Витька машина сбила, Олег Рваный с крыши упал. Раньше такого на районе не было. — протянул Паша, и был прав. Но я-то знал что это ещё цветочки, а вот года через два-три беспредел такой начнётся, что менты устанут народ по моргам развозить.
— Ну ты глупости-то не говори, Витька с Олегом не убили, они сами, несчастный случай. А тут, говорят, дубиной забили… — возразил Токарь.
Когда в прошлой жизни я узнал о гибели парней-боксеров, особого значения не придал, они были старше, мы с ними особо не пересекались, поэтому это событие прошло мимо меня. Но сейчас, когда Паша напомнил, их гибель уже не выглядела случайностью. Да, несчастные случаи бывают, это понятно, но то что парни из одной секции, погибли с промежутком в один день, смотрелось, мягко сказать, странно.
Дойдя до остановки, трамвая мы не дождались. Обычно интервал минут десять, а тут простояли почти час, пока какой-то мужик не объявил что на линии авария и движение восстановят не скоро. Оставался автобус, но он был забит настолько плотно, что одна из дверей вообще не открылась, а в ту что смогла это кое-как сделать, не залез бы и самый тощий дистрофик.
— Следующий когда? — спросил я.
— Минут тридцать, но с ним скорее всего такая же история будет…
— Тогда пешком? — предложил Токарь, грустно глядя на натужно ревущую тушу автобуса.
— Придётся. Не на метле же лететь… — поморщился Паша, первым разворачиваясь в сторону дома.
Жили мы все недалеко друг от друга, так что пошли в одном направлении. Ну и разумеется не по центральной улице, а напрямик, через чужой район. Да, опасно, это понимали все. И тут даже не в перестройке дело, так было всегда. Чужаков не любили, и при всяком удобном случае били им морды. Но мы ж боксеры.
— Эй, куда намылились? Стоять!
Нас окликнули, когда пройдя через арку, мы уже сворачивали в проулок. Стараясь сильно не крутить головой, я быстро осмотрелся. Двое сзади, двое сбоку, и ещё пара человек перекрывают дорогу.
— Блядь. — негромко выругался Паша, а Токарь шумно задышал носом.
— Че надо? — встретившись взглядом с одним из «встречающих», самым коренастым парнем лет двадцати, с характерной наколкой на пальце левой руки, поинтересовался я.
— Кто такие? Откуда? — пряча руки в карманы, лениво процедил тот.
— А ты с какой целью интересуешься? — повторяя его позу и намерено копируя тон, спросил я. В таких ситуациях главное не теряться, не дать задавить себя «базаром». Да, их больше, но без причины лезть в драку они не хотят, поэтому будут всячески провоцировать конфликт. Дабы потом, при возможных разборках, сказать что жертва сама виновата.
— Для себя… — не сразу ответил гопник.
— Улица Пятницкая дом десять, говорит о чем-то?
— Слышь!..
— Слышь зовут мышь… чё так базаришь смело? Ты кто по жизни?
— Чего?
— Ты глухой? Масти какой? За что чалился? — Видимо в этом месте я переборщил, потому что коренастый напрягся, и не найдя ничего лучше, заорал надрывно,
— Вали их пацаны-ы-ы!
И понеслась. К тем кого я успел пересчитать, присоединились ещё трое, и если бы они были чуточку скоординированней, нам пришлось бы непросто. Но о том что такое координация, пацаны не знали, да и про бокс, скорее всего, не шибко слышали. Навалились кучей, толкались, мешали друг другу, в общем, делали всё чтобы максимально облегчить нам жизнь. Мы же просто работали. Четко, без паники, по принципу удар — минус тело. Били до тех пор, пока не упал последний, потом просто развернулись, и со всех ног бросились наутёк. Обычно на районе таких компаний несколько, и нарваться на продолжение никому хотелось. Мало того что повышается риск быть побитыми, так ещё и в милицию можно загреметь. А вообще, хорошо получилось. Наверное будь на моём месте другой я, из прошлого, так лихо бы не вышло, даже несмотря на имеющийся за плечами первый разряд. Ринг это ринг, а когда тебя в камере месят, это другое.
Пробежав порядка километра, мы свернули к посадкам, и только скрывшись в густой листве, тормознули.
— Пиндец… — тяжело дыша, матюгнулся Токарь. Несмотря на занятия в секции, бег никогда не был его коньком.
— И не говори… — Паша тоже прибежал с одышкой, хоть и не с такой, и сейчас стоял, уперев руки в колени.
— Да ладно вам, нормально же размялись… Или я чего-то не догоняю? — пошутил я. На мой взгляд ничего экстраординарного не произошло. Подумаешь подрались, с кем не бывает?
— Точно не догоняешь… Это ж Сидоровские были, они теперь мстить будут!
Когда проблема прямо перед тобой, здесь и сейчас видится она максимально сложной. Но по истечению времени, угол зрения меняется, и ты понимаешь что сложного ничего и не было. В отличии от пацанов, я изначально смотрел на проблему под тем самым, другим углом, и никаких сложностей не видел.
Дворовая банда, она ведь что такое? Самая обычная кучка пацанов, большинство из которых вполне нормальные ребята, попавшие под влияние «авторитета». Решишь проблему с авторитетом, у остальных вопросов не будет. И по-хорошему, если уж совсем начистоту, никаких полумер, гасить этого авторитета надо сразу, и так чтобы добавки не потребовалось, иначе отдача замучает.
— Как будут, так и будем решать. — возразил я, добавив «успокоительного». — Заранее не ссы, и держи хвост пистолетом!
— Я и не ссу. — набычился Токарь, а Паша, сощурившись подозрительно, спросил глядя в упор.
— А где ты так наблатыкаться успел?
— Книжки умные читать люблю. По психологии… Не хочешь попробовать?
— Книжки? — удивился Паша, явно не ожидая такое услышать — Не, не хочу…
— Вот и зря. Ты вообще как, читать любишь?
— Ну-у… Не особо, но когда накосячу, отец заставляет…
По его этому «ну-у», мне стало понятно что читает Паша мало, и только под страхом расправы от бати. Так-то мне тоже хвастать нечем, на самом деле до отсидки я не особо любил это дело, и кроме школьной программы, толком ничем не интересовался. Пристрастился к чтению потом, когда попал на срок, благо библиотека на зоне хорошая была. Сначала журналы всякие почитывал, потом книжки, — фантастику в основном, ну а позже и на «тяжёлую» литературу перешёл, классическую.
Разумеется к навыкам общения с быдлогопотой чтение не имело никакого отношения, но не мог же я парням правду сказать?
Дальше шли молча, и добравшись до места где нужно было расходиться, я предупредил обоих боксеров,
— Старайтесь на район к ним не соваться, и здесь лишнего не болтайте. Усекли?
Паша молча кивнул, а Токарь зыркнул недовольно, — мол чего раскомандовался? Но наткнувшись на мой взгляд, повторил жест товарища.

Еженедельник «Аргументы и Факты» № 25. 23.06.1990
 «ТЕКСТ ПРИНЯТ ЗА ОСНОВУ НА I СЪЕЗДЕ НАРОДНЫХ ДЕПУТАТОВ РСФСР» (фрагмент) 
 'Настоящим Декретом первый Съезд народных депутатов РСФСР заявляет о том, что вся власть в РСФСР принадлежит исключительно народу. 



Глава 6

* * *
День за днём, неделя за неделей, прошел месяц, но никаких проблем из-за нашей стычки не последовало. И так обычно всё стало, привычно, что я уже и сомневаться начал, а была ли другая жизнь, не приснилось ли мне? Это ведь как бывает, пока спишь и снится тебе что-то сильно хорошее, кажется что реально всё, а как проснешься, так и не сразу понимаешь что сон это был. И главное, непонятно, та жизнь сном была, или эта мне снится?
— Слава богу купили! — всплеснула руками мама.
— И не говори… — довольный отец смотрел в окно (там стояло его новое приобретение) и загадочно улыбался.
А машина на самом деле была классная. Белый Москвич-комби, восемьдесят седьмого года выпуска, весь в родной краске, без аварий и серьезных ремонтов, пробег всего двадцать тысяч, для этого времени мечта, а не машина, жаль прав у меня нет.
— Гараж бы еще достроить… — поморщившись, вздохнул отец.
Гараж у нас был прямо за домом, но железный и маленький, под мотоциклы, машина туда не влезет. А тот что строили, находился в гаражном кооперативе возле профтехучилища, вот только строительство тормозилось уже третий год, и я точно знал что так всё и останется, не достроят там ничего. Забросят, а потом растащат и то немногое что успели построить.
— Говорят от завода можно ссуду взять, вроде на семью дают по двадцать тысяч, на строительство. — ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла мама.
— Да брось ты… — отмахнулся отец. — Догонят и еще дадут…
Заводов у нас в городе много, но в конце, то есть на момент когда закончилась моя та, прошло-будущая жизнь, останется только один, да и то, из-за того что имеет отношение к оборонному ведомству. Ту же часть что занимается производством для гражданских нужд, растащат ещё в девяностые, а вот «военку» законсервируют, в самый последний момент отняв у какого-то олигарха.
А «МехСтанкоРадиатор» — про который говорила мама, находится буквально в двух шагах от нашего дома, и из ямы в которую попал, уже не выйдет, поэтому никаких ссуд никому давать не будет.
— Ты сумку собрал? — строго посмотрев на меня, как всегда внезапно, переключилась мама.
— Ага. Носки только досохнут. — кивнул я.
Ехать на сборы никакого желания не было, во-первых, просто лень, а во-вторых, мне уже надоело подстраиваться. Мой реальный уровень, учитывая опыт, был намного выше чем от меня ждали. По сути я мог бы прямо сейчас выступить за сборную страны, и наверняка занял бы далеко не последнее место. Вот только выглядеть это будет дико, и привлечет ненужное внимание. А оно мне надо?
Да и по голове надоело получать, за две жизни-то… Опять же, это молодые хотят признания, а я немолод, мне признание ни к чему. В общем, решил я что съезжу на сборы, а там «нарисую» себе какую-нибудь травму, и на «пенсию».
— Щётку зубную взял? — спросил отец.
— Угу. — ответил я.
— Бритву?
— Футболки?
— И бритву, и футболки, и брюки, и пасту, и мыло, и даже полотенце не забыл!
— Серьёзно? — удивилась мама.
— Серьёзно. Если что и не взял, там куплю. — Добавил я.
Отец хмыкнул, и буркнул что-то вроде «ну купи, попробуй, посмеши народ…»
А я понял какую глупость сморозил. Да, пасту с щеткой наверное можно было купить в хозтоварах, а вот с одеждой так уже не получится. Например за моим спортивным костюмом нам пришлось ехать в соседний городок, там, как выразилась мама, «выкинули приличную одежду». Разумеется не на мусорку, на прилавки магазина, но говорили тогда именно так.
А вообще, кроме сменного белья, мне вряд-ли что-то понадобится. В этот раз сборы предполагались короткие; завтра утром поезд, а в пятницу уже обратно. То есть всего четыре дня, не считая дорогу. Тренер сказал что сборы установочные, хотя и не объяснил что скрывается за этим определением.
Выехали по графику, доехали быстро, но успев привыкнуть к комфорту электричек из будущего, поездка мне не понравилась. Деревянные сиденья, жара, и битком набитые вагоны. Для меня такое столпотворение непривычно, но в этом времени это обычное дело. Автомобилей катастрофически не хватает, поэтому основной транспорт, — железная дорога, отсюда выводы.
Но добрались таки.
Я как-то предполагал что за нами автобус пришлют, мероприятие-то официальное, но и тут не угадал, сначала телепались на трамвае с двумя пересадками, потом пешком протопали четыре остановки и ещё минут десять шли дворами. Думал всё, прибыли, но нет. Оказалось пришли мы в спорткомитет за какими-то бумагами, и почти до пяти мариновались на лавочках возле входа. Ладно хоть потом автобус подъехал, и до финиша уже добирались с относительным комфортом.
«Трудовые резервы» — гласила надпись на массивных железных воротах.
По сути, типичный пионерский лагерь. С десяток отдельно стоящих бараков, столовая, плац с небольшой открытой сценой, отдельно стоящее здание хозчасти, и притулившийся на самом краю медпункт.
А вот есть хотелось неимоверно. Но прежде чем попасть в столовую, нас отвели в расположение, где какой-то замшелый тип полчаса читал лекцию о вреде курения.
Скучно, но выслушали, никто не сбежал.
Зато кормили тут хорошо. На первое, наваристый суп с фрикадельками, на второе, пюре с котлетой, следом компот или чай — на выбор, ну и хлеба сколько влезет.
В общем, после заменившей обед и ужин сытной трапезы, я только и мечтал что добраться до своей кровати и вытянуть ноги.
Но у тренера были другие планы.
— Двадцать кругов. — коротко скомандовал он.
И мы побежали. Не скажу что совсем умирал, но после столовой было тяжеловато.
Зато потом нас ждал сюрприз.
— Завтра весь день меня не будет, заниматься будете у Валерия Андреевича… — огорошил тренер.
И вроде событие ничем не примечательное, обычный рабочий момент, но не все так просто.
Мастер спорта международного класса, неоднократный победитель чемпионатов СССР, призер Европы и даже участник московской олимпиады. — вот кто такой Валерий Андреевич Бухтомин. Только несмотря на все достижения, пока его хорошо знали лишь в узких кругах, а настоящая известность придет к нему лишь через десять лет, в две тысячи первом. Насколько я помню, фото Валерия Андреевича будет во всех газетах, на всех новостных сайтах и даже на телевидении. И вроде бы можно порадоваться за человека, как говорится, лучше поздно чем никогда, но тут другой случай. Валерия Андреевича прославит не успешная боксёрская карьера и выпестованные им чемпионы, отнюдь. Страна узнает его как безжалостного маньяка, на счету которого будут десятки, если не сотни жертв. Когда его объявили в розыск, я только вышел из тюрьмы, и, скажу честно, не поверил. Ну не мог такой человек быть маньяком.
Вот и сейчас смотрю и не верю. Нормальный дядька, не старый ещё, лет под пятьдесят или около того, спокойный, говорит негромко, уверенно.
А может не он?
За свою не особо долгую, но насыщенную событиями жизнь, я усвоил одно простое правило, — ничему не верь, пока не проверишь. А проверишь, ещё дважды перепроверь.
В том что речь шла именно об этом человеке, я был уверен, но в том что он действительно маньяк, нет. Ни тогда, ни сейчас.
И как проверить?
Следить за ним, ожидая когда он пойдёт на очередное дело?
Возможно.
Если я всё правильно помню, тогда писали что убивал он только на выезде, следуя заповеди не гадь там где живёшь. Вот и сейчас у него очередная командировка, и если всё это так, он обязательно должен проявить свою сущность.
Тщательно взвесив все за и против, откладывать я не стал, и первое что сделал, узнал сколько он ещё пробудет в лагере. Оказалось, неделю. Причем поселился он не здесь, а в городе, вроде бы у каких-то родственников. Выяснить у каких, и можно порассуждать уже более предметно. Самое простое, проследить за ним после тренировки.
Возможность выхода за территорию у нас была, всё же не дети малые, поэтому отпросившись у тренера, я занял наблюдательную позицию неподалеку от ворот базы.
Ждал не долго. Бухтомин вышел один, и не спеша направился к автобусной остановке. Я боялся что его повезут на машине, но обошлось, с личным транспортом пока туго, а для служебного он, видимо, не дорос.
И тут же нестыковка сразу, насколько я знал, тела жертв находили в основном за городом, попасть куда на общественном транспорте весьма проблематично, тем более с таким грузом.
Дорога к автобусу была одна, и чтобы не вызывать подозрений, я не стал пропускать его вперёд, и спокойно направился к остановке. Ну а что, если это всё же он, заподозрить во мне мента не реально, в первую очередь ввиду возраста.
Дождавшись автобуса, я зашёл в переднюю дверь, он в заднюю. Народу было не много, поэтому место я выбрал удобное, сел так чтобы можно было наблюдать за происходящим в отражении оконного стекла.
Сидел, смотрел. Бухтомин слежку не замечал, и попыток оторваться не делал. На каждой остановке я боялся что он выскочит в последний момент, двери закроются и я не успею. Но обошлось, перед нужной остановкой он спокойно встал, и дождавшись когда автобус остановится и откроет двери, степенно вышел наружу. Я же задержался, и сделав вид что еду дальше, выскочил в последнее мгновение перед тем как закрылись двери.
Вроде не заметил. Даже не обернулся.
Стараясь держаться теневой стороны, я продолжил слежку, и минут через десять уже смотрел как Бухтомин заходит в подъезд пятиэтажки. Дождавшись когда он скроется за подъездной дверью, я со скоростью антилопы рванул вперёд, успев как раз когда он заходил в квартиру на втором этаже.
Ну вот, адрес известен, остаётся ждать.
Мест где можно спрятаться, не так много, но окна квартиры в которой сейчас находился предполагаемый маньяк, выходят на другую сторону, поэтому проще, тем более уже темнеет. Прогулявшись по двору, я отошёл к детской беседке, и присев на бортик, приготовился наблюдать. Не сказать что удобно, но и не так чтобы совсем плохо, главное не жарко, и комаров нет. Привлечь излишнее внимание жителей я не боялся. Молодежи в это время много бродит, поэтому вряд-ли моя скромная персона вызовет подозрения.
Да и стемнело быстро. Людей на улице существенно убавилось. С детской площадки исчезли дети вместе со своими мамашами, пропали тетки предпенсионного возраста с лавочек, и только мужики в другом конце двора продолжали ожесточенно стучать костяшками домино.
Переместившись поближе к подъезду, я продолжал наблюдать.
Полчаса просидел, потом ещё час. Мужики добили таки козла и разошлись по домам. Стало совсем тихо. Глянул на часы — без пятнадцати одиннадцать.
Загрустил. Идея торчать тут всю ночь уже не казалась такой привлекательной. Спать нельзя, а ведь утром тренировка.
И как быть?
Просидел ещё час, за это время почти во всех окнах пятиэтажки потух свет, и вокруг стало совсем темно.
Вернуться на базу?
В то что Бухтомин пойдёт на дело, уже не верилось. Поначалу казалось что такое возможно, сейчас же, когда хорошенько всё обдумал, мнение своё изменил.
Ну вот действительно, приехал человек к родственникам, и вдруг ни с того ни с сего уйдет среди ночи. Глупо же?
Глупо.
А с рассветом ещё и похолодало. Не до дрожи, хотя тоже неприятно. Летом светает рано, но греть по-настоящему солнце начинает гораздо позже. Оно хорошо когда выспавшись и позавтракав, утром выходишь из дома, и по холодку куда-нибудь чешешь. А когда вот так, голодный и сонный, ощущения совершенно другие.
Хотел уйти, но что-то заставило задержаться. Оказалось не зря. Осторожно приоткрыв подъездную дверь, «клиент» вышел наружу.
Встал на лестнице, осмотрелся, поправил закинутый за плечо рюкзак, и торопливо направился в сторону лесопарка.
Я же, выждав некоторое время, двинулся следом. Вёл на пределе, боялся потерять, но обошлось.
И что ему в лесу надо? Или действительно маньяк? Но кого он надеется там поймать? Лесок этот на отшибе, через него никто не ходит. Разве что грибники когда сезон, но и то вряд-ли. Да и время не самое подходящее.
Добравшись до опушки, Бухтомин остановился, а я спрятался за дерево. Минут через пятнадцать со стороны города послышался шум подъезжающей машины. Хлопнула дверь, раздались голоса, и на «сцену» вышел ещё один человек.
Видно мне было плохо, но что это не женщина, совершенно точно.
Гость осмотрелся, подошёл к Бухтомину, и обменявшись с ним парой коротких фраз (содержания я не расслышал) ушел обратно к машине. Думал всё, уедет, но тот открыл багажник, что-то достал оттуда, и вернулся обратно.
Да это же ствол⁈ Он что, его покупает? — с трудом, но мне удалось разглядеть в руках у клиента нечто очень напоминающее автомат Калашникова. Ну точно. — характерный звук взводимого затвора спутать было трудно.
Отстегнув магазин, и покрутив оружие в руках, стрелять для дальнейшей проверки Бухтомин не стал, а затолкав автомат в рюкзак, передал что-то продавцу, возможно деньги.
Тот рассмотрел внимательно, и снова сходив в машину, принес небольшой сверток. Бухтомин развернул его, кивнул довольно, и сунул туда же в рюкзак.
Не очень-то похоже на маньяка… Ладно бы ещё пистолет, куда ни шло, но калаш? — рассуждал я, а дождавшись когда машина уедет и «клиент» отправится в обратный путь, осторожно двинулся следом. Если раньше мог надеяться на свои ноги в случае чего, то сейчас мои шансы сбежать сильно уменьшились. Ну а что, такими вещами не шутят, заметит слежку, запаникует, да и шмальнет не глядя. Место глухое, даже если кто и услышит, будет уже поздно.
Немного не дойдя до дороги, Бухтомин замер, осмотрелся, и свернув в сторону, скрылся в густом кустарнике.
Ну правильно, не тащить же калаш в рюкзаке? Здесь место тихое, можно и припрятать. Опять же не далеко, достать не долго.
Через пару минут он вышел обратно, надломил ветку, — ориентир себе оставил, и торопливо пошёл дальше.
А я затаился. Следить смысла больше не было, сто процентов на базу поедет, а вот перепрятать «подарочек», просто необходимо.
Выждав ещё с полчаса и убедившись что никого рядом нет, добрался до места «закладки», где и откопал заваленный травой рюкзак.
Ну точно, Ксюха или АКС-74У, — автомат Калашникова складной укороченный 74 года, плюс два магазина, три гранаты, и ТТ (Тульский-Токарев) с глушителем. Неплохой такой наборчик. Причем автомат новый, похоже с какого-то склада, местами в смазке ещё.
Зачем, почему — это всё потом. Сейчас перепрятать и на базу. До построения чуть больше часа, должен успеть.
Так и вышло.
— Ты где шатался? — на входе уже встречал помощник тренера.
— К другу ездил, засиделись, не успел на трамвай последний… — выдал «заготовку» я.
— Бухал?
— Нет конечно, нельзя же…
— Смотри у меня! Замечу, тут же из команды вылетишь!
Угроза пустой не была, пить что-то крепче кваса запрещалось вообще, и уж на сборах тем более.
А вот пробежка далась нелегко. Ноги как ватные, глаза закрываются, а впереди ещё целый день. Но да ладно, в любом случае не зря время потратил. Оружие лишним не будет, тем более впереди «лихие» девяностые.
И нет, я не собирался никуда лезть, желая прожить эту жизнь спокойно, но что-то мне подсказывало что оружие пригодится. Да и вообще, ствол в хозяйстве никогда лишним не будет.
После пробежки ещё минут сорок разминались в зале, потом спарринговались с местными, и когда наконец нас повели на обед, я уже еле ползал.
Первое, второе, компот. Всё вкусно и много. Если не наелся, можно взять добавку. Мне хватило, и выделенное на переваривание пищи время я с удовольствием проспал.
Ну а потом опять. Бег, разминка, спарринг.
— Ты чего как муха сонная? Совсем страх потерял? — орал тренер, подбадривая одного из наших и косясь на меня. Мне хоть и удавалось держаться, но не знаю как дотерпел до отбоя, на морально-волевых, наверное. Разумеется ни о какой дальнейшей слежке речи не шло.
Ну и ладно. Хрен с ним с этим маньяком, — решил я, даже если и захочу проследить, всё равно не вытяну. В общем, забил, и едва добравшись до кровати, уснул здоровым, можно сказать богатырским сном.
Спал крепко. Выспался хорошо, и даже проснувшись минут за тридцать до подъёма, чувствовал себя отдохнувшим.
Разминка, пробежка, завтрак. Все по расписанию.
А в обед на базу приехали менты.
— Что случилось? — спросил я у местного паренька из персонала.
— Точно не знаю, но говорят, убили кого-то… — выпучив глаза, прошептал тот.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 27. 17.07.1990
 НА СТАРТЕ РЫНОЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ, В ЭТОМ ГОДУ В ТОРГОВУЮ СЕТЬ РОССИИ НЕДОПОСТАВЛЕНО ТОВАРОВ НА 7 МЛРД. РУБ. 
 /фрагмент/ 
 «Верховный Совет СССР вернется к этому вопросу в сентябре, после принятия соответствующих решений Верховными Советами союзных республик, а, время и обстановка не ждут. Это еще больше разбалансирует потребительский рынок. Дисциплина поставок падает, а экономические санкции за недопоставку товаров практически не действуют.» 
* * *



Глава 7

* * *
— Кого убили? Где? — замер я.
— Да недалеко тут, как на остановку идти, справа лесочек небольшой, вот там. А кого… — тут парень задумался, и после недолгой паузы, добавил — точно не знаю, но говорят девку какую-то…
Получается убийство.
Вообще, ожидаемое, только непонятно почему рядом с базой, искать ведь в первую очередь здесь станут. И я ещё, мало того что отлучался на всю ночь, так у меня и алиби никакого нет. Не скажу же что у подъезда тренера караулил?
— Ясно. Спасибо… — поблагодарив парнишку, я отошёл в сторону и сел на лавку, было о чём задуматься.
Первое, — когда он мог это сделать? Вчера вечером исключено, я вел его до квартиры. Ночью он не выходил, это точно, поэтому остаётся только на обратном пути.
Как на мой взгляд, выглядело не очень. Зачем убивать рядом с базой, да ещё утром, когда столько глаз вокруг. Не Бродвей конечно, но мимо леска этого с остановки народ тянется, кто сюда к нам, — тот же персонал, кто мимо, в общагу что на отшибе. Да, психология маньяков своеобразна, но исходя из того что за столько лет он ни разу не попался, в хладнокровии и расчетливости ему не откажешь. Только здесь, если убил рядом с местом работы, о какой расчетливости может идти речь?
Поэтому не сходится, не он это, другой кто-то. А вообще, получается, удобно. Потом, через десять лет когда будут поднимать документы и проследят за перемещениями Бухтомина, точно повесят это убийство на него. Ну а что, был он здесь? Был. Девушку убили? Убили. Ну и всё. Плюс ещё один раскрытый висяк.
Арсенал ещё этот… Зачем маньяку столько оружия? Ладно пистолет, пугать сподручнее, но калаш? А гранаты? Что он, банк брать собрался?
— Иванов? — задумавшись, по сторонам я не смотрел, а когда «поднял» глаза, неприятно удивился.
— Так точно! — автоматически вытянувшись по стойке смирно, ответил я хмурому менту-сержанту.
— Ты на базе не ночевал?
— Так точно! — повторил я.
— Где был? — ещё сильнее нахмурился сержант.
— В город ездил, задержался, на последний трамвай не успел…
Сержант посмотрел пристально, и поджав губы, сообщил что мне придется проехать в отдел.
— Хорошо. — стараясь не выдать захлестнувших меня эмоций, ответил я, и покорно поплелся следом.
Нет, ну кто бы мог подумать что желание предотвратить серию убийств, обернется для меня таким фиаско? И что я теперь скажу? Ещё пять минут назад если и думал о подобном развороте, то только так, гипотетически. Сейчас же требовалось срочно что-то решать. Главное не нервничать.
— Минаев, это ещё кто? — когда мы подошли к проходной, сержанта окликнул невысокий и плотный майор в помятом кителе.
— Спортсмен, не ночевал на базе, вернулся только утром! — бодро отрапортовал сержант.
Майор посмотрел на меня заинтересованно, и спросил:
— До этого ночь тоже не ночевал?
— Мы только вчера приехали, поэтому да, тоже… — ответил я, на что майор поморщился, и мгновенно теряя интерес, бросил сержанту,
— Отпусти его.
— Но как же?..
— Не он это, труп больше суток лежит, по времени не сходится!
У них не сходится, а я обратно заходил на негнущийхся ногах. Вот вроде много чего повидал, но тут аж поплохело. Дежавю такого хапнул, что не дай бог. А если бы труп был свежий? Даже думать в ту сторону не хочется.
Стараясь не наткнуться ни на кого из наших, — чтоб не пристали с расспросами, ушел за последний корпус, в заросли между стеной и забором. Судя по сбитой из досок лавочке и окуркам, место посещаемое, но сейчас свободное. Самое то чтобы спокойно всё обдумать.
Первый и самый главный вопрос, — а оно мне надо?
Нет, остановить маньяка дело хорошее, я бы даже сказал богоугодное. Вот только убедится что это действительно Бухтомин, и можно его того, к пращурам на блины отправить. Благо теперь есть чем, даже руки марать не нужно.
Но как теперь убедиться? Я процентов на девяносто уверен что даже если труп возле базы не его рук дело, после такого он затаится, и может быть даже очень надолго. Пол года, год как минимум. Разумеется о том чтобы следить за ним всё это время, нет и речи, я и одну-то ночь еле высидел, а тут такой срок. Нет, надо что-то другое думать. Знал бы наверняка что это он, давно пришил бы, и не мучился, тем более с моральной стороны всё больше чем гладко, совесть не замучает. Но это если б знал. А я не знаю. Не уверен. И как быть?
Хотел выяснить что-нибудь про найденный возле базы труп, но то ли милиция сработала чисто, то ли ещё по какой причине, только подробностей никто не знал. Был известен сам факт что убита женщина, и что это огнестрел. Застрелили её. Информации немного, но расспрашивать чужих я опасался, а от своих толку не было, они вообще ничего не знали.
А время шло, сборы подходили к концу. Сегодня одна тренировка вечером, завтра с утра, и на электричку.
Мне даже к Бухтомину присмотреться не удалось, вел он себя совершенно обычно. В город не катался больше, проведет тренировку, и в «келью» к себе чешет. Тише воды, ниже травы. Не к добру.
Я как-то читал что чем больше маньяк себя сдерживает, тем более многочисленными и жестокими бывают убийства когда его всё же «прорвет». А что если и в этот раз так же?
Нет, я не мнил себя мессией и не стремился избавить мир от всех, кто «отличившись» неблаговидными поступками, попадет в прессу. Но самую малость, а именно разобраться конкретно с этим случаем, искренне считал своим долгом.
Вечерняя тренировка началась с построения и нудной речи очередного функционера от спорткомитета. О чем он говорил, я не слышал, у меня рефлекс такой, мозг автоматически отключает поток ненужной информации. Ну а после выступления функционера, всё продолжилось как обычно. Разминка, силовые упражнения, и отработка всего чего можно. В напарники мне достался здоровый парнишка из местных, кулак что бочонок, не знаю где он добыл перчатки на свой размер, но смотрелись они весьма пугающе. И вроде бы не полноценный спарринг, тренировка, но он так яростно махал своими клешнями, что я понимал, зазеваюсь, мигом получу не хуже чем ковшом от экскаватора.
Поэтому приходилось крутиться. Будь дело в обычной драке, я бы его вырубил за две секунды, но здесь так нельзя, удары ногами, а тем более ниже пояса, запрещены.
Наверное я так быстро бегал вокруг этого амбала, что на меня обратил внимание Бухтомин.
— Давно занимаешься? — дождавшись когда мы закончим спарринг, поинтересовался он, и кивнув амбалу, сообщил что тот свободен.
— С тринадцати лет. — ответил я.
— Молодец. Учишься?
— Ну да, второй курс закончил.
— Совсем молодец значит.
— Стараюсь.
— В сборную хочешь попасть?
Сборная, да и вообще все что связано с боксом, меня интересовало уже мало. Но сказать об этом напрямую я не мог, хоть и собирался завязать со спортом.
— А кто не хочет?
— Так за чем дело стало? Двигаешься ты неплохо, соображаешь быстро, над техникой поработать, и все шансы на сборную. Через три месяца будет отбор, смотри, если не передумаешь, попробуй. — сказал боксер, и похлопав меня по плечу, добавил, — не боись, главное, не боги горшки обжигают!
И вроде бы ничего такого он не сказал, но недоверие к тому что этот человек может хладнокровно убивать женщин, только усилилось.
И я оказался прав. После тренировки, когда перед отбоем всё разбрелись кто куда, я тоже торчать в корпусе не стал. Вышел на улицу, и стараясь чтобы меня никто не заметил, пошёл за беседку, в заросший кленами угол.
Мыслей много, голова гудит, хотелось сесть и спокойно всё обдумать. Итоги дня подвести.
— Ну, чего надо? — из-за забора раздался знакомый голос, говорил Бухтомин.
— Тебе привет от Иван Иваныча. — ответил ему незнакомый, во всяком случае по голосу, человек.
— И?
— Иван Иваныч просил передать, что если ты откажешься, менты получат ствол с твоими пальчиками, и вот оно, небо в клеточку.
— Так это ваших рук дело? Откуда ствол? — судя по голосу, Бухтомину стоило большого труда чтобы сдержаться.
— Не важно. Главное он есть, даже не сомневайся. Тир в Перми помнишь? — так же ровно, без малейших эмоций, произнес незнакомец.
— Вот вы суки…
— Если на алиби своё надеешься, не надейся, не помогут тебе родственнички, у них дочка, кажется, лет пяти, я правильно говорю?
Бухтомин промолчал.
— Ну и сам подумай, рискнут они ребенком ради тебя? — продолжил незнакомец.
— Мразь… — угрожающе понизив голос, зарычал Бухтомин.
— Не надо так, я тут вообще не причем, меня просили передать, я передаю. Если надумаешь, завтра в пять тебя будут ждать в баре на Уральской.
Договорив, неизвестный ушел, а Бухтомин остался, и ещё какое-то время, негромко матерясь, топтался на месте. Что именно он делал я не знал, дыр в заборе не было, поэтому ориентироваться приходилось только по звукам.
Значит все-таки не маньяк. Во всяком случае труп женщины возле базы точно не его. Но чего хотят эти люди, раз пошли на такое?
Непонятно.
Проследить с кем встречаться будет, и оттуда уже «плясать»?
Да, наверное так и поступлю, тем более никаких других ходов не вижу. Место я знаю, бар этот прямо напротив кинотеатра, остаётся попасть туда раньше Бухтомина, и вживую понаблюдать.
Ну а на счёт шантажа, тут догадки только, даже, скорее, домыслы. Рассматривая различные варианты, остановился я на самом, как мне казалось, правдоподобном. Скоро чемпионат союза, и Бухтомин на него кого-то тренирует. Скорее всего речь идёт о сливе боя, или о каком-то ином договорняке. Деньги на ставках всегда крутились немалые, даже в самые застойные времена, а когда бой такого уровня, то и вообще запредельные.
Проблему с необходимостью идти на тренировку я решил кардинально. Сымитировал приступ аппендицита, и уехал на скорой в больничку. Там «выздоровел», поблагодарил врачей за участие, и покинул сие заведение.
Никаких подписок, расписок и прочего не потребовалось, показал паспорт, в регистратуре убедились что пациент совершеннолетний, и молча указали на дверь.
Время до встречи «убил» бесцельно шатаясь по городу, и в назначенный час уже заходил в двери бара.
Впечатление, конечно, так себе. Место это я помнил в более позднем состоянии, сейчас же всё здесь выглядело как обычная столовка, отличаясь лишь пустым столом раздачи, наличием криво сколоченной барной стойки, и отсутствием запаха готовой еды.
Народу пока немного, но есть. Кто-то за столиками, кто-то у стойки. Ассортимент спиртного небогатый: водка трёх видов, пара бутылок коньяка, портвейн в единственном экземпляре, бутылка вина, да ликер начатый, «амаретто», кажется.
Но судя по тому что пьют клиенты, основной напиток тут пиво. Ну или для крепкого алкоголя ещё не время. Чтобы не отличаться, заказал одну кружку и небольшую вяленую рыбку. Хотел сухариков взять, но о таком виде закусок здесь пока не знали.
Маскироваться особо не стал, выбрав столик в углу, сел спиной ко входу, так чтобы видеть входящих в зеркало, да кепку на глаза надвинул. Приглядываться ко всем посетителям Бухтомин не будет, а мельком посмотрит, тем более со спины, точно не узнает.
Ждал недолго. Сначала в зал зашли два представительных мужика в одинаковых серых костюмах и с одинаково угрюмыми лицами, а за ними почти сразу Бухтомин. Столик выбрали недалеко от меня, но отдельный, за перегородкой, и чтобы хоть что-то услышать мне пришлось изрядно напрячься. Причем слышал я только отдельные реплики самого Бухтомина, возмущаясь, тот постоянно срывался на крик.
Не всё понял, но суть уловил. Речь шла о каких-то боях, и судя по тону, Бухтомину совсем не нравилось о чем его просят. Может я неверно разобрал, только показалось что от него требуют добить проигравшего. Как это, добить, я не понимал. Возможно сленговое что-то, может быть не местное выражение. Ну или я просто не то услышал. Он же, хоть и нервничал, на условия не соглашался, твердил что никакого пистолета нет, и люди в сером пытаются взять его на понт.
Минут десять они проговорили, потом Бухтомин ушел, а эта парочка осталась, им как раз принесли по кружке пива и какую-то еду.
Я тоже сходил за добавкой. Сел, отхлебнул.
В той, уже так далёкой жизни, мне казалось что пиво в союзе было неимоверно вкусным. Теперь же, когда появилась возможность обновить ощущения, мнение своё я изменил. Может быть это здесь такое невкусное продавали, допускаю, хотя куда более вероятно что раньше не было возможности сравнить, вот и запомнилось что вкуснее нету.
Но как бы там ни было, из кружки я потихоньку отхлебывал, незаметно поглядывая на своих «подопечных».
Ещё не новые русские, но уже на пути. Смотрят на окружающих свысока, ведут себя хоть и тихо, но так, словно в коровник зашли, где говно повсюду. Запачкаться боятся. К еде не притронулись, вид только делают. Пиво чуть пригубили. Явно ждут кого-то.
И точно.
В бар зашёл такой же угрюмый в сером костюме, но подходить не стал, кивнул едва заметно, и обратно вышел. Эти за ним, я, чуть задержавшись, следом.
Огляделся, а они в машину садятся. Жигули четверка, такая же серая как их костюмы. По нынешним временам отличный автомобиль, мечта многих.
Ну, думаю, всё, уйдут. Но проехав буквально сто метров, машина свернула во дворы. Я бегом наперерез.
Добежал как раз когда все трое заходили в пристройку к пятиэтажке. «Ателье мод Акация» — вывеска над крыльцом.
Наверное вот откуда одинаковые костюмы — сложился в голове ненужный вывод.
Сделав вид что иду мимо, быстро обошел пристройку и прижимаясь к стене, заглянул в первое окно.
Тряпки, машины швейные, женщины в платочках. Не то.
Пригнулся, и к следующему окошку.
Тут примерно та же картина, и тоже не то что мне надо.
А вот с третьим угадал. Видимо будущие новые русские себе здесь что-то вроде офиса устроили. Шкафы вдоль стены, пара столов с «допотопными» компьютерами: плоский ящик, сверху монитор музейного вида, а рядом массивная клавиатура. Мышки не видно, может убрали, а может их просто ещё не изобрели. В этих делах я так себе специалист, могу ошибаться.
В углу огромный сейф, напротив стол без периферии, за столом двое моих знакомцев, и третий, его я ещё не видел.
Лет под пятьдесят, лысый, лицо рябое и мясистое, глаза маленькие, нос картошкой.
Форточка приоткрыта, слышно о чем говорят.
Пока все просто, эта парочка отчитываются перед боссом — а то как они себя ведут, не оставляет в этом сомнений.
— Всё сделает как надо, не сомневайтесь. — говорит один.
— Деваться ему некуда, в лепешку расшибется, а заказ наш выполнит! — гордо добавляет второй.
— Ствол где? — спрашивает босс.
— Вот, упаковали так чтобы пальчики не стереть. Он показать просит, не верит, думает что блефуем.
— И что же, отпечатки свои разглядеть надеется? — нахмурился босс.
— Нет конечно, говорит что запомнил ствол из которого стрелял тогда в тире, мол даже номер помнит.
На стол легла прямоугольная картонная коробка.
— Покажем, не сложно, мы ж не фраера какие… — сказал босс, — тем более на кону серьёзные деньги, и коли не срастётся…
— Мы все предусмотрели, осечки не будет. — успокоил его тот что помордастей.
Дальше они рассказали про какую-то бабу, мол платить не хочет, потом примерно о том же, но с другим фигурантом, и отчитавшись, умолкли.
Буркнув что-то непонятное, босс встал, подошел к сейфу, и повозившись с замком, достал оттуда аккуратную пачку денег.
— Это аванс. — сказал он, бросая пачку на стол. — Остальное по результату.
Забрав деньги, люди в серых костюмах ушли. Босс же взял коробку с оружием, открыл её, долго разглядывал содержимое, и убрал в сейф.
Я не мать Тереза, но тут явная несправедливость, — хорошего человека, великого спортсмена, заслуженного тренера, шантажируют тюрьмой. Тем более что дело-то плевое; попасть в помещение, вскрыть сейф, забрать пистолет. Примерно в таком порядке.
Вариантов, как туда залезть, не много, но есть. Например, можно зайти прямо сейчас, вырубить «босса», и забрать оружие. Смущают только женщины по соседству, мало ли, нашумлю, переполошу всех. Поэтому лучше дождаться темноты, и через форточку. Тем более ни решеток, ни сигнализации тут нет, а значит проблем быть не должно.
Времени сейчас половина седьмого, темнеет в десять, но на дело идти лучше заполночь. Пока же где-нибудь отсидеться, и по возможности поспать. В гостиницу не вариант, денег осталось копейки, поэтому либо куда-нибудь в подвал, либо на чердак. Хотя сейчас тепло, можно и в лесок какой-нибудь забуриться.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 27. 17.07.1990
 «Из отчета Центральной Ревизионной Комиссии КПСС XXVIII съезду КПСС» 
 'ВСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КПСС финансируется за счет собственных средств. 58% из них составляют членские партийные взносы. 41,6% — отчисления от прибылей партийных издательств и предприятий. 0,4% — прочие поступления. 
 Как используются эти средства? Частично они необходимы для проведения общепартийных мероприятий (съездов, Пленумов, совещаний); содержания аппарата ЦК КПСС; центральных научных, учебных, а также лечебно- оздоровительных учреждений; на осуществление межпартийных связей. Значительная часть используется для дотаций тем местным парторганизациям, которые не могут обеспечить финансирование своих расходов за счет собственных доходов. 
 * Наибольшая финансовая помощь от 40 до 75% их расходов — была оказана Компартиям Киргизии, Таджикистана. Туркменистана и девяти областным парторганизациям РСФСР.' 
* * *



Глава 8

* * *
На самом деле, даже имея деньги, найти ночлег непросто. В тех же гостиницах, насколько я знаю, места бронировались заранее, и чтобы снять номер вот так, с бухты-барахты, придется сильно постараться. Можно поискать в частном секторе, или договорится с кем-нибудь в общаге, но тоже не сто процентов, потому что с улицы, без знакомства. Хоть и перестройка, но люди всё равно закона боятся, по старой памяти.
В прошлой своей жизни, особенно в последние её годы, наряду с общим возвеличиванием союза, говорили что не только солнце светило ярче, небо было выше, а трава росла зеленее, но и достаток был лучше. Да, возможно для кого-то так оно и было, но могу сказать совершенно точно, что не для всех. Основные блага распределялись между совсем небольшой прослойкой общества, своеобразной элитой, если можно так выразиться. Партийные работники, торговля, силовики, всякого рода снабженцы, забравшись поближе к кормушке, гребли все под себя, оставляя народу лишь жалкие остатки. Ну а то что стало модно восхвалять Советский союз, можно объяснить особенностями человеческой памяти. Мозг штука сложная, и устроен так, что плохое мы забываем, оставляя в голове только хорошее, которого, безусловно, так же было совсем немало.
Покинув наблюдательный пост возле ателье, далеко отходить я не стал, обосновавшись в закутке возле гаражей. Местечко укромное, непроходное, самое то что нужно. Нарвав травы, устроил себе лежанку. Не бог весть что, но всё же не на голой земле. Улёгся и сам не заметил как задремал, проснувшись уже затемно. Глянул на часы, половина двенадцатого, самое время действовать. Поднялся, сделал несколько разминочных упражнений, и двинулся к ателье.
Там, спрятавшись в неглубокой нише между зданиями, выждал ещё минут сорок, и убедившись что всё тихо, приступил к выполнению плана. Залез на подоконник, выдавил форточку, и изогнувшись, проскользнул внутрь. Просидев пару минут на месте, — пока глаза привыкли, раскопал в куче тряпок подходящий кусок, и намотав на лицо, осторожно вышел в коридор. Никого. Прошёлся до фойе, тоже тихо. Вернулся к нужному помещению. Дверь деревянная, замок хлипкий. Чтобы не шуметь, навалился всем телом, и дверь не выдержала, поддалась.
Заглянул, и тут же поплатился за безалаберность. В комнате кто-то был, и этот кто-то меня едва не пристрелил. Ладно я среагировать успел, первая пуля по волосам чиркнула, вторая ушла выше, а третьего выстрела не случилось, чудом, но стрелка мне удалось вырубить. Вот тебе и доверчивые советские граждане-бандиты, ни хрена подобного, охрану всё ж таки оставили. А учитывая что выстрелы наверняка кто-нибудь услышал, времени у меня в обрез. Хорошо что связка ключей нашлась в кармане стрелка, а то пришлось бы ретироваться. Ключ от сейфа выделялся среди прочих, поэтому подбирать не пришлось.
Щёлкнул замок.
Так, что тут у нас? Темно, поэтому подсветил спичкой. Коробка с пистолетом, — берём. Что-то мелкое, похожее на кассетный плеер. Присмотрелся, точно, плеер и есть, только с кнопкой записи. Диктофон получается? Конечно берём, как трофей сгодится. Дальше полез, снизу на полке несколько пачек денежных купюр, какие-то документы в папках — всё полетело в сумку. Теперь бежать, но сперва посмотреть в лицо моему несостоявшемуся убийце. Ещё раз чиркнул спичкой, ну точно, тот самый тип что инструктировал людей в сером. Значит не охранник, хозяин. Допросить бы… да времени нет, того и гляди менты заявятся, стрельба пока ещё редкость, среагировать должны быстро.
Выходил так же как и зашёл. Спрыгнул, присел, осмотрелся, и ходу. Не бегом, быстрым шагом, стараясь не попадаться под фонари. Где-то завыла сирена. Звук противный, аж до мурашек. Но я уже далеко, хотя и не особенно понимаю где именно. Район незнакомый, тем более ночью, поэтому иду по принципу — «куда-нибудь туда», главное подальше. Минут через сорок быстрой ходьбы тормознул среди деревянных сараев, и выбрав тёмный уголок, забился в него. Искать будут, это факт, возможно с собаками, но найдут вряд-ли, попетлял я знатно. Где через заборы перемахивал, где по крышам гаражей «скакал», в общем, замучаются.
Теперь сумка. В коробке понятно, пистолет с отпечатками Бухтомина, деньги пока в сторону, а вот папки с бумагами решил посмотреть, но быстро понял что не получится, спичка сгорает до того как мне удается хоть что-то разглядеть. Пока мучился, десять раз пожалел что здесь ещё нет мобильных. Ведь как удобно было, он тебе и фонарь, и библиотека, и часы с будильником. Не говоря уже о развлекалове всяком.
Спалив половину коробка, из того что разобрал, понял немного, уяснив лишь что документы скорее всего бухгалтерские. Цифры, колонки, столбики. Разбираться досконально желания нет, да и незачем. Главное справедливость восстановлена. Придет Бухтомин на встречу, а пушки тю-тю, значит и шантажировать нечем.
Остаётся стереть с оружия отпечатки, и выкинуть. А лучше прикопать где-нибудь. В том что тренер не маньяк, я почти уверен, а с остальным пусть сам разбирается. Мне тут тоже торчать не вариант, по факту я вообще не в своё дело влез, поэтому, так или иначе, а надо заканчивать.
Дождавшись утра и даже слегка отдохнув, я закинул сумку на плечо, и не спеша двинулся на поиски остановки. Искал недолго, шел на звуки трамвая, и вскоре уже ехал в полупустом вагоне. Вышел чуть раньше, чтобы с Бухтоминым случайно не встретиться. Сначала через дворы двинул, потом по пустырю. Хотелось есть, но продовольственного по пути не встретилось, проходил мимо «Океана», а там кроме рыбы и нет ничего.
Вообще, никогда не понимал почему в союзе было такое разделение, хлеб — в хлебном, овощи — в овощном, мясо — в мясном, рыба — в рыбном. Неудобно же? Может быть где-то и не так, но я всё своё детство проходил за хлебом в один конец района, за кефиром и молоком в другой, а за капустой и прочими овощами в третий. Потом, году в девяносто втором, может чуть раньше, хлеб наконец-то догадались перенести в обычный продуктовый, только тогда же, почти одновременно с этим эпохальным событием, с полок пропали все продукты. Ну почти. Сам, будучи в местах не столь отдаленных, этого не застал, но мамины рассказы помню. Заходишь в магазин, — говорила она, — а там на всех витринах уксус, морская капуста, соль и спички. Сок ещё до последнего был, такой, в конусообразных ёмкостях. Томатный, березовый, и яблочный.
В итоге, так и не перекусив, добрался я до места, осмотрелся, и не заметив ничего подозрительного, «нырнул» к схрону.
Распотрошил траву, сдвинул ветки, и раскрыв сумку, попытался затолкать в неё весь свой арсенал.
Не лезет, как не пихай, — то ствол торчит, то гранаты вываливаются. По карманам рассовать — карманов таких нет, так таскать, — боязно. Поймают, — гарантированный срок. Но оставлять здесь тоже не вариант. Привыкнув за десять лет к постоянному ношению оружия, без него я чувствовал себя голым. И если до этих событий мирился с таким раскладом, то теперь отказываться не собирался. Вопрос только в том как доставить арсенал до дома.
По почте не переслать, опасно, билетов на поезд не купить, заранее надо, на автобусе менты докопаются, могут и сумку проверить. Одно дело когда группа спортсменов на сборы едет, и совсем другое одиночка моего возраста. Задачка, в общем. Хотя стоп. А зачем мне билеты, если денег полные карманы, и я вполне могу договориться с проводницей? Поезда так не трясут, в крайнем случае документы проверят, да и с богом. Сумкой только побольше разжиться, или чем-то вроде чемодана.
Определившись и собрав всё своё барахло, включая калаш, перетащил его в другое место, а сам, прихватив с собой двести рублей, отправился в город. Двести рублей в эти времена сумма серьёзная. Не сказать что огромная, но весьма значимая, особенно если удается затариваться в магазинах. На рынке, конечно, тоже гульнуть можно, но уже скромнее. Мяса кусок, рублей десять будет стоить, сыра кило, полтинник. В магазинах хоть и в разы дешевле, но попробуй ещё купи.
А сумку…
При мысли о том что продают в хозтоварах, меня передёрнуло. Мрачного вида брезентовые туески, дырявые авоськи и корзины из проволоки. Поэтому, само собой, мне на рынок надо, там проще, да и всё в одном месте, может ещё чего взять надумаю. Добравшись до остановки, сел в желтый автобус под номером сорок семь, и табличкой на лобовом стекле «центральный рынок». Народу немного, но сидячих мест нет, поэтому ехал стоя, держась за поручень. И это нормально. Если мне память не изменяет, в общественном транспорте, сидя, ездил я считанные разы. Бабульки, дедульки, просто женщины и девушки — им нужнее. Если даже место и освободится, гарантировано уступить придется, тут же зайдет кто-нибудь. Не будешь же сидеть, когда старшие стоят?
Поэтому проще стоя. Самое классное занять угловую нишу в хвосте. Держаться удобно, облокотиться есть на что, и на кочках едва не до потолка подбрасывает. Сейчас, правда, в хвосте народа и так набилось, поэтому встал где-то посередине.
— Следующая остановка кинотеатр Октябрь! — прохрипел динамик над дверью, и с шипением закрыв дверь, автобус натужно заревел, плавно трогаясь с места.
А вообще красота. Жить хочется. «Алюминиевые огурцы… на брезентовом поле… а-аа… — из кабины водителя тянуче завывал Цой. Не магнитола, обычный однокассетник красного цвета, то ли 'волна», то ли «весна», не видно толком. Интересно, можно ли предотвратить гибель Цоя? Вон сколько людей волосы на себе рвали когда он разбился, а сколько самоубийств среди девок молодых было?
Знал бы когда он в аварию попадет, может и смог бы что-нибудь сделать, но я и год-то не помню, знаю только что скоро, ну и то что случилось это где-то в Прибалтике, хотя тоже не точно. А может письмо ему написать? Так мол и так, не садись за руль, разобьешься.
Бред. Наверняка ему и не такое пишут, даже внимания не обратит.
— Центральный рынок! Следующая… — объявил водитель, но не дослушав какая там следующая остановка, я выскочил из автобуса.
Ну да. Ещё не те девяностые что остались у меня памяти, но уже похоже. Разноцветные палатки длинными рядами, заваленные и заставленные всякой всячиной дощатые прилавки, запах шашлыка, тухлых овощей, пыль, людской гомон и какая-то общая безликость. Не знаю, возможно ошибаюсь, но раньше я не замечал такой убогости окружающего. Тогда, в первой моей жизни, мне казалось что держать палатку на рынке это круто, это то к чему можно и нужно стремиться. А разложенные на картонках и самодельных столах шмотки китайско-турецкого происхождения с аляпистыми лейблами, были чем-то недоступным, и от этого неимоверно желанным. Сейчас же смотрю и понимаю что всё что здесь продается, шляпа полная. Качество ужасное, расцветка попугайская, цены дикие. Вот кроссовки, якобы Адидас — о чем убеждает клиента веснушчатая торговка, стоят «всего» семьдесят рублей. И это при средней зарплате сто, сто двадцать. Или футболка с логотипом Металлики, тоже почти даром, пятьдесят рубликов. За духи «французские», разлитые в каком-нибудь московском подвале, просят аж страшные полторы сотни, и судя по довольной физиономии продавца, спросом они пользуются хорошим.
Сейчас не сезон, но в сторону шапок лучше вообще не смотреть. Сурок ещё как-то приемлем, от семидесяти до ста, но вот ондатра, и тем более норка, — вообще не подходи. Года три назад, может чуть больше, родители покупали маме шапку, так вот это была реально ПОКУПКА, именно так, большими буквами. Не машина конечно, но тоже очень серьезно. Мне же нужна была сумка. Большая, неброская, и желательно не очень дорогая. Не то чтобы я жмот какой, (денег-то куча), но транжирить не хотел, чтобы не привлекать лишнее внимание. Все на виду, и внезапное появление новых вещей, включая даже обычную сумку, вызовет ненужные вопросы.
Палатка с сумками и чемоданами нашлась почти в самом конце ряда.
— Сколько? — спросил я, приглядываясь к «батону» грязно серого цвета.
— Сорок пять. — «мазнув» по мне взглядом, ответил молодой, небритый парень в запачканной кетчупом майке.
— Серьезно? — Искренне удивился я, хотя на дешевизну изначально не рассчитывал. — Серьёзней некуда! ФирмА! — именно так, с ударением на последнем слоге, уважительно заявил он.
— Какая? — уточнил я, ибо не было на сумке никаких надписей.
— Турция! Ткань супер! Шита специальными нитками, захочешь порвать, не порвешь! Вот, гляди — шустро сняв «батон» с «витрины», он расстегнул молнию, продемонстрировав два больших отделения.
— Берёшь?
Покрутив сумку в руках, я кивнул. Несмотря не неброской внешний вид, качество действительно было неплохим. Швы хоть и кривые местами, но прочные, места где пристёгивается ремень, усилены и дважды прошиты. Молнии железные, выглядят монументально. В общем, нормальная, рабочая вещь. То что надо.
Расплатившись и получив с полтинника сдачу, я пошёл дальше, рассчитывая разжиться фонариком и перочинным ножом. Вещи хоть и не первоочередные, но нужные. Можно ещё часы с подсветкой глянуть, что-нибудь типа «электроники», только тогда, боюсь, в бюджет не уложусь, наверняка дорогие они. Прошёлся по одному ряду, по второму, — ничего не нашел. Тряпье в основном, да косметика. Оставались павильоны, барахолка, и вдоль забора где прямо на земле торгуют. Сам рынок тут пока не особо большой, но чтобы обойти его весь, погулять придется.
Пока бродил, обратил внимание на пару угрюмого вида пацанчиков. Один повыше и посправней, второй мелкий и худой. Не уверен чтобы они ходили за мной, но каким-то непостижимым образом умудрялись постоянно маячить за спиной. Понимая что на богатея не тяну, это мягко сказать, я до последнего отмахивался, думал показалось, мало ли по каким делам они тут бродят. Но когда решил срезать между павильонами, они моментально оказались передо мной.
— Сумку давай… — презрительно сплюнув себе под ноги, меланхолично прогнусавил мелкий.
— Не дам. — просто ответил я, и широко улыбнулся.
— А если подумать? — в руках у мелкого появился аккуратненький ножик, высокий же просто набычился.
— Чего тут думать пацаны? Идите своей дорогой, я своей пойду. Так и разойдемся…
Отвечать они мне не стали, а едва заметно переглянувшись, — видимо система была уже отработана, одновременно кинулись вперёд. Высокий действовал без экивоков, делая ставку на вес и скорость. Мелкий же отвёл руку с ножом в сторону, и прикрываясь своим дружком, попытался достать меня сбоку.
Будь на моем месте человек без подготовки, пусть даже и спортсмен, всё закончилось бы печально. Но мне приём этот был знаком, — так действовали зеки на зоне, поэтому печально стало моим оппонентам. На самом деле, я даже не напрягался, столкнул их лбами, а потом еще добавил для верности. Отрубились оба. Высокий на спину опрокинулся, а мелкий ему в пузо лицом уткнулся.
Отойдя в сторону, я прислушался. Такие обычно тройками работают, так что, возможно, третий где-то рядом.
Постоял минутку, покрутил головой. Тишина. Ну что ж, хорошо если так. Шарить по карманам не стал, а вот ножик забрал, хороший трофей оказался, не смог я его оставить.
Всё, теперь за «грузом», и на вокзал, если потороплюсь, возможно на вечерний ещё успею.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 27. 17.07.1990
 «Если в IV квартале 1985 года, накануне XXVII съезда КПСС, коммунистов, несвоевременно уплачивающих взносы, насчитывалось в партии 31 тысяча, то в IV квартале прошлого года их стало 279 тысяч, или в 9 раз больше. По состоянию же на 1 апреля текущего года их насчитывалось уже 670 тысяч.» 
* * *



Глава 9

* * *
До места схрона добирался на трамвае, потом также минут десять пешком, забрал всё, и опять на остановку. Время час пик, народу битком, поэтому никто на меня внимания не обращал, что не могло не радовать.
На вокзал приехал пораньше, зашёл сначала в кассы, и отстояв очередь, убедился в том что билетов нет. Покупали обычно загодя, но бывало что удавалось урвать в последний момент, когда сдавал кто-нибудь, или предприятия бронь снимали. Сейчас не сложилось.
Дождавшись поезда, пошел по перрону, и выбрав вагон где было меньше всего людей на посадку, стал ждать.
— Садиться будете? — когда народ рассосался, развернулась ко мне проводница, широкая женщина с по-монгольски плоским лицом.
— Буду, только у меня билет особенный… — стараясь вести себя естественно, я протянул женщине паспорт с вложенным в него четвертаком.
— Хороший билет… — раскрыв документ, повеселела проводница, и ловко скрутив купюру, убрала её в карман.
— Куда едем? — спросила она.
— До Самары. — улыбаясь, назвал я совсем другой пункт назначения. Не то чтобы ждал подвоха, но сработала привычка перестраховываться. Сойду раньше, это понятно, но если ее потом спросят куда ехал человек без билета, она ответит что до Самары.
— Место пятьдесят четыре, только займете когда белье раздам. Годится? — предложила проводница.
— Конечно годится, спасибо вам большое! — искренне ответил я, и не задерживаясь, запрыгнул в тамбур.
Зашёл в вагон, осмотрелся, соображая где пятьдесят четвертое место, и найдя его — а это оказалась заложенная комплектами белья первая боковая полка, встал возле бойлера.
— Туалет на стоянке не работает! — сурово глянув, сообщила дородная тётенька из первого купе. Поезд проходной, и судя по её заспанной физиономии, ехала она уже долго.
— Спасибо, в курсе. — кивнул я женщине.
— Ха! Если в курсе, тогда чего стоишь? Проходи давай! — неожиданно продолжила она.
— Да я, собственно, пришёл уже. — гася внутри себя желание послать её на хер, вежливо ответил я.
— И чего, самый умный выискался? Ходите тут, потом у честных людей вещи пропадают! Или проходи, или я сейчас милицию позову! — побагровела та.
Встреча с милицией ничего хорошего не сулила, поэтому, как мог спокойно, я объяснил женщине что моё место занято бельем, и как только его уберут, так сразу я и сяду.
— Ходят тут всякие… — не желая сдаваться, буркнула она, но уже без особого энтузиазма.
А вообще, если не считать базарной бабы, атмосфера в вагоне была самая «совковая», в хорошем смысле этого слова. Тусклый свет, полуприкрытые шторками окна, тлеющий уголь в топке бойлера, запах жареной курицы и газировки — все это настраивало на особый, ностальгический лад. Даже торчащие по всему проходу ноги не воспринимались как нечто неприятное, скорее наоборот, заставляли мысленно улыбнуться.
А стояли ещё долго. Минут тридцать, может больше, пока наконец пробубнил громкоговоритель на перроне, раздался длинный гудок тепловоза, и мягко толкнувшись, поезд тронулся с места.
— Белье берём? — продефилировав мимо меня, проводница подошла к занявшим соседние боковушки женщине с ребенком.
— Да, один комплект, если можно… — попросила женщина.
— Спать на одной полке будете, или матрас мне решили изгваздать? — тут же набычилась проводница.
— Нет, мы застелим оба матраса, не переживайте!.. — возразила женщина, доставая из сумки мелочь.
Глядя на эту ситуацию со стороны, я предположил что случится скандал, но проводница отступила, кинула белье на столик, смахнула рассыпную там же мелочь, и буркнув что-то типа «ну-ну», двинулась дальше по вагону.
Ещё один минус союза, хамское отношение людей при власти, даже самой незначительной, к людям обычным. Хоть эта же проводница, вроде обслуживающий персонал, должна для клиента-пассажира расстараться, а она хамит, потому как она здесь, в данном контексте, власть. Захочет, разрешит постелить один комплект на два места, не захочет, не разрешит. Меня, опять же, взяла, а могла бы фыркнуть, да отказаться. Ну и среди своего круга она человек не маленький. Билет достать при случае, местечко найти если очень надо, посылочку передать, ну и всё в таком духе.
Будь на моем месте тот я, здешний, наверняка бы и внимания не обратил на такое отношение, но мне нынешнему, прямо по глазам резануло. Последний раз я пользовался услугами железной дороги году в двадцатом, так там не то что хамства не было, проводники на пассажира дышать боялись. Да что проводники, начальник поезда, — женщина средних лет, постоянно по вагонам ходила, интересовалась — удобно ли, всё ли нравится?
А туалеты какие в тех поездах чистые? И ведь не потому что не сорят, а от того что убирают регулярно. Каждый час, если ничего не путаю. Опять же полы протирают несколько раз в сутки, даже график на информационной доске висит. В общем, ещё один камень в огород любителей понастальгировать по былым временам.
И если с той женщиной проводница вела себя нехорошо, то мне всем своим широким лицом улыбалась. Ещё бы, целый четвертак за здорово живешь, пятая часть её зарплаты.
— Белье брать будете? — закончив разносить и освободив мою полку, ласково спросила она.
— Конечно. — достал я из кармана заготовленную трешку.
— Ой, сейчас сдачи наберу только… — засуетилась женщина, из-за всех сил «сигналя» что рассчитывает на чаевые.
— Не надо, — обрадовал ее я, — и если можно, принесите мне чай, пожалуйста…
— Конечно-конечно, молодой человек, вам с сахаром? — чудесным образом впитав трояк, и расцветя в «форсированной» улыбке, всплеснула руками она.
— Да, с двумя кубиками. — в ответ улыбнулся я, и дождавшись когда проводница уйдет, закинул сумку на третью полку.
Ехать мне недалеко, но часов шесть с хвостиком есть, можно поспать нормально, а не хотелось. То есть организм требовал, глаза слипались, но я никак не мог насытится ощущениями. И вроде всё такое убогое вокруг, особенно в сравнении с тем к чему я привык, но в то же время доброе какое-то, теплое, родное что-ли.
В итоге, прочаевничав почти до своей станции, постучался я к проводнице, и сказав что друга встретил в другом вагоне, ретировался. Просто бы ушел, запомнила бы, думать стала, а к другу, обычное дело. Можно сказать сплошь и рядом.
Выходил тоже, вроде как покурить, а то что с сумкой, так чтобы не украли. Воровали в поездах часто, поэтому объяснение, если вдруг спросит кто, вполне нормальное.
Вышел, похлопал себя по карманам, сделав вид что спички ищу, и в сторонку так, аккуратненько сдвинулся. Потом ещё чуток, а там уж и спокойненько через вокзал на площадь вышел. Так-то время прибытия поезда не совсем удобное, половина пятого утра, трамваи ещё не ходят, но мне в самый раз. Пешком пока дойду, как раз родители на работу уйти успеют.
Так и пошел напрямик, по пути спрятав груз свой ценный. Ориентир — сожженное грозой дерево, да стопка сложенных плит. Дерево уберут когда гаражи тут построят, лет через пять, а плиты проторчат до конца девяностых, потом упрёт кто-то.
Спрятал, и налегке домой. В сумке только бумаги остались, до них так руки и не дошли, да пачки бандитских денег.
Не считал пока сколько, но навскидку, рублями тысяч семь, три тоненьких пачки вечнозелёных, и аккуратненькая стопочка дойчмарок. Курс я не знаю, но думаю у барыг обменять можно очень даже неплохо.
А дома, как и ожидал, никого не было.
Зашёл, закрыл за собой дверь, сумку запихал под диван, умылся, выпил пару яиц, — больше ничего в холодильнике не оказалось, и на боковую.
Спал до обеда, наверное и дальше бы давил, но будильник сработал, биологический. Открыл глаза, проморгался, добрел до туалета, потом в ванную, и к холодильнику.
Заглянул, так же пусто. Одинокая банка с каким-то салатом, засушенная «жопка» сала, шпроты и зелёный горошек. Не самый богатый выбор, прямо сказать.
Ну и ладно, решил. Зато настроение отличное. Сейчас в магазин метнусь, прикуплю чего-нибудь.
Сказано, сделано. Минут через пять я уже шагал по направлению к «Полету» местному продуктовому.
— О, Пионееер… сдорофааа! — едва не столкнувшись со мной в подъездных дверях, обрадовался сосед, Вадик Сапрыкин, тот самый будущий самоубийца. Обычно хмурый и молчаливый, пил он мало и редко, но сейчас был явно хорошенько навеселе.
— Привет Вадим, как жизнь молодая? — поздоровался я.
— Отлищщно. Клучоом., и щеткоо… по голове. Машку помнишь? — едва выговаривая слова, выдавил из себя он.
— Ну. — кивнул я, хотя определенно не помнил никакую Машку.
— Поймал с хахалем ИК! — икнул он, — сучку трануююю, вот, топиться ИК! теперь пойду!
Что и требовалось доказать, нажрался в сопли, и на дно.
— Нахрена? Она того стоит? Баб этих, как блох на собаке, только помани, прибегут. Зачем топиться?
Вадик посмотрел на меня пьяными глазами, и тем же заплетающимся голосом объяснил что он продолжил бы пить, но водка кончилась, и деньги кончились, и жизнь тоже должна закончиться.
— Если денег дам, дальше пойдешь бухать?
— Ну конешшно! Чо я, дурак чо-ли топиться, когда смысл ИК! в шисни есть? А много денех? ИК!
Лезть в бандитский кулек не хотелось, но вариантов других не было, хоть и не друг он мне, но человек всё же, жалко.
— Стой где стоишь, щас вынесу. — сказал я Вадику, и прислонив его к стене, вернулся в квартиру.
Достал сумку, вытащил четвертной, потом подумал, и взял ещё один. Мало ли, может ещё по дороге кого спасти придётся.
Когда вышел, «утопленник» стоял там где я его оставил, желание выпить пересилило стремление к суициду.
— На вот, залей очи. А топиться брось, не стоит она того. Бывай.
В том что он не пойдет на реку, я был уверен. Даже при тотальном дефиците спиртного, четвертака ему хватит как минимум на литр, а скорее всего и больше. Ну а после такого количества, до речки он просто не дойдет.
В магазине же меня ждало разочарование в виде таблички «Закрыто на переучет»
— И что, надолго это, бабуль? — спросил я у торгующей семечками возле крыльца бабушки.
— Да хто ж яго знает, сыночек… — близоруко сощурившись, проскрипела она.
— А давно, закрылись-то?
— Да только што, прям перед твоим приходом…
Ну вот, досадно. Теперь придется топать в хлебный, хоть булочек каких-нибудь прикуплю, а если повезет, то ещё и пирожных. Как раз к чаю на вечер.
Идти не особо далеко, но минут десять прогулка заняла. Можно было быстрее, но я специально так, не спеша шел, по сторонам больше глядел. Где подъезд знакомый, где лавочка памятная. Воспоминания освежал потихонечку, всё ж не экскурсия в прошлое, мне жить здесь так-то.
Но, к моему глубочайшему сожалению, на двери хлебного красовалась точно такая же табличка про переучет.
— Ну вот какого хрена?.. — убедившись что рядом никого не было, громко возмутился я, понимая что теперь остаётся только овощной.
Ну а куда ещё? Три магазина на район, рынок по выходным, есть ещё коопторг, правда, но там мясо и ничего кроме мяса. Да и цены, насколько я знаю, сильно кусачие.
Хотя… А что если действительно туда прогуляться? Деньги есть, да и мясо не шмотки, сильно присматриваться никто не станет, не спалюсь.
Покрутившись ещё немного у хлебного, — вдруг откроют? Поплелся в коопторг. Не помню что там было раньше, но потом, до самого моего финиша, помещение это будут сдавать под разного рода отдельчики: Игрушки, посуда, фото услуги, канцелярия.
Ну а пока тут продают мясо.
Зашёл, осмотрелся. Ассортимент так себе, и народа почти нет. Дядечка какой-то ковыряется, и всё, только продавцы.
Даже странно, район на десять тысяч жителей, всего один мясной, и такой низкий спрос.
— Почём свининка? — подойдя к прилавку, спросил я у лениво поглядывающей в мою сторону щекастой продавщицы.
— По деньгам, мальчик… — высокомерно процедила та, всем своим видом демонстрируя разницу между мной, плебеем, и собой, столбовою дворянкой.
— И всё же? — гася поднимающуюся злость, повторил я.
— На кости куски по десятке, мякоть двадцать, сало пятак, костей нет. — недовольно огласила прайс продавщица.
В мясе я не особенно разбираюсь, но то что лежало на прилавке, мне не нравилось. Потемневшие, заверенные куски, шкура на сале толстая, в каких-то пятнах. В общем, ни разу не аппетитно.
— Понял. А говядина в какую цену?
— Плюс пять рублей.
Говядины было совсем мало, но хоть выглядела она посвежее. И я, слегка поковырявшись специальной вилкой, выбрал совсем небольшой кусок.
— Кило семьсот. — озвучила продавщица, небрежно швырнув мою покупку на весы, и пошелкав счетами, добавила — двадцать пять семьдесят, — явно прибавив рублик.
Делать не чего, назвался груздем, полезай значит. Достал купюру, и досыпав мелочью недостающее, попросил упаковать покупку в пакетик.
— Ага. Щас. — опять скривилась продавщица. — Только шнурки подтяну…
Мне было непонятно в чем проблема упаковать проданное мясо, но когда она достала из-под прилавка кусок коричневой бумаги, я вспомнил что с пакетами пока дефицит. Оно, вроде, и правильно, хоть природу не засирают, но с точки зрения удобства, конечно, такое себе.
Забрав покупку и не забыв поблагодарить некультурную даму, я сунул пакет подмышку, и не спеша направился к дому.
Шел не так как вперёд, а сменив немного маршрут. Возможно потом, позже, я перестану обращать внимание на окружающее, но пока так, хожу и удивляюсь, периодически не забывая «просыпаться», больно щипая себя за руку.
Вообще, когда доживаешь до полтинника, мировосприятие неизбежно меняется. Да, оно и так не постоянно, но вот в пятьдесят это особенно заметно. Твои вчерашние товарищи по детским играм, внезапно оказываются либо на кладбище, либо превращаются в лысых дедов с кучей внуков, геморроем, кредитами и выпирающим на пол метра животом. Подруги, из юных барышень, трансформируются в томных дам с манерами колхозных доярок, да и сам ты, глядя в зеркало, все чаще не понимаешь что оно не телевизор и показывает исключительно твою пожившую физиономию.
И тут вдруг бац, в один момент всё встаёт на свои места, — друзья снова живы и молоды, подруги юны и очаровательны, а сам ты красивый, не по годам мудрый, и очень перспективный юноша.
Согласитесь, есть от чего крыше поехать, поэтому и проверяю постоянно, не сон ли. А проверив, насмотреться не могу, воздухом вкусным надышаться.
Уже подходя к дому, почуял что-то неладное. Напротив первого подъезда стояла скорая, пара милицейских бобиков, черная Волга, и вокруг толпа народа. Стараясь не мельтешить, подошёл ближе.
— Тёть Галь, здравствуйте, что тут случилось-то? — спросил одну из зевак, мать моего одноклассника.
— Ох Димочка!.. Беда! — переключившись на меня, запричитала женщина. — Вадька-то, дурак окаянный, невесту свою зарезал, Машку, а вместе с ней и отца ее! Напился ирод, глаза залил, и вот, на тебе… горе-то какое…
— Дела… — произнес кто-то сбоку, а мне как-то резко не по себе стало, из подъезда как раз выводили перемазанного в крови, веселящегося Вадима. Он громко орал матерные частушки, а прерываясь, грозился всех убить.
* * *
ИЗ ПОЧТЫ «АиФ» (16.07.1990) (фрагмент)
 «Я узнал что в Москве подписано соглашение между Советским Союзом и американской компанией "Пепсико» на долгосрочную поставку популярного напитка в нашу страну стоимостью более 3 миллиардов долларов. 
 Как и раньше, более 30 лет назад, мы будем рассчитываться бартерными поставками в США «Столичной». Чтобы не ударить лицом в грязь, разработали специально два новых высококачественных сорта водки: «Столичная-кристалл» и «Привет». Оказывается, наша водка пользуется там высоким спросом. Значит, за нее можно было бы получить и другие, более полезные нам продукты питания? Наконец, медицинское оборудование, препараты, одноразовые шприцы?" 
* * *



Глава 10

* * *
Три месяца спустя.
О том что исправлять начертанное опасно, я догадывался и раньше, теперь же получил тому вполне конкретное подтверждение. Да, план был хороший, но одарив Вадика четвертаком, думал что он пойдет дальше квасить, а он оказался романтиком, и вместо бутылки купил подарок своей невесте. Какую-то вазу вроде, или что-то подобное. Припёрся домой к ней, а там отец тоже под этим делом. Слово за слово — понеслась душа в рай. Вместо одного, трое на тот свет отправились. Вадика долго не держали на казённых харчах, следствие провели, да и в суд дело направили. А там разговор короткий, высшая мера. Не знаю, правда, привели в исполнение, или нет, но по-любому исполнят.
В жизни тоже многое поменялось, почти сразу после этого случая, отца с работы поперли, поругался с кем-то из начальства. Потом маме ставку в школе порезали. Денег нет, за машину долг висит, отдавать не чем. Вот отец и решил продать её, с долгами рассчитаться, да своё что-нибудь попробовать. Со мной не обсуждал, считает что мал я ещё для таких дел, а сам задумал мастерскую столярную открыть, да не один, а с компаньонами из таких же энтузиастов. Дядя Слава, — Вячеслав Игоревич, одноклассник отцовский, и Борисыч, мужичок постарше, тоже какой-то там друг из детства. Скинулись они деньгами, помещение нашли в мастерских ПТУ соседнего, станки закупили, материалы, да стали мебель разную клепать: стулья, столы, мойки кухонные. Работы не прямо много, но потихоньку идёт, люди узнают, сарафанное радио разносит, заказывают. Я тоже при делах, подрабатываю. На полную ставку меня не берут, дел столько нету, да и учеба много времени отнимает. Так что работаю в плавающем графике, в основном на подмене, но и тому рад. Сегодня вот дядя Слава за материалом поехал на большой заказ, я вместо него с утра стулья проклеивал, сейчас фурнитурой занимаюсь. Работа не сложная, разобрать по комплектам, да в бумагу оберточную упаковать. Платят вроде и немного, но мне на всякие свои движняки хватает, в копилку не лезу. Ну и бывает ещё с пацанами где-то на подработку пристраиваюсь, те же вагоны, мойка грузовиков, да и так, по мелочи. Не скажу что в восторге от такой жизни, очарование первых недель спадает, но ничего, стараюсь обвыкнуться, и, вроде бы, даже получается.
— Кто главный? — с таким вопросом в цех зашел «конкретный» мужик, поперек себя шире, судя по поведению и прикиду, типичный начинающий «браток», а за ним ещё трое, все как близнецы братья, раскачаны, короткострижены, и с надменными рожами.
— А что вы хотели? — не вставая из-за своего рабочего места, подтянул я поближе восьмигранную арматурину, не нравятся мне такие гости.
— Шкафчик заказать, главный где? — ухмыльнулся тот что зашёл первым.
Отец работает в дальнем помещении, там где станки, а в этом только я да Борисыч, он и вышел, вытирая руки о фартук.
— Чего угодно, молодые люди? — вежливо поинтересовался он.
— Ты что-ли, дед, рулишь всем этим хозяйством? — окинув Борисыча оценивающим взглядом, процедил первый браток.
— В том числе, а что случилось? — ответил Борисыч.
— Ничего не случилось, кроме того что теперь ты платить нам будешь, пять штук в месяц, первый платеж завтра. Усёк?
Будучи человеком рассудительным, Борисыч кивнул, и добавил,
— Усёк мужики, усёк.
Братки замерли, главный покраснел, и почти не раскрывая рта, прошипел;
— Мужики в поле пашут, папаша, а с тебя… за косяк твой, теперь шесть кусков, уяснил?
— Уяснил ребята, как не уяснить-то… — с готовностью подтвердил Борисыч. Братки переглянулись, потянулись к выходу, и уже у дверей главный развернулся, надменно сообщив что деньги должны быть готовы к пяти вечера.
Борисыч же, дождавшись когда они окончательно покинут помещение, закрыл за ними дверь, подождал немного, и тогда только выругался.
— Вот черти вонючие, хер вам завтра будет, а не деньги!
Больше в тот день ничего не случилось, а на следующий отец отправил меня на другой конец города в хозяйственный магазин, купить навесы для какого-то нового заказа. Разумеется, суть я понял, подальше убрать меня хотел, но сопротивляться не стал, дяденьки взрослые, сами разберутся. Тем более рэкет уже родился, и как не крутись, а никуда от него не денешься. Избавишься от одних, придут другие. Разберешься с этими, найдутся следующие и так до бесконечности. Поэтому самым верным решением было договориться. Шесть тысяч много, братки это и сами понимают, не совсем тупые, поэтому вполне могут снизить ставку как минимум вдвое.
Но это я так считал, опираясь на опыт прожитой жизни, а вот «кооператоры» решили иначе. Собрав мужиков с завода, они встретили братков во всеоружии, и когда те быканули, наваляли им по полной программе. Узнав что случилось, я едва не поседел. Особенно когда справки навёл за рэкетиров этих. Надеялся что новички, вроде перековавшихся спортсменов, но оказалось это была уже вполне состоявшаяся криминальная группировка.
Имя главаря — Тимур, не блатной, но сидевший. Правая рука, его брат Гога, беспредельщик из молодых. Численность братвы почти два десятка бойцов, но основной костяк, кроме главарей, всего четыре человека. Олег Тимошенко, бывший учитель труда, Саша Пекарь, недавно откинувшийся зэк неопределенного возраста, Витя «Мокруха» — конченный отморозок со справкой, и тоже бывший, только не учитель, а военный, Митяй Прохоров. В армии прапорщиком был, и тут что-то вроде завхоза группировки. Начинали с мелочей, теперь вот в рэкет ударились. Пока по маленькой, но дальше будет больше и страшнее. Я знал некоторых персонажей из этой банды, приходилось сталкиваться. Могу сказать что уроды редкостные, даже среди моего тогдашнего окружения.
Так что силы, естественно, не равны, и если ничего не предпринять, бандосы нахлобучат кооператоров по полной, так, чтобы другим неповадно было. Как именно это будет, гадать бессмысленно. Может изувечат, а может и вообще перестреляют, тут уж как карта ляжет. Ну и мастерскую сожгут, с этим без вариантов, думаю, это самый минимум из возможного, причем сделают это в самое ближайшее время. Пытался с отцом поговорить, но он только отмахивался, не забивай мол голову, сам разберусь. Борисыча спрашивал, тот тоже отнекивался, говорит шпана обычная, ничего серьезного. Реальность же оказалась куда неприятнее. Я-то предполагал они напролом пойдут, но бандюки меня удивили. У дяди Славы дочка шестнадцати лет, Ирой звать, так эти уроды поймали ее, и увезли в неизвестном направлении. Счёт выставили в пятьдесят тысяч, времени три дня. Не отдадите деньги, сказали, девку оставим себе для развлечений, а шарагу вашу сожжем. К ментам, разумеется, ходить не советовали, так же угрожая расправой над девочкой. Мне, понятно, об этом не говорили, но я подслушал разговор отца с Борисычем, а потом он мне приказал забирать маму, и в срочном порядке ехать к бабушке в соседний город.
Спорить я не стал, но мама сама отказалась. «Или все вместе, или никак», — сказала. В результате, пока родители ругались выясняя кто прав, я написал записку что пошел на тренировку, и потихоньку выскользнул из дома. Вариантов не много, и при любом исходе, в покое нас уже не оставят. Можно было бы заплатить, но найти пятьдесят тысяч нереально, да и бестолку. Бандиты прекрасно знают что не наберут мужики столько, на то и рассчитывают. Провернут всё по полной программе, чтобы потом у других даже мысли не возникало сопротивляться.
Прекрасно понимая что всё это из-за меня, пустить ситуацию на самотёк я не только не мог, но и не хотел. В прошлом варианте отец вместо машины потратил деньги на адвокатов и взятки, и никакого кооператива не случилось, бандиты не наехали, девчонку не украли. Теперь же все изменилось, поэтому только вперёд, другого не дано. Единственное, помощник мне нужен, и я, кажется, знал где его искать.
Как и предполагалось, двоюродный брат украденной девочки, Игорь Сланцев, нашелся в гаражах, сидел с пацанами, лениво перекидываясь в картишки.
— Про сестру в курсе? — напрямик спросил я.
Игорь кивнул
— В курсе.
— Спасти её хочешь?
— Хочу. — зло сощурился он.
— Язык за зубами держать умеешь?
— Сомневаешься?
Игоря я знал с начальной школы, он учился в параллельном классе, и хотя особенно с ним не общался, слышал что пацан он правильный.
— Нет, но дело серьезное, сам понимаешь. Твои к ментам ходили?
— Зачем, сказали же что нельзя, что Ирку убьют.
— А вообще дядька твой что делать думает?
— Деньги ищет.
— Нашел?
— Да куда там… Ходил с утра к этим уродам, просил сумму сбавить, или отсрочку дать…
— И чего?
— Да ничего. По лицу надавали и выкинули.
— А куда ходил? Где у них точка?
Точка на нашем местном сленге означала что-то вроде базы, и Игорь меня понял, но подробностей не знал.
— Не в курсе, мне не докладывали. — хмыкнув, покачал головой он.
Самое важное во все времена, это информация. Что тогда, что сейчас, что потом. Владеешь информацией, владеешь миром. — так, кажется, кто-то говорил.
— Узнать сможешь?
Наверняка я бы мог и сам выяснить, но для этого нужно время, а его у меня нет. Думаю бандиты конца срока ждать не будут, тем более дядя Слава сам к ним приходил, а уж что могут сделать с девчонкой которую не собираются отдавать, вообще молчу.
— Тебе зачем? — прищурился Игорь.
Говорить что собираюсь действовать в одиночку, я не стал, а сославшись на неких крутых знакомых, сказал что они могут помочь. Не уточняя и не переспрашивая, Игорь кивнул, и бросив короткое,
— Жди, — рысцой рванул в сторону домов.
Ждать пришлось не долго.
— Карьероуправление старое, там тусуются. — запыхавшись, принёс он нужную информацию.
— Отлично. Вечером свободен?
— А что требуется?
— Сестру заберешь когда её выведут оттуда. Сможешь?
Я понимал насколько неубедительно это звучит, но как утопающий хватается за соломинку, так и Игорёк схватился за призрачную возможность помочь. Опять же, сложность поставленной задачи я понимал, опыт проведения подобных операций богатый, и будь на месте бандитов нормальные бойцы, я бы даже и не задумался о подобном. Но тут не бойцы, тут возомнившая о себе невесть что быдлота, поэтому шанс на успех высокий.
Ну а что, план как план. Проберусь за периметр, выясню где девочка, передам ее брату, и зачищу всех до кого дотянусь.
Определившись, долго не рассусоливал, времени до вечера немного, поэтому выгнав из гаража мотоцикл, съездил за припрятанным оружием. Достал, сунул в сумку, и обратно. Карьероуправление не особенно далеко, но в стороне от основной застройки, и расположено так, что незамеченным по-светлу подобраться можно только со стороны самого карьера, топать до которого весьма прилично. Можно попробовать ночью, но без спецсредств я ничего не увижу, а осмотреться на месте просто необходимо. Проберусь внутрь, отлежусь до темноты, а там уже и за дело.
— Возьми дома бинты, вату, спирт если есть. — инструктировал я Игоря, вполне резонно предполагая что девочке может потребоваться помощь. Да и не только ей, иду напролом, без подготовки, всякое может случиться.
Вопросов мой помощник не задавал, молча кивнул, и договорившись о месте встречи, мы разбежались. Он за бинтами, я на карьер.
Позже, лет через десять, этот пустырь застроят коттеджами, но пока тут ничего нет, поэтому и обходить приходится по очень большому радиусу.
Долго-недолго, а спустя час я уже на месте. Теперь спуск до воды, и по заросшему бережку на тропинку. Пробежался, немножко ползком, и вот уже впереди видна цель, широкое двухэтажное строение, бывший трест карьероуправления. Здание не заброшено, пока только законсервировано из-за затопления самого карьера. Ну а братки, видимо, договорились с кем-то из ответственных, да и используют как базу. Устроив себе лежку в кустах чилиги, долго присматривался. Определил места удобные для наблюдения за периметром, прикинул где должны проходить маршруты караулов, но никого так и не увидел. Либо тут такие спецы хитро сделанные, либо им просто плевать на охрану. Своим глазам я верю, опыта мне не занимать, поэтому склоняюсь ко второму варианту, бандосы наглы и беспечны. Ну а что, их здесь много, почти все при пушках. Чего им боятся? Ментов? — Рупь за сто, те в доле. Наверняка не все, но кто-то из руководства точно, иначе не стали бы эти уроды такой беспредел творить.
Оставшееся до темноты время я провел так же наблюдая, но всё было тихо, никому этот периметр нафик не сдался. Стемнело, и я пошёл. Автомат на спине, нож в ножнах на поясе, в руке Тульский-Токарев с глушителем, и галстук пионерский на лице вместо маски, просто не нашел ничего лучше.
Дошел до здания, ткнулся в первую же дверь, открыто. Заглянул, никого, и голоса где-то дальше. Проскользнул тихонечко, встал у стенки, снова прислушался. В комнате напротив разговаривали трое.
— Ха! Да я те точно говорю! Гадом буду, бля! — эмоционально выкрикнул первый.
— Да ну нах, не может того быть, не звизди… — куда более спокойно отвечал ему второй.
— Заткнитесь уже! Задолбали сраться! — прервал их третий.
Стараясь даже не дышать, я наклонился, и снизу заглянул в комнату. Один, сильно побитый — наверняка из тех что приходили в мастерскую, на диване сидит, второй, спиной к дверям на кресле, третий же стоит у раскрытого шкафа, и что-то там высматривает. Оружие видно только у того что в кресле.
Времени не так много, поэтому откладывать не стал. Просто вышел, и трижды нажал на курок.
Тем что лицом ко мне, чётко в лоб, «стоячему» в ухо. Зашел в комнату, осмотрелся, больше никого, зато оружия в достатке, как и предполагалось. Старенький обрез на столе, его сразу не заметил, макар у одного бандюка, и револьвер у второго. Судя по всему это и есть пост, но ни раций, ни каких-то других средств связи в помещении не наблюдается. Обрез не тронул, хлопотно с ним, пистолеты же сунул в рюкзак, и закрыв дверь на ключ снаружи, двинулся дальше по коридору.
Дверь слева, прислушался, тихо. Толкнул, заперто и света нет. Пошёл вперёд, проверяя все попадающиеся помещения. Подходя к центральному входу, услышал шаги, и едва успел «нырнуть» в какую-то кладовку. Двое. По всей видимости идут туда, откуда я только что пришел. Пропустил их, и убедившись что никого больше нет, дважды нажал на спусковой крючок.
Пистолет негромко сделал — пиф-паф, и оба бандита синхронно упали на бетонный пол коридора. Быстро пробежал до лестницы, выглянул. — Чисто. Вернувшись обратно к трупам, запихнул их обоих в кладовку. Пол в крови, но вытирать времени нет. Прямо по коридору снова раздались шаги, и судя по цоканью каблуков, это женщина.
Едва успел спрятаться. Вот кого-кого, а бабу я тут встретить не ожидал, просто не подумал. И нет, никакой сентиментальности, здесь как на войне, если по ту сторону, значит враг. Медик, снайпер, оператор БПЛА — женщин среди них хватало.
Пропустив так же вперёд, вышел следом, и зажав ладонью рот, затащил в одну из пустующих комнат. Ещё одно упущение, пленных брать не рассчитывал, не взял с собой ни тряпок никаких кляп сделать, ни веревки руки связать.
— Я уберу руку, только ты не ори, пикнешь, пристрелю. — стараясь изменить голос, хрипло прошептал я ей прямо в ухо.
Девушка мелко-мелко закивала, и когда я убрал руку, шумно задышала.
В короткой юбке, невысокая, лица я не видел, но фигурка ладная, наверняка она была здесь по работе.
— Не поворачивайся. Сейчас буду задавать вопросы, отвечай тихо и четко, переспрашивать не стану. Поняла?
— Да. — чуть пискнув, кротко ответила девушка.
— Сколько человек в здании?
— Точно не знаю, десять, или около того…
— Тимур с Гогой здесь?
— Да.
— Кто ещё? Пекарь с Мокрухой?
— Тоже.
— Где они?
— На втором этаже, в столовой сидят.
— Бухают?
— Да.
— Бабы есть ещё кроме тебя?
— Ленка Пенкина, и девчонка какая-то мелкая, ее в красной комнате держат.
— В красной?
— Ну… красный уголок где был, там она…
— Столовая где?
— Наверх, и сразу направо, двойная дверь. — покорно ответила девушка.
Жаль скотча с собой нет, спеленал бы, и нормально. А так придется придумывать куда её теперь девать. Может тоже в кладовку?
— Покойников боишься?
— Чего?..
Судя по реакции, покойников она боялась, поэтому я её всё же связал подручными средствами, и сунув в рот кляп — так чтобы не задохнулась, закрыл в комнате. Посидит, ничего с ней не сделается, может профессию свою бросит. Сам же пошёл дальше. Какая-никакая, а информация у меня была. Десять человек, конечно, многовато, всех с ходу не положу, поэтому придётся что-то думать. Осторожно поднявшись на второй этаж, замер у лестницы. Шум из столовой говорил о том что веселье в самом разгаре, и можно не торопиться. По идее, лучше дождаться когда выйдут воздухом подышать, или ещё какая оказия случится. А пока красный уголок. Тянуть не стал, предчувствие нехорошее появилось, поэтому осмотрелся, и ходу. В коридоре никого не было, но в любой момент из столовой могли выйти. Но вот и нужная дверь. Никаких табличек на ней нет, а то что это именно красный уголок, понял по доносившимся изнутри всхлипам и сопению. Беззвучно повернул ручку, не заперто. Главное чтобы девчонка орать не стала, да и вообще, надо бы дождаться когда насильник закончит, и шлёпнуть его на выходе. Но опять же, в пустом коридоре стоять не вариант, любой кто выйдет из столовой, или поднимется снизу, сразу меня срисует. Поэтому надо рисковать. Достал из-за пояса пистолет, и так же тихонько приоткрыв створку двери, заглянул. Картина ожидаемая, девчонка к столу прижата, насильник юбку задрал, и сзади пристроившись, наяривает самозабвенно.
— Ку-ку… — прицелившись, тихонько окликнул я.
— Бля, братан, ты не… — повернувшись на звук, успел сказать урод, прежде чем пуля пробила ему голову.
Тело ещё не упало, а я уже подскочил к девчонке и быстрым движением зажал ей рот. Если крикнет, выбраться отсюда будет гораздо сложнее, если вообще возможно. Труп насильника шумно свалился на пол.
— Не бойся и не кричи! Я за тобой, меня папа твой прислал! — зашептал я.
Девчонка захныкала, явно силясь что-то сказать.
— Ира, ты не будешь кричать?
Замотала головой, и я убрал руку.
На удивление, она даже не пикнула. Молча поправила юбку, запахнула то что осталось от блузки, и осторожно посмотрела на меня. Не уверен, но мне показалось что где-то я ее уже видел.
— Не бойся Ириш, выведу тебя отсюда, ты главное не кричи, а то эти услышат раньше времени. Готова?
Девчонка кивнула.
— Давай руку, и пошли. Старайся не топать. Выглянув в коридор и убедившись что снаружи никого нет, я буквально выдернул ее из комнаты, в последний момент она почему-то заупрямилась, а спустя секунду вообще обмякла. Назад, не вариант, если решил уходить, значит надо уходить. Сунув оружие за пояс, поправил автомат на спине, подтянул лямки рюкзака, и взяв девчонку на руки, быстро зашагал к лестнице.
Расстояние плевое, шагов пятнадцать, не больше, но если заметят, то все, хана.
Обошлось. Вынес, уложил снаружи на траву возле забора, и сразу обратно. Очнется раньше, дорогу найдет, луна яркая, да и огни поселка незаметить невозможно, сориентируется, не маленькая. Мне же остается самая малость, доделать начатое.
Пистолет за пояс, автомат в руки. Жаль брони никакой нет, на будущее надо бы озаботиться. — подумал, но сам себя одернул, никакой войны больше, дело доделаю, и всё, хорош, мирно жить надо, тем более когда второй шанс мне дали.
Спокойно подойдя к дверям в столовую, передернул затвор, и взявшись за ручку, достал гранату.
Чека, дверь, взрыв, захожу, стреляю.
Всё про всё — пол минуты, не больше. Убедившись что мертвы все кроме второй проститутки — та забилась в угол и скулит, я собрал трофеи, и демонстративно повысив голос сказал, якобы в рацию.
— Третий закончил, уходим, как поняли? Приём!
Не факт что девка вспомнит, но если такое всё же случится, ментам будет о чем подумать, пусть гадают что тут за спецы поработали.
Уже на выходе случайно пнул отвалившийся от взрыва кусок штукатурки, поднял его, и на полу, прямо между трупов и луж крови, старательно нарисовал стрелу.
Получилось так себе, штукатурка не мел, но смысл понятен. Если есть уже слухи про белую стрелу, хорошо, одним больше будет, ну а если нет, тоже ничего страшного, надо же с чего-то начинать?
Дальше тянуть не стал, вышел тем же путем, пробежал до забора, и растолкав так и валяющуюся в отключке Ирину, позволил себе перевести дух. Оставалась самая малость.
— Пойдешь вон к той посадке, — пальцем показал ей на кучку карагачей возле крайних домов, — там тебя встретят и отведут к отцу. Про меня никому не рассказывай, если будут спрашивать, скажешь что никого не видела, а сбежала когда стрельба началась. Поняла?
Девушка кивнула.
— Вот и славно. А теперь иди.
В таком состоянии быстро передвигаться она не сможет, а я как раз успею припрятать оружие, снять камуфляж, и встречу ее там, сделав вид что вообще ни при чем. Задумка, конечно, совсем не гениальная, но для девчонки пойдет, она и так в шоке, пережила столько.
Успел пик в пик. Пушки зарыл вместе с рюкзаком, перчатки со спецовкой по пути выкинул, галстук в карман сунул, пожалел.
— Привет… Ты Ирина? — стараясь держаться естественно и не напугать девушку своим появлением, спросил я.
— Да, Ирина. — голос её показался мне если не бодрым, то куда более уверенным чем был пятнадцать минут назад. Видимо пока дошла сюда, подуспокоилась, да и в порядок себя привела.
— Пойдем со мной, тут недалеко брат твой двоюродный ждёт.
И мы пошли. Я впереди, она сзади. Молча и сосредоточено. А главное, почти бесшумно. Из-за этого, чтобы не потерять ее, я постоянно оборачивался, и в момент когда луна особенно ярко осветила лицо моей спутницы, вспомнил где я её видел. Сначала подумал — не может такого быть, но обернувшись ещё раз, убедился в правильности своих предположений.
Так-то я не вундеркинд, но память на лица имеется. Ошибки быть не может, за мной шагала несостоявшаяся жертва насильников в парке.
Вот так вот, сначала Вадик, теперь девчонка. Уже не случайность, закономерность. Похоже правду говорят, — как на роду написано, так и будет.
* * *
«ГОЛОС АНАРХИЗМА», N 1, Москва
 «ЭКОНОМИЧЕСКИЙ хаос сегодня — реальность, и вся тяжесть социальных потрясений ляжет на простой народ… Верховный Совет СССР зациклился на отдельных законах и то и дело ставит новые заплаты на расползающийся старый кафтан. Президент начал со склоки с Верховным Советом Литвы. А в стране растет число недовольных и обиженных, миллионы проходят через советские тюрьмы и подвергаются советским специфическим унижениям. Нарастает критическая масса…» 
* * *



Глава 11

* * *
Я думал что в отсутствии интернета новости распространяются не так быстро, но уже к обеду гудел весь город. Что только не говорили — и месть за убийство какого-то начальника, и появление нового смотрящего, и чуть ли не инопланетян приплетали, но по итогу всё вылилось в две версии: разборки между братвой, и ментовской беспрел.
Версия первая строилась на недавнем покушении, когда стреляли в одного из авторитетов, смотрящего соседнего городка по кличке Валет, с которым у Тимура якобы были какие-то тёрки. Ну а про ментовский беспредел говорить стали из-за показаний той проститутки, она всё-таки не совсем оглохшей оказалась, не пропали мои старания.
Как бы там ни было, про похищение девочки и наезд пока молчали и менты, и бандиты. Возможно, потом займутся, но там не подкопаешься, у всех кооператоров, включая отца, было железное алиби. Пригласив к себе в мастерскую знакомого участкового, они до ночи искали выход из сложившейся ситуации.
А у меня продолжалась учеба. Как ни крути, третий курс, пришлось поднапрячься. Не скажу что совсем туго, но подготовка и заучивание материала отнимает кучу времени. Плюс постоянные доклады, колоквиумы и прочая дребедень. Мне, привыкшему к доступности информации, с этим было вдвойне тяжело. Любой, мало мальски значимый реферат — прямая дорога в читальный зал библиотеки. На руки книги практически не дают, ксерокса нету, поэтому всё что нароешь, старательно записываешь в тетрадку.
Посмотрел почем компьютер взять можно, такой чтобы с принтером, оказалось не только баснословно дорого, но и жуткий дефицит. Отечественные экземпляры ещё как-то можно было достать, а вот с «иномарками» вообще глухо. Оно так всегда с импортом было, а тут ещё с прошлого года все импортные компьютеры обкладывались ввозной пошлиной в пять тысяч рублей, что сделало и так не маленький ценник просто космическим.
Теоретически можно попытаться достать через завод, там за особые заслуги выдавали талоны на приобретение такой техники, но опять же, где официально взять столько денег?
Поэтому, разочаровавшись, мысли о компьютере я отложил до лучших времён, твёрдо зная что они обязательно наступят.
— Мам, пап, а где машинку печатную достать можно? — спросил я как-то у родителей.
Отец только плечами пожал, а мама заинтересовалась.
— А зачем тебе?
— Да вот, печатать научится хочу, от руки писать долго, а рефератов и курсовых — вагон и маленькая тележка.
Мама задумалась, потом сказала,
— Можно до комиссионки доехать, я там была как-то, видела что-то похожее.
— А стоит, не знаешь сколько?
— Нет, не обратила внимания, но, думаю, не дешёвая вещь.
То что вещь не дешёвая, это я и сам понимал, но и писать от руки не хотелось.
— Думаешь проще чем ручкой будет? — хмыкнул отец.
— Уверен. — ответил я, глядя ему в глаза.
— Деньги то есть на такое дело? — спохватилась мама.
— Не знаю.
— Как это? — повернулся отец.
— От цены зависит, я скопил кое-что, но не знаю сколько машинка стоит…
— Ну смотри, если не сильно дорого, мы с матерью добавим. Только я бы, на твоём месте, попробовал сначала, а то купишь, а работать не сможешь. Мы так станок заказали, торцовочный, и уже вторую неделю настроить не можем, деньги только зря потратили!
Про станок я уже не раз слышал, то ли брак попался, то ли сами не так что-то делают. Но где станок, и где машинка?
А в комиссионку я всё-таки съездил.
Думал это будет что-то вроде барахолки, но оказалось вполне приличное место, где о дефиците, казалось, никогда и не слышали.
Магнитофоны в ассортименте — от отечественной «романтики» на бобинах, до красивого японского двухкассетника. Видеомагнитофонов штук пять разных. Холодильников несколько, телевизоры, фотоаппараты, коньки, санки, коляски, шкафы, тумбочки, и даже огромный рояль. Не было здесь только печатной машинки, зато был компьютер с запредельным ценником в семь тысяч, и как сказала женщина продавец, — это ещё по-божески. Я бы, может, и заинтересовался, но посмотрел на параметры, и передумал. Процессор частотой 5 МГц, и 256 КБ оперативки. Честно говоря я думал что найду что-нибудь типа Пентиума начальных версий но, похоже, переоценил теперешний прогресс, для такой техники время ещё не пришло.
— А принтер есть у вас? — уже из простого любопытства поинтересовался я у женщины.
— Нет, был один, долго стоял, но забрали… — развела та руками.
Так то ассортимент неплохой, особенно с поправкой на время, но цены — швах полный. Если считать в Москвичах, то за те деньги что отдавал отец за машину, здесь можно купить пару телевизоров, японский магнитофон, и саночки. Хотя, справедливости ради, тут моё мнение не совсем авторитетно, ведь как бы я не старался, всё равно смотрю глазами человека из будущего, для которого все эти дефицитные новинки просто древняя рухлядь, в крайнем случае антиквариат.
Расстроившись, пошел на остановку, надо было ещё в институт заехать, взять лекции у ребят, чтобы потом до ночи переписывать. Не то чтобы не мог забить на это дело, на трояк всегда натяну, но не хотелось начинать год с плохих оценок, тем более по физике.
— Здорова Пионер! — уже у остановки встретился Игорь.
— В институт? — спросил он.
— Да, привет. А ты тут чего?
Район от нашего не близкий, поэтому встреча вполне могла быть неслучайной.
— В аптеку ездил, в нашей не было, вот, сюда предки послали.
— Ирине? — догадался я.
— Ага, ей.
— А что за лекарство?
— Да там много всяких, у меня полный карман рецептов… — похлопал по карману на куртке Игорь.
— Помочь чем-нибудь?
— Нет, спасибо, ты же не аптекарь.
— Ну да, не аптекарь — улыбнулся я.
— Кстати, тут это, спасибо тебе хотел сказать, я ж не поверил сначала, ты извини, теперь вот вижу что зря…
— Не парься. Я бы тоже не поверил. Надеюсь ты никому не рассказал?
— Нет, что ты, мы же договорились.
Я видел что Игорёк сгорает от любопытства, но помочь ему ничем не мог. Придумывать не хотелось, да и что тут ещё придумать? Хотя…
— Про белую стрелу слышал?
— Нет, а что это?
— Поинтересуйся, и пока замнем эту тему, если что, я тебя не видел, ты меня тоже. Понял?
Я уже сомневался правильно ли сделал нарисовав стрелу, но в тот момент мне это показалось хорошей идеей. Если слух такой уже ходит, менты вряд ли станут шибко упираться, может официально и не признают, но как минимум подсознательно будут на стороне неизвестных героев.
— Понял. — серьезно посмотрел Игорь. — поинтересуюсь обязательно!
Больше мы поговорить не успели, пришел мой автобус, и я уехал, оставив задумавшегося парня на остановке.
Рискую, конечно, но весь мой расчет строится на том что про похищение в милиции не знают, и допрашивать Ирину не будут. А те быки что остались от банды Тимура, вообще постараются максимально дистанцироваться. Главных больше нет, жути я нагнал, так что десять раз подумают чтобы рот открывать в эту сторону.
Но всё равно, следующую неделю провёл как на иголках, даже пистолет из тайника отрыл, на всякий случай. Наверное если бы не учеба, вообще б свихнулся. А так пол дня лекции, потом библиотека, а добравшись до дома, почти сразу на боковую.
В образование коммерция пока не пришла, поэтому учиться приходится серьезно. Поблажек практически нет, оценки за деньги не купишь. Отчасти из-за учебы и работать не выходил, постоянно занят, некогда. Как обстановка в мастерской тоже не знал, отец всё больше молчал, злой ходил какой-то, хмурый. Если и говорил, то только по делу. Поэтому первые любопытные новости по этой теме узнал лишь в воскресенье, когда отоспавшись, решил сходить к пацанам в гаражи.
Обычно туда все подтягиваются к вечеру, но в выходные бывают исключения, вот как сейчас. Ворота открыты, на «дежурном» кресле расселся Слава-фашист, диван занят задравшим ноги на спинку Андрюхой, на стуле возле стола сидит Леха, а в углу на матрасе прихрапывает Рыжий.
— Здорово пацаны. — обойдя всю компашку, по очереди пожал всем руки.
— Рыжего не буди, он с ночной. — предугадывая следующее моё действие, посоветовал Андрюха.
Выходец из обеспеченной семьи, Рыжий редко бывает дома. Не знаю, проблемы какие-то, или ещё что, но при каждом удобном случае он бежит сюда, в гаражи. Ему бы на работу устроиться, срочную уже отслужил, но он предпочитает свободную жизнь, перебиваясь случайными заработками. Спокойный, обычно тихий, незлобивый пацан года на три меня старше. Звать его, несмотря на цвет волос, Серик, фамилия Утарбаев, но я ни разу не слышал чтобы кто-нибудь обращался к нему по имени.
— Менты говорят разборки между бандосами… — глубоко затянувшись, расслаблено сообщил Славян, видимо продолжая начатый в моё отсутствие разговор. Обычно он курил что-нибудь недорогое, без фильтра, типа Астры, но сегодня почему-то шиковал, держа в руках не хухры-мухры, а пачку с верблюдом.
— А бандосы говорят, менты это… — сощурившись, добавил Андрюха.
— Брешут… — так же меланхолично возразил Славян.
— Брешут не брешут, а у пахана кореш в ментовке шоферит, так он сам слышал как главный приказал чтобы особо не упирались искать, типа не буди лихо!
— Прям так и сказал?
— Прямо так и сказал!
— А я слыхал что из-за девки какой-то кипишь, то ли украли её, то ли наоборот нашли… — влез в разговор обычно молчаливый Леха по кличке Сафрон. Лет семнадцати, обычный, впрочем, как и все в моем окружении, этот парнишка жил в первом подъезде на втором этаже. Мать работала техничкой в пту, отец на железке сцепщиком. Парень неплохой, но очень уж безэмоциональный, вот прямо как удав. Даже когда с тарзанки, или со скалы в воду прыгает, вид у него такой, будто вот-вот уснёт.
— Да какая девка, — чушь, говорю же, менты постарались. Тимур с командой данью не того обложили, вот они и решили разобраться. — Не сдавался Андрюха.
— Слышь, Пионер, у тебя пахан вроде в столярке, на них же наезд недавно был? — встрепенулся Славян, уставившись мне в переносицу.
— Да какой наезд, пришли, огребли, ушли. У отца в бригаде мужики крепкие, на них где наедешь, там и съедешь.
Слух про девчонку из ниоткуда появится не мог, это очевидно, и хорошего в этом было со знаком минус. Большой такой минус, жирный. Причем, если уже и пацаны в курсе, значит и все заинтересованные лица при делах. Если только менты, это полбеды, пытать не станут, а просто так Ирина не расколется, не захочет говорить об изнасиловании. А вот если и бандосы решат что она в теме, тогда совсем беда.
— Не скажи, там ребята серьёзные, им твои плотники на один зуб…
— Ну так огребли же. Пришли за деньгами, типа дань, стали быковать, вот их и отоварили по полной программе. А откуда вообще инфа, мужики в мастерской вроде не афишировали?
— Что откуда? — не понял Славян.
— Инфа, информация, про то что тимуровцы на столярку наехали, откуда знаешь?
— Так говорил кто-то.
Объяснить толком откуда он знает про наезд, Славян не смог. Но судя по реакции, для остальных это тоже было новостью, значит действительно не здесь болтали.
— А про девку кто говорил? — спросил я Сафрона.
— Да в шараге кто-то…
— Ясно. По-моему, чушь несусветная, завалить столько народа из-за какой-то бабы… Бред.
— За что купил, за то продал. Мне вообще пофик, бабы… деды… насрать. Ты лучше скажи где работу найти, деньги нужны, край.
— Деньги всем нужны. И всегда. Вот тебе, Лёх, сколько для счастья надо?
Сафрон задумался на мгновение, и уверенно произнес,
— Три сотни, и я на небесах.
— В каком смысле? От счастья сдохнешь что-ли? — подколол Андрюха, принимая сидячее положение.
— Сам ты сдохнешь… — отмахнулся Сафрон. — Мне «Юпитер» предлагают, третий, за пятьсот, с коляской, двести есть, думаю где ещё три сотни взять…
Иж Юпитер три — мотоцикл хороший, может не такой нарядный как пятерка, зато надёжный и простой. Если на базаре смотреть, цены от тысячи и выше, поэтому пятьсот, это вообще даром.
Будь у меня такая сумма «легальных» денег, я бы Сафрону добавил, хороший пацан, но пока только на заметку взял, если что, можно будет работу ему предложить. Чувствую, скоро опять заваруха начнется. Оно пока хоть и тихо, но я хорошо помню что было в девяностые, что-то сам прошёл, про что-то слышал. Человек так устроен, как только хомут ослабевает, всё дерьмо наружу лезет. И тут уже не важно кем он раньше был; спортсменом, инженером, или сантехником. Есть возможность, тут же в зверя превращается. Так что расслабляться рано, и как бы мне не хотелось обратного, всё только начинается.
Просидев с пацанами ещё с полчасика и переварив новые вводные, решил я навестить Игорька, да не с пустыми руками, а с вполне конкретным предложением.
— Да ты что, как я институт брошу? Тем более и денег нет, да и родители её что скажут? Нет, извини конечно, и спасибо тебе, но не пойдет так, не получится просто…
— На счёт денег не переживай, с этим проблем не будет. Ты пойми, они ведь не успокоятся, слух уже пошел что бандосов из-за сестры твоей положили. Думаешь когда до нужных людей дойдет, они с ней церемониться станут?
— Всё равно. Пусть даже я соглашусь, теоретически. Но Ирку ты точно не уговоришь, она после того случая вообще не в себе, в окно посмотреть боится, не то что ехать куда-то…
Не знаю, может я был недостаточно убедителен, или у Игоря на самом деле были настолько веские причины, но на этом разговор наш закончился, хотя я все ещё питал надежду что мне удастся уговорить девушку покинуть город.
А время шло. Неделя, потом другая, и вот уже первый снег выпал. У нас так почти всегда, в начале октября зима приходит, потом уходит, и нормально уже возвращается только в конце ноября, или вообще в декабре.
Без дела я не сидел. Учился, помогал отцу в мастерской, но из-за того что дела с мебелью шли не ахти, часто меня не привлекали. Мало того что спрос и раньше был не особо какой, так ещё и сразу два конкурента нарисовались. Хоть и не в нашем районе, а всё равно отток чувствовался.
Плюс уныние появилось. Когда мужики бросали свои заводы, думали вот оно, капиталистическое счастье, но вместо его радостной улыбки, напоролись на звериный оскал. Как оказалось, только отец вкладывался своими деньгами, той суммой что осталась после продажи машины, а оба его напарника брали в долг под очень приличный процент. Передо мной хоть и никто не отчитывался, но я ж не глухой и не дурак, что-то слышал, о чем-то догадался.
Разумеется, мимо пройти не мог, решил помочь начинающим бизнесменам бандитскими деньгами, только не напрямую же давать, поэтому свернул в колбаску полторы тысячи, и подбросил у дверей в конце рабочего дня. Думал найдут, хоть проценты погасят, но недооценил, в милицию подарок мой отнесли, сдали как потеряшку.
Неожиданно, но я не расстроился, деньги не жалко, хрен бы с ними, как пришли так и ушли, зато знаю теперь что люди с отцом работают честные, и в этом плане можно не волноваться.
— Пап, а что у вас самое ходовое из продукции? — спросил я как-то за ужином.
Тот задумался на несколько секунд, потом ответил.
— Ты знаешь, а ведь и не скажу. Мы думали что мойки заказывать будут, дсп закупили под них, фанеры, фурнитуры целую кучу. Но нет, спрос оказался слабый. Потом, вроде, столешницы пошли, мы опять вложились, и опять мимо. Теперь вот шкафчики для детского сада заказали, но у нас денег нет материал закупить, а склад хоть и забит, только все не то, делать не из чего.
— А продать ДСП лишнее? — предложил я.
— Да кому оно нужно?
— Так ведь дефицит, нет?
— Дефицит, но специфический. Просто так не купишь, просто так не продашь, парадокс!
По сути, обычное дело, такие ошибки у начинающих предпринимателей сплошь и рядом. Закупят впрок, и сидят потом, распродать не могут. Но помочь тут несложно. Не откладывая в долгий ящик, я договорился с парнями из группы, не посвящая в детали объяснил суть задачи, нашел грузовик, и просто выкупил ненужные листы ДСП по цене чуть выше закупочной. Выкидывать, разумеется, не стал, а сгрузил всё у Сафрона на даче, заплатив за хранение и молчание так нужные ему три сотни. И мне удобно, и человеку хорошо.
* * *
«ИЗВЕСТИЯ ОСТК», N 10, Таллинн.
 «ВРЕМЯ сорвало маски с тех, кто, попирая Конституцию СССР, открыто встал на путь реставрации буржуазного строя и обрел опору в выпестованном ими же правдами и неправдами законодательном органе — парламенте. Разношерстные по одежкам-названиям, но единые в плоти партийки и движения начали деловито обживать воскрешенное государство лавочников и спекулянтов. Обустраивать его законами, списанными с кодексов полувекового возраста, символикой и атрибутами из сундуков прабабушек.» 



Глава 12

* * *
— Ты представляешь, Оль, какие-то молодые люди купили у нас почти весь ДСП! — вечером за ужином удивлялся отец.
— Ну это же хорошо — улыбалась мама.
— Я не поверил сначала, думал пошутить решили, но нет, заплатили сразу живыми деньгами!
Сам я, разумеется, в сделке не участвовал, всё через посредников, поэтому сейчас сидел, делая вид что слышу обо всём впервые.
— А я тебе говорила, есть справедливость на свете, есть! — продолжала радоваться мама, накладывая отцу добавки.
Но не всё было так складно. Рассказав про чудесное «спасение» от ДСП, отец дождался когда я уйду в свою комнату, и перевёл тему.
— К Рычиным опять приходили, якобы из деканата. — стараясь говорить тише, начал он.
Квартира у нас хоть и маленькая, но если не прислушиваться о чем говорят на кухне, и не услышишь, только я прислушивался, мне было важно знать что происходит на «другом» фронте.
— И что они? Не пустили? — охнула мама.
— Нет. Потом в деканат позвонили, спросили, а там только удивляются, мол мы за студентками не бегаем!
— Нехорошая история… И девочку жалко, и что делать не ясно…
Прекрасно понимая что следующий такой визит может быть удачным, я не знал что предпринять. Увозить сестру Игорь отказывался, а посвящать в подробности ещё кого-то не хотелось категорически. Но сколько ещё бандиты миндальничать будут? День? Два? Неделю? В любой момент могут вломиться внаглую, и тогда уже никакие замки не помогут. Беспредел, он ведь только начинается, тварь всякая смелеет, обживается. И ладно бы понимать откуда ветер дует, кто стоит за этими потугами, но ведь не понимаю, как крот слепой тыкаюсь.
Не откладывая в долгий ящик, на следующий день я достал ТТ с глушителем, и револьвер из последних трофеев. Потом подумал, и прихватил на всякий случай ещё и гранату. Оно, вроде, и не надо, но пусть будет, ибо наличие гранаты всегда лучше её отсутствия.
В институт, разумеется не пошёл, суббота, пар мало, а завтра вообще выходной. Если повезет, времени этого мне хватит. Родителям, понятно, про прогул не сказал, проверять не станут, а узнать, за неимением интернета и гаджетов, случайно не смогут. Это потом, когда телеграммы всякие с контактами расплодятся, без присмотра не пукнешь, а сейчас пока можно, вот я и пользуюсь.
Дойдя до остановки, на трамвай сразу садиться не стал, зашёл в магазин, купил батон нарезной, и бутылку кефира. Сколько в засаде торчать буду, непонятно, наверняка проголодаюсь. Закупившись, дождался автобуса, и занял козырный угол в хвосте салона.
Главное за что я переживал, что девочку уведут силой. Если пошлют кого-нибудь разузнать в очередной раз, я хоть проследить смогу. А если нахрапом попрут, напролом, тогда действовать придётся, что, разумеется, раскроет все мои карты.
Жили Рычины в частном секторе, недалеко от остановки. Дом крайний с угла, у дороги пара бетонных блоков, дальше заросший овраг, за которым лесополоса перед совхозным полем. И это очень хорошо, ибо мест укромных, где спрятаться можно, хоть отбавляй.
Делая вид что иду мимо, аккуратно нырнул в придорожный кустарник, и вернувшись по оврагу обратно, нашёл хорошую для наблюдения точку прямо рядом с блоками.
Удобно, всё как на ладони, до калитки в заборе метров десять всего, и видно, и слышно будет. Меня же обнаружить не получится, даже если знать что тут кто-то прячется. А чтобы было уж совсем приятно, слегка обустроил себе местечко. Травы нагреб сухой, кусок картона из оврага притащил, и усевшись поудобнее, стал ждать.
Сначала просто сидел, потом подмерз, не май месяц, отполз за блоки, «подрыгался» немного, воздух побил, кровь разогнал. Только успел вернуться, как к калитке подошёл мужичок плюгавенький. На бандита не похож, скорее кто-то из местных, сосед может.
Остановился, огляделся по-воровски, головой покрутил, и достав из кармана что-то похожее на конверт, сунул в почтовый ящик. Сунул, и ходу.
То что дело нечисто, я сразу понял, поэтому незаметно проследовал за странным почтальоном, и проводив его до следующей улицы, был вознагражден.
Сам момент общения не застал, увидел только отъезжающий автомобиль за рулём которого сидел показавшийся знакомым человек, и что-то прячущего запазуху «почтальона». Увидел, и бегом наперерез. Дорога одна, да ещё и разбитая, пока этот смутно знакомый объезжает, я как раз добегу.
Бежал быстро, и выскочил к остановке одновременно с трамваем. Глянул налево — тип выворачивает на главную, но едет не спеша, сильно не разгоняется. Делать нечего, не бегом же бежать, запрыгнул в трамвай, но всё равно машину упустил. Расстроился конечно, а через пару остановок вдруг вижу, стоит у торца облезлой трехэтажки.
Выскочил, и туда. Заглянул, никого. Про тонировку в этом времени ещё не слыхали, но на задних стеклах частенько вешали шторки, благо здесь закрыты они были не плотно.
Отошёл в сторону, и встав так чтобы не привлекать внимания, стал ждать. Минут сорок простоял, думал не дождусь, но в итоге водитель всё же вышел. Теперь видел я его уже чётко, но узнавание не приходило. Может похож на кого?
Подойдя к машине, тот достал из кармана ключи, выбрал нужный, и сунув его в замок, открыл дверь.
Думал поедет, но он даже не садился, наклонился только, взял что-то, и проделав все манипуляции в обратном порядке, пошёл в сторону домов. Я следом.
Трехэтажное здание сталинской постройки, первый подъезд. Дальше не идти не рискнул, боясь спалиться. В принципе, не критично, если приспичит, номер квартиры выясню, а пока узнать надо что за конверт почтальон в ящик сунул, может признание любовное, а я тут панику развожу.
Не задерживаясь, двинулся обратно, повезло, трамвай как раз на остановку подошёл, и уже минут через пятнадцать я стоял возле калитки дома Рычиных.
Почтовый ящик простой, без замков, на палочке. Откинул крышку, в руку конверт выпал, легонький такой, почти невесомый. Сразу смотреть не стал, нырнул в кустарник у дороги, и также по оврагу добрался до своего нп.
Вскрыл, внутри листок на котором коряво гроб нарисован. Неожиданно, и очень странно, зато теперь есть о чём с отправителем поговорить. Тянуть не стал, сразу отправился обратно. Еще издали заметил что машина так и стоит, значит клиент на месте, остаётся дождаться когда выйдет.
Полчаса, час — тишина. Была бы сигнализация, тачку бы пнул, но такие технологии ещё не распространены. Тем временем стемнело и похолодало, да так, что нос замёрз и уши прихватило. Нормальную шапку я не взял, только ту из которой сделал маску, а от неё толку, в плане тепла, никакого.
Но дождался таки. Ещё минут через двадцать хлопнула подъездная дверь, и мелькнув под фонарем, клиент проследовал к машине.
Я за ним. Пока он возился с ключами, подошёл сзади, и сильно, но аккуратно, стукнул его пистолетом по затылку. Убить не боялся, ибо приём этот многократно испытан, проверен, и, можно сказать, даже сертифицирован.
Прислонив обмякшее тело к машине, открыл заднюю дверь, и не без геморроя, но затолкал его туда. Сам за руль.
Сел, поправил кресло чтобы ноги не упирались, проверил нейтраль, вставил ключ в замок зажигания, и провернув, с первого раза завёл двигатель.
Куда ехать, спланировал заранее, маршрут тоже. Лесопосадка на восточной окраине, дальше только степь, никаких дорог, поэтому туда никто не ходит и не ездит. Пацаны на мотоциклах иногда рыскают, но для них поздно уже, да и холодно.
Свернув с асфальта, потушил фары, и стараясь не трогать педаль тормоза, почти на ощупь покатился по степи. Не желая рисковать машиной, ехал медленно, на первой, почти без газа, и тормознув возле карагачей, заглушил двигатель.
Вышел, следом выволок пленного. Обыскал.
Паспорт на имя Даниленко Петра Фадеевича тридцати семи лет, права на него же, кошелек с небольшим количеством мелочи, ручка, расческа, и записная книжка.
Пролистал книжку, ничего интересного, тупо адреса и телефоны, даже без подписей.
Закончив с обыском, приступил к процессу оживления. и пусть не сразу, но Пётр Фадеевич пришёл в себя.
— Ты хто?.. — щурясь от направленного в глаза света, прохрипел он.
— Конь в пальто. Это не важно. Если будешь честно отвечать на мои вопросы, оставлю в живых, нет, пеняй на себя. Усёк?
— Да пошел ты… — проявив твердость, Пётр Фадеевич попытался плюнуть в меня, но не рассчитал, и попал себе на куртку.
— Итак, вопрос первый. Готов? — для убедительности сунув ему в нос глушитель, повторил я.
Тот кивнул.
— Чудно. Зачем письмо подбрасывал?
— Попросили…
— Кто?
— Не знаю. Мужик какой-то…
— А вот тут обидно Пётр Фадеевич, я же просил не врать. Последний шанс вам даю, как на духу, честно и по порядку, выкладывай всё что знаешь!
— Да пошел ты… — снова плюнул он, и снова попал туда же.
— Ну смотри, чур не орать только, совсем пристрелю.
С этими словами я прижал дуло пистолета к ноге Петра Фадеевича, и нажал на спуск. Ствол дернулся, сделал пфф, и допрашиваемый зашипел от боли.
— Не передумал?
— Тебе конец сука! — зло выкрикнул он.
— Ну как знаешь. — выстрелил я ещё раз, только уже в другую ногу. Стрелял аккуратно, так чтобы не задеть костей и артерий, поэтому точно знал что от потери крови в ближайшие полчаса мой клиент не сдохнет. Ну а после, туда ему и дорога.
— Сука! Сука! — задёргался тот, и извиваясь, попытался дотянуться до меня.
— В обойме осталось пять патронов, в запасной семь. Как думаешь, на каком ты все-таки будешь каяться? Продолжим?
— Стой! Не надо! Я все понял! Я не при делах! Это Витёк Балан, он мне заплатил чтобы я конверт в ящик сунул!
— Что за Витёк такой? Первый раз слышу.
— Сутенёр с мясокомбината, у него бригада своя, шлюх крышует!
Мясокомбинат, один из районов нашего городка. В основном частный сектор, но есть и скромная многоэтажная застройка, этакий микс-вперемешку.
— Зачем это Витьку?
— Не знаю! Мамой клянусь! Не знаю!
— Не верный ответ. Стреляю? — сильно ткнув пистолетом прямо в рану, уточнил я.
Петр Фадеевич завыл.
— Нет! Не надо! Он ищет тех кто братву завалил!
— Уже лучше. Ищет по собственной инициативе, или заказал кто? Только не говори что не в курсе, стреляю без предупреждения, готов отвечать?
— Да! Да! Кто заказал не знаю! Но знаю того кто заказ передал, мент это! Участковый из Ленинского района! Правду говорю!
Петр Фадеевич не врал, тут я ему верил, но пока совсем не понимал как связан сутенёр, участковый, и побитая мной братва.
— А ты каким боком тут?
— Я на Витьку работаю, он и попросил!
— Тоже сутенёр значит?
— Нет! Я так, на подхвате!
На подхвате, или нет, значения уже не имело. Оставить в живых такого свидетеля я не мог, это означало бы подписать смертный приговор не только себе, но и всем кто меня окружает. Поэтому выяснив где искать этого Витька, отправил Петра Фадеевича в лучший мир, а сам сел за руль его машины и поехал по адресу.
Милиции я не боялся, гаишники по ночам у нас особо не раскатывали, на постах торчали, но через посты можно и не ехать, хватало и объездных дорог.
Энергетиков двадцать, притон на базе бывшего профилактория использовался Витьком не так давно, но уже успел обрести дурную славу. Сам я там не был, пацаны рассказывали, хотя и без рассказов я примерно представлял что к чему.
По сути, обычный шалман где можно и прибухнуть, и девочку снять, и травки покурить. А если очень хочется, то и чего потяжелее предложат. Город наш, в плане наркоты мог легко посоревноваться с каким-нибудь Амстердамом, и в том что тот победит, лично я был совсем не уверен. Ворота в среднюю Азию, самый удобный транзитный путь в Европу на протяжении многих веков, таким он был задолго до советской власти, и таким останется после нее. Бороться, хуже чем с ветряными мельницами, абсолютно бесполезно.
У меня же задача простая, на наркоту и всё к ней прилегающее мне плевать, а вот прижать за жабры этого Витька, да выпытать у него откуда ветер дует, в самый раз будет.
Подъезжать близко не стал, машину оставил почти за два квартала, и налегке, обходя немногочисленные фонари, двинулся к цели.
Как и положено подобному заведению, над входом красный фонарь. То ли совпало так, то ли бандюки книжек начитались. Хотя какие книжки, сейчас же началась пора кинематографа, Голливуд, Болливуд и иже с ними. Может там посмотрели. Но это ладно, мне через центральный вход не зайти, тут однозначно, а вот через забор, самое то будет.
По привычке стараясь обходить места с возможным видеонаблюдением, нашел место где можно проникнуть на территорию. Аккуратно пробрался, и без особого труда перемахнул внутрь.
Потом, лет через десять, в подобных местах плюнуть некуда будет от камер, профессиональных охранников, и собак. Но это потом, сейчас же господа бандиты чувствуют себя хозяевами жизни, и в ус не дуют. Кто посмеет-то?
Присев возле кучи металлического хлама, выждал десять минут, и убедившись что никто с обходом не появляется, двинулся дальше. Здание не маленькое, дверей много, поэтому гадать не стал, вломившись в первую попавшуюся.
Зашёл, проверил оружие, опустил на глаза шапку с прорезями, и прямо по коридору. Не знаю что тут раньше было, может склады какие-то, но судя по толстому слою пыли, сюда давно никто не заглядывает.
А вот дальше уже интереснее, двери по обе стороны ведут в «номера», большая часть которых сейчас в «работе». Охи-вздохи, обычный фон любого борделя.
Вспоминая что говорил Пётр Фадеич, кабинет Витька я нашёл быстро, но ломиться не стал, а заняв позицию у двери, прислушался.
— Не приехали ещё? — послышался грубый мужской голос.
— Нет, как только подъедут, меня предупредят, не бзди… — ответили ему.
— Думаешь, не сорвётся?
— Не должно. Цену мы нормальную даём, забираем пробную партию сразу за нал, таких условий поискать ещё надо!
— А что…
Но тут резко зазвонил телефон.
— Подъехали?.. Хорошо, пусть ждут, мы выходим.
И уже другим тоном.
— Пошли!
Едва успев отскочить, я вжался в неглубокую нишу в стене. Из кабинета вышли двое, высокий худой тип неприятной наружности, и среднего роста крепыш, лица которого я не видел.
Выждав пока они дойдут до конца коридора, снял пистолет с предохранителя и двинулся следом, остановившись только когда впереди хлопнула дверь, и шаги стихли. Прежде чем идти дальше, выждал пару минут, после чего быстро преодолев открытое пространство, выскользнул на улицу.
Ночь, но тусклого света фонарей за забором хватает, ориентироваться можно. Прямо у ворот машина с выключенными фарами, оба объекта стоят напротив, один чуть дальше, второй у водительской двери, и судя по жестикуляции, что-то активно «втирает» водителю. Слышимости нет, ближе подойти не могу, поэтому мне остается только наблюдать.
Минут десять они разговаривают, потом длинный жмёт руку водиле, тот заводит мотор, машина уезжает, и двое «местных» возвращаются.
Превращаясь в «ухо», прячусь за угол, бандиты же идут не спеша, возле дверей останавливаются.
— Думаешь прокатит? — с сомнением в голосе говорит высокий.
— Уверен. Главное заранее подготовиться, человека на месте оставить, объяснить что к чему. — отвечает крепыш.
— Так его найти ещё надо, среди моих ребят таких нет. Морду набить, или ножичком в подворотне пощекотать, тут да, не вопрос, а вот с волыной… эт вряд-ли…
— Не бзди, мента напрягу нашего, пусть поработает, а то бабло только переводит.
— А он умеет? — продолжает сомневаться высокий.
— Должен. Мент все-таки. Да и служил в каких-то секретных войсках, как я слышал. — отвечает крепыш.
— Ну смотри, я бы ему такое дело доверять не стал, мент, он и в Африке мент…
— Ладно, пошли, а то что-то я подмерзать стал, прохладно сегодня…
* * *
«СВОБОДНОЕ СЛОВО». N 25 (газета Московской организации партии ДС).
 'СОВРЕМЕННЫЕ государства и развиваются по двум ключевым направлениям: демократическому либо тоталитарному. Мы, как это ни прискорбно признавать, остаемся тоталитарным государством. Проведена либерализация идеологической системы, однако существенного ее изменения не произошло. Сохраняется монополия партии на власть, отвергается в широком смысле политический и идеологический плюрализм, буксует радикальная экономическая реформа. 
 Фактическим и единственным источником эмиссии власти, несмотря на различные реверансы с Советами, другими коллегиальными выборными органами, была и есть партийная власть.' 
* * *



Глава 13

* * *
Положить их сразу, или подождать? Вопрос непростой, есть над чем поразмыслить. Если сразу, тогда не узнаю что за встречу они готовят, а отложу, рискую девчонкой. Наверное можно одного пристрелить, а второго допросить, но встреча всё равно не состоится, а мне очень хочется в ней поучаствовать. Если я правильно понял, эти два бандоса готовят засаду со снайпером, то есть куш должен быть весьма неплохим. Опять же одно дело просто грохнуть, без причины, и совсем другое при передаче товара. Буча поднимется однозначно, а там, глядишь, и про девочку забудут.
Поразмыслив и взвесив все за и против, я выбрал второй вариант, ну, а пока, дабы добыть побольше информации, вновь проследовал обратно к кабинету.
— На сколько пацанов собирать? — спросил крепыш.
— Никого собирать не надо, поедем вдвоем, условие у них такое. На одной машине, и не больше двух человек. — раздражённо ответил длинный.
— А как же?..
— Только после передачи товара.
— Не кинут? — судя по голосу, крепыш сильно сомневался.
— Партия пробная, смысла кидать нет, сумма не такая уж и существенная… — отмахнулся длинный.
— А нам тогда что, из-за мелочевки мараться? — не отставал крепыш.
— Ты что, на самом деле не догоняешь? Нам не деньги нужны, нам от конкурентов избавиться, им ведь как, палец дай, руку по локоть оттяпают!
— Понял теперь, не ори. Но я в любом случае должен пацанам сказать где меня искать если что, или это такая тайна?
— Нет, не тайна. Пустырь за вторым ПОГАТом, там встречаемся. — успокоился длинный.
— Поэтому снайпер? — догадался крепыш.
— Ага. Дошло наконец?
— А если они тоже?
— Не думаю, но все места откуда можно стрелять, проверим заранее, так что не боись, поживешь ещё! — заржал длинный, и через секунду его поддержал и крепыш.
Мне, в каком-то смысле тоже было весело. Место известно, время тоже, осталось только отработать грамотно. Как говорится, одним выстрелом двух зайцев.
А вообще, в который раз убеждаюсь что уровень сегодняшних бандитов по сравнении с бандитами начала двухтысячных, — просто небо и земля. Беспечные, толком не битые и не обстрелянные, они думают что им всё можно, думают что жить они будут вечно. Вот только жизнь, или скорее смерть, внесёт коррективы в их амбициозные планы, переселив на кладбище львиную долю бандитской популяции.
И нет, их не станет меньше, — свято место пусто не бывает, но они уже не будут так жестить, предпочитая обстряпывать свои делишки тихо, и по возможности мирно.
Ну а пока всё только начинается.
Покинув сутенерское логово, я вернулся к машине, рассчитывая уехать отсюда, и бросить её где-нибудь подальше. Думал сжечь, но потом решил что гораздо проще поставить во дворах, в такое место где она не привлечет лишнего внимания. Сейчас уже ночь, поэтому сделать это будет не сложно. Тем более отпечатков я не оставил, работаю в перчатках, а разные примочки типа анализа волос, слюны, или жировых пятен, делать пока не умеют, точнее не хотят. Так что и бояться мне нечего.
Доехал в итоге до Северного микрорайона, здесь застройка побольше, и приткнувшись возле такой же шестерочки, пошел на остановку, рассчитывая попасть на первый трамвай.
Так и вышло. Зашел, билетик пробил, сел на креслице, и зарывшись поглубже в куртку, прикорнул. Спал недолго, но когда глаза открыл, — вагон битком, даже неудобно стало, я сижу, а рядом две женщины в возрасте. Подскочил, извинился, сказал что с ночной еду, и аккуратно расталкивая народ, двинулся к двери.
— Тысяча мелочей! Следующая остановка, поликлиника! — объявила вагоновожатая.
До дома бежал вприпрыжку, очень уж хотелось есть. Туесок с батоном и кефиром так и остался у дома Рычиных, поэтому, считай, сутки нежравши. Пока туда-сюда, вроде не чувствовалось, а как отпустило, чуть сам себя не переварил.
Добежал быстро, но родителей дома уже не было, на работу ушли. Вообще я частенько не ночевал, приучил не волноваться, но мама всё равно оставила на кухонном столе гневное письмо, с припиской в конце что еда в холодильнике.
Так проголодался, что даже греть не стал. Борщ, — винегрет жидкий по сути, так что смел как холодную закуску, да картошкой жаренной заел. Хлеба только не было, но тут уже моя вина, добыча этого продукта лежит целиком на мне, а я забыл как-то.
Поел, и спать завалился. Будильник только выставил на двенадцать, да подальше поставил, чтобы точно не проспать.
Спал как убитый, а когда проснулся, привычно уже сообразил кто я и откуда, и только тогда поднялся. Если в первые дни новой жизни просыпался с щенячьей радостью, то сейчас восторги поутихли. Не будь проблем таких, жил бы да радовался. Учиться мне нравится, потребности мои скромные, казалось бы, чего желать-то ещё?
Пока размышлял что к чему, на автомате успел умыться и даже перекусить. То что оставляла мама, с утра ещё съел, поэтому ограничился тремя пожареными на сковороде яйцами. Оставалось переодеться, собрать рюкзак, и можно выдвигаться. Времени пусть и достаточно, но учитывая что обещанный длинным мент на позицию придет заранее, я должен быть там ещё раньше.
Собирался недолго. Закинул в рюкзак перчатки, шапочку с прорезями для глаз, плеер, пистолет, запасную обойму и гранату. Затем обулся, надел куртку, взял старые отцовские часы, и вышел из квартиры. Пустырь за вторым ПОГАТом место знакомое, и не особо далеко. Минут тридцать неспешным шагом.
В результате дошел даже быстрее, ещё какое-то время осматривался, пытаясь понять где на одиноком недострое лучшая позиция для снайпера. А когда определился, двинулся к зданию.
Десятиэтажный, квадратной формы гигант, должен был стать началом целого медицинского городка, но оказался конечным, можно сказать финальным аккордом. Ничего другого тут больше не построят, а его, лет через пятнадцать, просто разберут, освободив место для коттеджного поселка.
Вообще, само здание хоть и массивное, но без стен, один каркас, поэтому мент высоко не полезет, ограничившись вторым, максимум третьим этажом.
Выбрав уголок где поменьше дует, из подручных материалов я уже привычно обустроил себе лежанку, — пара досок, кусок картона и пустой мешок из-под чего-то строительно-сыпучего. Не бог весть что, но всё не на бетоне валяться.
Время почти три, до стрелки четыре часа. От нечего делать стал вспоминать какие знаковые события должны произойти в ближайшем будущем. Так-то я много чего знал и помнил, но без конкретики. Сам факт, да, а вот с точными датами, да что там с точными, примерными даже, этот период у меня как-то подзабылся. Смешалось всё в голове, за столько-то лет.
Окончательный распад союза точно не в этом году, в следующем, а вот хрень с деньгами — это когда неожиданно объявили о замене старых купюр на новые, вроде бы уже скоро. Ещё про путчи помню, по-моему их два было — ГКЧП и когда танки вводили. Только вот с ними совсем глухо. Обрывки какие-то остались, типа Ельцина на броневике. Или на танке.
Но я не жалею. Даже если бы и знал точно, что с того? Чем я помешаю, или наоборот помогу? Единственное что хоть как-то интересно, реформа денежная. Наверное к ней можно подготовиться, и замутить что-нибудь умное чтобы заработать. Ну или хотя бы сохранить. Хотя тут спорно, были бы у родителей деньги на книжке, я б снять уговорил, но у нас нет ничего, всё вложено в мастерскую. Каким-то образом скомпенсировать инфляцию? Тоже такое себе занятие. Разве что предупредить находящихся в командировке в одной из южных республик родственников о предстоящем геноциде русского населения? Наверное можно, но кто ж поверит?
От копаний в памяти отвлёк посторонний шум. Тут и так не тихо — ветер воет, вороны каркают. Но этот шум был другим, вроде как упало что-то.
Осторожно выглянул из своего укрытия. Ну точно, вот и мент. Что характерно, в форме с погонами капитана. Совсем непуганый, получается.
Замер, осматривается. В руках свёрток, наверняка винтовка.
Постоял на месте немного, и уверено двинулся туда, куда я и предполагал, к самой удобной для стрельбы точке.
Время почти пять, заранее приехал, перестраховывается. Интересно, сколько ему заплатили? Или он просто в доле? А ведь если допросить его хорошенько, наверняка много любопытных вещей узнать можно. Тем более времени ещё вагон и маленькая тележка.
Наблюдая за тем как мент готовит себе позицию, я обдумывал план действий, очень надеясь что по итогу будет не как на войне. Там ведь тоже по плану всё, сидят умные головы в Москве, или на худой конец в Ростове где-нибудь, и рисуют чёрточки-кружочки. А как закончат рисовать, так в войска писульки свои спускают. И ладно ещё если попадет бумажка эта к нормальному командиру который изменения внесёт, а если нет, если к дегенерату в погонах? Тогда держись только, очередной «мясной» штурм, или размотанная на марше колонна.
Хотя тут вроде бы просто: мента устранить, и из его же пушки бандитов положить.
Пока он ковырялся с винтовкой, — а это был нарезной карабин с прицелом, я подошёл ближе, и огрел его по голове увесистой палкой. Бил сильно, но попал вскользь, поэтому пришлось добивать с ноги.
Связал прихваченой из дома веревкой, и сразу же прошёлся по карманам. Немного, но кое-что наскреб.
Первое что попалось из интересного, удостоверение на имя Лепёхина Антона Анатольевича — участкового уполномоченного в звании капитана. Затем увесистое портмоне с серьезной по нынешним временам суммой денег, рублей пятьсот, не меньше. Телескопическая стальная дубинка, перочинный нож типа мультитула, записная книжка, ручка с пожеванным колпачком, и табельное, пистолет Макарова с одной запасной обоймой.
Пистолет сразу в сторону, дубинку в рюкзак, — хорошая вещь, туда же мультитул, а вот в книжке можно поковыряться.
Куча телефонов, имена, фамилии, адреса. Пробежался по страницам, полистал, ни о чем не говорит, обычный рабочий блокнотик. Но тоже в рюкзак.
Тем временем участковый застонал и открыл глаза, а я включил на запись свой плеер.
— Ты кто?.. — последовал стандартный вопрос.
— Конь в пальто. — поправив натянутую на лицо шапочку, уже почти привычно ответил я.
— Что тебе надо?
— Ну как минимум узнать что ты здесь делаешь, да ещё с ружжом. А?
— Развяжи меня, я при исполнении…
— Верю. И исполнить ты хотел тех кто на стрелу приедет, так?
Участковый молчал.
— Можешь ничего не говорить, я и так все знаю, меня интересуют детали!
— Какие детали? Ты про что вообще? — раздраженно выпалил он, но понимание было «написано» прямо у него на лице.
— Да не дуркуй, всё ты понимаешь… Ты ж не просто так сюда с волыной приперся? Кто тебе приказал? Витя?
— Участковый поежился, но отвечать не стал.
— Хочешь расскажу про твои перспективы?
— Ну. — нехотя буркнул он.
— Если коротко, то они очень хреновые. Будешь молчать, я прострелю тебе ногу. Не поможет, другую. Потом, — хотя обычно этого хватает, настанет очередь левой руки, за ней правой… если и тогда ты откажешься говорить, отстрелю тебе яйца. Годится такой расклад?
— Ты не посмеешь! Тебя найдут и закопают! — так резко и уверенно выпалил он, что мне даже показалось что он сам в это верит.
— Ну хорошо, пусть найдут, и что от этого, легче станет? Даже если я тебя не грохну, как ты без яиц жить собираешься? Не страшно?
Точной статистики у меня нет, но из личного опыта могу сказать что даже самые стойкие кололись при угрозе отрезать им самое дорогое. Можно было бить по-черному, ломать кости, выбивать зубы — человек держался. Но стоило опустить нож на уровень гениталий, всё, процесс запускался.
— Ты не сделаешь этого! Я мент! — уже не так уверенно взвизгнул участковый.
— Посмею, ещё как посмею… Да и не мент ты, так, овца паршивая в ментовском стаде… Рассказывай давай, или на счёт три стреляю…
И участковый раскололся. Говорил быстро, постоянно перескакивая с одного на другое. Не всё из его откровений было мне нужно, но жизнь штука такая, никогда не знаешь что завтра пригодится. Если обобщить, получалось что он давно уже работал на одного из местных авторитетов — вора в законе по кличке Байбак, и кроме того что частенько выполнял мелкие и не очень просьбы, был кем-то вроде связника. Делая упор на сегодняшней стрелке, я выспрашивал подробности по всем его недавним делам, и когда участковый дошёл до Ирины, оказалось что его задачей было ее просто запугать. Зачем это нужно авторитету, участковый не знал, хотя был в курсе что «Тимуровцы» хотели продать девушку Витьку в бордель, но та сбежала. Ни о времени побега, ни о месте, участковый не знал, ну а я заострять внимание на этом не стал, спросил только давно ли практикуют подобное.
— Года два уже. Девок красивых на наркоту подсаживают. Иногда по заказу, спецом для особенных клиентов.
— Эту тоже по заказу?
— Не знаю, это тебе у Байбака спрашивать надо, я тут не помощник… — осклабился участковый, мелко трясясь от страха. Пока говорил, вроде отпустило его, а как исповедь закончил, так снова началось. Хоть и надеется, — так уж человек устроен, но мозгами-то понимает что не жить ему. Даже если я его отпущу.
— Спросим, вот как время придёт, обязательно спросим…
Мне же ещё только предстояло решить что с ним делать. По сути — гад каких поискать, грохну, земля чище станет. Но и иметь такого осведомителя среди ментов было бы весьма неплохо. Меня он не знает, на Ирине внимание я не заострял, так, выслушал среди прочего. Тем более он мент, лицо государственное, поэтому бояться будет вдвойне. Если запись исповеди попадет в прокуратуру, это прямая дорога на зону. Ну а если к браткам, тут вообще без вариантов.
Достав из рюкзака моток скотча — здесь пока его называли липкой лентой, я обмотал ему ноги, потом прямо поверх веревки руки, и особенно тщательно залепил рот.
— Для твоего же блага, расслабься. — глядя в его выпученные глаза, как мог успокоил я.
Оставалось только дождаться появления «стрелочников», по времени как раз чтобы с оружием разобраться.
Карабин Сайга — один из первых его вариантов, как инструмент киллера подходил мало, но тут расстояние небольшое, место открытое, поэтому проблем быть не должно.
— Волына пристреляна? — повернулся я к продолжающему пыжиться участковому.
Тот судорожно закивал.
— Ну смотри… промажу, бежать придется, а тебя извини, пристрелю…
Разумеется, уходить я так и так буду, а если всё гладко пройдет, участкового заберу. Припугну только ещё разок, для верности, и пленочку дам послушать, чтобы не сомневался.
Пока обдумывал полученную информацию, едва не прозевал появление первых участников «вечеринки». Ждал со стороны поселка, а они как-то по хитрому с другого бока проехали. Не знал даже что дорога там есть, ну или знал когда-то, а сейчас просто забыл.
Пропылив по проселку, красная Ауди бочка остановилась, немного не доехав до кучи битых бутылок прямо по центру пустыря. Солнце на закат идёт, стекла машины бликуют, видно плохо даже в прицел. Стрелять не мешает, а вот полюбоваться на пассажиров никак.
Минут через пять, теперь уже со стороны поселка, показалась ещё одна машина, серебристая тойота, и так же немного не доехав до кучи, встала напротив Ауди.
С минуту ничего не происходило, потом из обоих автомобилей вышли по два человека. Из Тойоты «наши», Витёк с длинным, покупатели, а из Ауди двое незнакомцев, продавцы.
Чуть замешкались, но всё же направились навстречу друг другу. У коренастого в руках сумка типа моей, на рынке купленной, у одного из незнакомцев тоже сумка, но больше похожая на рюкзак.
Сошлись, поручкались, по сторонам поглазели, и не затягивая, показали друг другу содержимое сумок.
Ну вот, теперь пора. — выцеливая корпус Витька, я плавно нажал на спуск. В голову стрелять не стал, оружие незнакомое. Сухо щёлкнул выстрел, и не глядя на результаты, отстрелялся по длинному.
Эхо от выстрелов ещё не утихло, а продавцы как сайгаки неслись по полю к своей машине, и так сорвались резко, что даже сумку Витьковскую не взяли, а ведь там деньги, причем, во всяком случае в моём понимании, немалые.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 32. 08.11.1990
 «Знаменитая формула Маркса о преобладании производства средств производства не выдерживается ни в одной развитой стране с естественной экономикой. 80% ресурсов, включая энергопотребление, замыкаются у нас сами на себя в тяжелой индустрии, а 'у них» — ориентировочно в среднем 40%. 
 Конкретный пример. Мы выплавляем стали больше всех в мире, но любое изделие из стали для нашего потребителя — проблема; США, где выплавляется стали в два раза меньше, имеют по 2 автомобиля на 3 человек.' 
* * *



Глава 14

* * *
Я не жадный, но деньги надо забрать, иначе вся легенда рассыплется. Поэтому, дождавшись когда уляжется пыль от колес стремительно улепетывающей Ауди, добежал до остывающих бандитских тел, и не глядя что внутри, забрал упавшую на траву сумку.
Вернувшись обратно, первым делом снял скотч со рта участкового, потом освободил ноги.
— Волына чистая?
— Чего?.. кхе-кхе — закашлялся он.
— По стволу на тебя не выйдут?
— Нет, не должны.
— Тогда уходим, и не вздумай дёрнуться, завалю!
Участковый кивнул хмуро, но комментировать не стал.
— Давай бегом! — подтолкнул я его в спину.
Спустившись вниз, мы рванули к заросшему травой и кустарником погатовскому забору. Бежали молча и со всех ног, остановившись лишь когда добрались до первых колючек.
— Садись, не маячь!
Кусты не высокие, в рост не спрячешься, поэтому лучше сидя.
— Смотри сюда… точнее слушай. — перемотав немного назад, я протянул наушники участковому и нажал на плей.
— Всё понял?
— Не дурак. — Не поднимая глаз, буркнул тот.
— Табельный твой сброшу вон у того столба, — махнул я рукой, — вернёшься, заберёшь. Годится?
Участковый кивнул.
— А теперь иди, и помни что я всегда рядом, ведь мы с тобой практически коллеги! — с этими словами я подтолкнул его в сторону посёлка.
— А руки? — повернулся он.
— Ну извини, придумаешь что-нибудь!
Подождав пока он скроется из виду, я устроил себе ещё одну пробежку, и только отбежав за лесополосу, отдышался и снял маску.
Ну вот, теперь почти всё, лучше уже не сделать. Бандиты будут заняты войнушкой, и про Ирину забудут. Хорошо бы её всё же из города спровадить, и совсем замечательно бы с семьёй. Не знаю, на полгодика например, или даже на годик. Уговорить наверняка можно, ещё раз попытаться через Игоря донести, они и так на взводе, думаю у него аргументов хватит, парень разумный, справится.
С деньгами только… Нет, про сумку я не забыл, открыл и присвистнул. Если это «проба» на которую никто не позарится — как сказал Витек-покойничек, то не знаю что же для них действительно деньги.
Раз, два, три, — пять пачек американских денег двадцатидолларовыми купюрами. Не банковские, резинками перетянутые, но сути это не меняет. Сколько здесь? Десять тысяч? Сумма серьёзная, семье Ирины не только на пожить годик хватит, но и на полноценную иммиграцию. Москва, Питер, Владивосток. А можно и куда-нибудь в Польшу. В общем, с финансированием проблем нет, остаётся только уговорить.
Не откладывая, добрел до трамвая, и проехав сразу до дома Игоря, через полчаса уже звонил в дверь.
— Неожиданно. Зайдешь? — выглянув и увидев мою физиономию, пригласил он.
— Нет, давай без лишних ушей, спускайся, на улице поговорим. — отказался я.
— Так никого дома нету, мои у Иркиных родоков, совет у них там, военный.
Отказываться я не стал, и вскоре сидел за столом в крохотной кухонке.
— Сегодня типы какие-то возле их дома крутились, а до этого приходили чушь всякую спрашивали, и названивали пока дядя Слава телефон не отключил.
— Угрожают?
— Напрямую нет, но так, завуалировано.
— И что думаете делать?
Прежде чем предлагать помощь, мне хотелось услышать что сами они думают. Не то чтобы я сомневался в ком-то, просто хотелось быть в курсе.
— Пока непонятно, иркины родители увезти ее хотят, но с деньгами туго, поэтому решают сейчас…
— Ясно. Я к тебе как раз по этому вопросу. Ты же помнишь что ни про меня, ни про то о чем мы с тобой разговариваем, никто посторонний знать не должен?
— Разумеется.
— Так вот, люди которые вытащили твою сестру тогда, просили меня кое-что ей передать. Вот.
Когда я достал первую пачку денег, лицо Игоря так вытянулось, будто он инопланетянина увидел, а после того как на стол легла пятая пачка, даже побледнел.
— Ты должен отдать баксы отцу Ирины, но скажи чтобы здесь не вздумал ни менять, ни тратить. В Москве только, и то не всю сумму сразу, а понемногу, долларов по сто максимум за один раз. Понял?
Игорь молча кивнул.
— И не затягивает пусть с отъездом, в идеале на утреннем поезде, в край на вечернем.
— Как я объясню откуда деньги? Мне ж не поверят…
— Поверят. У них дочь в опасности, поэтому поверят.
* * *
Рычины действительно поверили, а на следующий день ко мне пришел Игорь.
— Я хочу сказать что ты всегда можешь на меня рассчитывать — с ходу заявил он. — В любое время дня и ночи, только свистни!
— Да ладно тебе, я то причём? Я всего лишь курьер, не более того. Сказали передать, передал. Так что с благодарностью ты не по адресу, извини…
— И кстати, — тут тетка моя, Иркина мать, просила спасибо тебе сказать, и передать кое-что, вот. — странно стушевавшись, Игорь протянул небольшой белый конверт.
— Мне? — удивился я.
— Я сам не понял, сказала отдать письмо тому человеку, который с Иркой и деньгами помог. Может это тем людям про которых ты говорил?
— Скорее всего… — покачал головой я, и добавил, забирая конверт. — ладно, передам раз просила.
— Спасибо тебе Димон огромное, если что-то нужно будет, — помочь, достать, или просто поговорить, обращайся, всегда помогу.
— Договорились. — улыбнулся я, и закрыв за Игорем дверь, не откладывая, вскрыл конверт, достав из него сложенный вдвое тетрадный листок.
«Здравствуй! Я очень рада что не ошиблась в тебе. За дочь не переживай, я ей сама всё расскажу. Прощай, когда-то твоя Т.»
Прочитал несколько раз, посмотрел на просвет. Но нет, кроме этих строк ничего. Т, это понятно, тётку Игоря зовут Татьяна, но кому она пишет, и почему? «За дочь не переживай» — что это значит? Не хочет доверять бумаге имя? Или акцентирует родственную связь? И что она может рассказать дочери? Если следовать логике мыльных опер, можно предположить что дядя Слава не отец Ирине, а есть другой, настоящий отец? Ну да, логично, хоть и по-сериальному. Только причём тут он? С чего она решила что должна его благодарить за спасение дочери, да ещё таким образом, письмом через Игоря? По-хорошему, расспросить бы эту женщину, но тогда конспирации каюк, да и где её теперь искать, непонятно. Насколько я понимаю, Игорьку ничего не сказали куда поехали, да и вряд-ли вообще кто-нибудь в курсе. Люди взрослые, понимают чем рискуют, наверняка уехали так далеко, как только смогли.
И что теперь делать? Ждать очередной аврал? К чему готовиться?
Словно в противовес моему настрою, следующие две недели прошли на удивление спокойно. Интернетов и прочих средств свободного разгула информации сейчас нет, но и без того стало известно о начавшемся бандитском переделе. Говорили что одна из группировка канула в лету, оставив после себя кучу бесхозного наследства. Разумеется, всё это было мне на руку, план сработал на все сто, «разрешая» расслабиться.
На счёт письма я тоже определился, выбрав самый вероятный вариант. По всему выходит что Ирина рассказала матери подробности освобождения, из которых та сделала вывод что к этому причастен настоящий отец девочки. Поэтому, версий выходило всего две. Либо этот папаша бандит, либо мент. Причем и в том и в другом случае, точно не мелкая сошка. Кто конкретно, уже не столь важно, главное что если он до сих пор никак не проявился, значит уже и не проявится, тем более письмо у меня.
Так что особенно я не заморачивался, ходил в институт, помогал отцу в мастерской, иногда торчал с пацанами в гаражах, и даже имел некоторый успех на амурном фронте.
Как я и думал, Катя благосклонно отнеслась к моим ухаживаниям. Пару раз проводил после института, потом пригласил в кафе, где мы очень даже неплохо посидели. О постели речи пока не шло, что меня конечно же не устраивало, поэтому я решил форсировать события, и достав из бандитской кубышки три сотни, пригласил девушку в ресторан.
— В ресторан? Сегодня? — захлопав ресницами, удивилась Катя.
— Ну да, в ресторан, сегодня. — подтвердил я.
— Но я не успею…
— А ты постарайся, там последний вечер будет живая музыка, какой-то хмырь из Москвы вроде, говорят нормально зажигает!
— Зажигает?
— Ну это, поет хорошо, прикольно…
— Интересное словечко, сам придумал?
— Да нет, что ты. В журнале каком-то вычитал…
Привычный мне лексикон не всегда был понятен окружающим, поэтому уже не в первый раз приходилось объяснять значение тех или иных слов. Некоторые, кстати, людям нравились, и быстро приобретая популярность, расходились уже не только среди моих знакомых. Наверное поставь я целью стать поэтом или композитором, сделал бы это шутя. Память хорошая, песен наизусть знаю вагон и маленькую тележку, особенно тех что были популярны как раз в девяностые. Текст, мелодию, хоть сейчас напою. Книги опять же, дословно, конечно, не перескажу, но сюжет и общую концепцию, пожалуйста. Дозоры те же, метро, сталкера. Денег на раскрутку тоже найду, технологию примерно представляю.
Но это так всё, теоретически. На практике я не тщеславен, мне эта чепуха с известностью и славой ни к чему.
А вот от ресторана Катя не отказалась. Бубнила что-то про спешку, про неготовность гардероба, на прическу жаловалась. Но ровно в семь вечера уже садилась в такси.
— Ресторан Юбилейный, пожалуйста. — назвал я адрес, и мы покатили.
Приличных заведений общепита в городе немного, и Юбилейный был если не самым шикарным, то точно в первой тройке. Внешне неказистое, зато большое, размером примерно с драмтеатр, украшенное лепниной и колоннами, здание было построено в пятидесятые годы с присущим тому времени размахом. Огромные залы с потолками в десяток метров, хрустальные люстры размером с автомобиль, зеркала в фойе во всю стену, панорамные окна в пол и практически музейная обстановка гарантировала хорошее настроение.
Это потом, в начале двухтысячных, здесь всё переделают под входящий в моду хайтек, а после, когда дела не пойдут, вообще ресторан закроют, отдав помещения под торговый центр.
Тормознув прямо напротив главного входа, таксист важно объявил,
— Приехали, попрошу рассчитаться.
О цене договаривались заранее, поэтому неожиданностей не было, и сунув ему червонец, я открыл дверь.
— Ой как тут красиво! — восхитилась, выходя следом, Катя, а я в который раз подумал как не искушены советские люди. Ресторан, конечно, не самый унылый, но на красиво, на мой взгляд, совершенно не тянет.
Поднялись по лестнице, зашли в гардероб, где какая-то тетка преклонного возраста безразлично поинтересовалась заказан ли у нас столик.
— Разумеется, мадам, иначе зачем бы мы сюда пришли? — невозмутимо ответил я, мысленно ругая себя последними словами. Не знаю как, но из головы совершенно вылетело что в это время всё по записи, в очередь, или по блату. Даже рестораны.
— Хорошо, сдавайте верхнюю одежду и проходите в зал. — так же безразлично произнесла тетка, и отложив вязание, «продефилировала» за гардеробную стойку.
Скинув куртки, мы прошли дальше.
— У вас заказано? — словно из ниоткуда возник официант. Невысокий, лет тридцати, но с уже лысеющей головой и отчётливо выпирающим брюшком, смотрел он так, словно мы не в ресторан, а домой к нему пришли еду отбирать.
— Разумеется. — незаметно для Кати я вытащил приготовленный четвертак, и глядя в округлившиеся глаза ресторанного работника, сунул ему в нагрудный карман.
— Прошу вас! — развернувшись к столику возле окна, тут же преобразился он, расцветая максимально подхалимской улыбкой.
Поблагодарив официанта, мы сели на предложенное место. Народу в зале практически не было, но судя по характерным приготовлениям, для аншлага ещё рано, ведь вечер только начинался.
— Меню пожалуйста! — с той же неприятной улыбкой, даже скорее ухмылкой, официант принес две обтянутые кожей красные папочки.
— Спасибо. — сухо поблагодарил я, с сожалением вспоминая заведения общепита будущего.
Открыл, «пробежался» по основным позициям, дорого, но когда в кармане три сотни, вполне приемлемо. Хотя Катя замешкалась, цифры ее явно отпугнули.
— Выбирай что хочешь, не стесняйся. — подбодрил я девушку.
— Ты уверен? — пристально посмотрела она.
— Боишься что расплачиваться будет не чем?
— Вроде того.
— Не бойся, я ж работаю, вот, зарплату получил, хочу посидеть по-человечески, тебя угостить. — продемонстрировал я сложенные стопочкой четвертаки и червонцы.
— Понятно. — довольно улыбнулась Катя. — Не жалко месяц работы за один вечер спустить?
— С тобой, нисколько. Деньги для того и существуют чтобы их тратить. Да и зарплата не за месяц, а всего лишь за неделю. — ответил я, прикидывая на сколько таких ужинов хватит моей заначки.
— Да ты буржуй, как я погляжу. — блеснули глазки у моей спутницы.
Ничего не хочу сказать, но восемь из десяти женщин ведутся на подобные подкаты. Не знаю, может воспитание такое, а может на уровне инстинктов стараются выбирать успешных самцов. Тугой кошелек во все времена был мерилом социальной значимости, примером тому богатенькие старперы с модельками женами. Ну и Катя не исключение, тут уж я уверенно могу утверждать ибо знаю то, чего она сама о себе не знает.
— Это вряд-ли, просто работы много и за нее хорошо платят.
— А где ты работаешь? — заинтересовано прищурилась Катя.
— В мастерской у отца.
— А чем он занимается?
— Кооператив по производству мебели и всякого разного держит.
— Кооператив? Серьезно?
Если проводить параллели, представиться сыном кооператора в это время, примерно то же самое что через тридцать лет отпрыском олигарха.
— Ну да, кооператив. А чему ты удивляешься? Сейчас многие кооперативы открывают, одежду шьют, машины ремонтируют, окна вставляют. Мы вон мебель клепаем потихонечку…
Вообще, размер своей зарплаты я преувеличил раз в десять, потому что за последнюю неделю получил не три сотни, а тридцать рублей. Но моей спутнице знать этого не обязательно, тем более каких-то серьезных отношений я с ней строить не собираюсь.
— Расскажешь подробнее?
— Конечно. Только давай сначала закажем, хорошо?
И мы заказали, причем Катя так резко раскрепостилась, что на цены уже особенно и не смотрела.
Бутылку вина, салат с какими-то морскими гадами, закуску из рыбы с незнакомым названием, мясную нарезку ассорти, фрукты, бутерброды с красной икрой, и на горячее рекомендованное официантом жаркое из индейки.
В сумме вышло на восемьдесят рублей сорок копеек. Разумеется, плюс чаевые.
Пока ждали заказ, болтали ни о чем, да глазели на людей в зале. Поначалу немногочисленный, контингент посетителей расширятся, и вскоре почти все столики оказались заняты.
Граждане в большинстве приличные, хорошо одетые, импозантные мужчины, нарядные женщины. За тремя сдвинутыми вместе столами целая компания, судя по «долетающим» обрывкам разговора, отмечают какое-то награждение, но стол от ядств не ломится, видимо экономят, или за счёт профсоюза. Слева и справа несколько парочек вроде нашей, возрастом только постарше, на паре столов стоят букеты с цветами, пьют вино и коньяк. За крайним со стороны входа столиком, три серьезные женщины неопределенного возраста заказали пельменей, колбасной нарезки, и графин водки. Пьют и даже не морщатся.
Рядом с нами столик до последнего пустовал, но буквально десять минут назад его заняли двое мужиков с характерными, уголовными рожами и покрытыми наколками руками. Сели, негромко пообщались с официантом, и тот без задержки притащил им стаканы, графин водки, нарезанный хлеб и такую же как у нас мясную нарезку.
Долго не задерживаясь, уголовники разлили водку по трем стаканам, на один положили кусок хлеба, и не чокаясь, выпили.
Соседство неприятное, но вели они себя тихо, да и я старался не обращать внимания, слышал только как официанта подзывают и водку ещё заказывают.
— Что думаешь делать после института? — прозвучал один из многочисленных Катиных вопросов.
— После института? — задумался я. И нет, не о том что буду делать, а о том что сейчас ответить девушке чтобы произвести нужное впечатление. По глазам вижу что она уже «поплыла», ещё немного, и трофей можно брать голыми руками.
— Ну да.
— Точно не скажу, но отец планирует расширятся, возможно к тому времени у нас будет уже небольшая фабрика, поэтому, наверное, возглавлю юридический отдел.
Звучит максимально тупо, но вижу что ответ принят благосклонно, и Катя впечатлилась. Посидим часок, потом вызову такси и в гостиницу. Мест, как и в ресторане, там наверняка нет, но волшебный четвертак должен сделать своё дело. Главное не дать ей задуматься, а то ударит моча в голову, вспомнит про скромность девичью, и свалит технично.
— Братиш, — на плечо легла чья-то рука и вместе с неприятным амбре, такой же неприятный голос в ухо. — с твоей дамой разреши полабать чуток?
— Руку убери, и иди с корешем своим лабай, дама не танцует. — мельком считав наколки на руке зека, грубо ответил я.
— Чё ты сказал?.. — наклонившись ещё ближе, шипя, выдохнул уголовник.
— Парашник, ты что, глухой? — так же негромко прошипел я — Последний раз говорю, клешню убрал, а то оторву, обратно не пришьешь.
Безосновательно назвать зека парашником, это очень серьезно, за такое легко могут и на перо посадить, но в данном случае у меня были для этого все причины. Криво исправленная татуировка на пальце «танцора» говорила сама за себя, и в случае разбора, правда будет на моей стороне.
— Ты совсем рамсы попутал баклан? — это уже не стесняясь, подскочил второй, — ты кого парашником назвал⁈
Скинув руку зека-парашника, я резко встал развернувшись лицом к опасности, и вовремя, в руке второго зека появилась заточка.
— А ты на перстенек его внимательно посмотри, сам поймёшь с кем водку пил. — спокойно ответил я, готовясь ударить первым.
— Чего? Чего он мелет, Вано? Какой перстенек?
Сесть за один стол с опущенным — а парашник как раз к таким и относился, для честного арестанта хуже не придумать. Узнает кто, самому такую штуку на пальце набьют, и судя по паузе, второй зек это прекрасно понимал.
— Вано… чё он мелет? Чё ты молчишь? Вано?
Он ещё не договорил, как парашник схватил со стола вилку, и рыча бросился на меня.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 32. 08.11.1990
 «КАК СООБЩИЛ корреспонденту 'Известий» заместитель председателя Госкомтруда СССР Л. БЕЗЛИКИН, весной нынешнего года Верховный Совет СССР принял постановление «О неотложных мерах по улучшению положения женщин, охране материнства и детства, укреплению семьи». В нем, в частности, предусматривается введение с 1 января 1991 г. новых пособий семьям, имеющим детей. 
 Каждая семья, в которой после первого декабря 1990 г. родится ребенок, получит единовременное пособие в трехкратном размере минимальной зарплаты — 210 ₽ (вместо сегодняшних пятидесяти). При этом доходы семьи значения не имеют. В случае роста минимальной зарплаты будут в равных пропорциях меняться и пособия.' 
* * *



Глава 15

* * *
Возможно будь этот урка не так пьян, у него что-то бы и получилось. Судя по тому как он двигался даже под шафе, опыта в протыкании себе подобных ему не занимать. Но водка зло, поэтому мой кулак был быстрее.
— Слышь, братан… — осмотрев татуировку на руке своего собутыльника, ко мне подошёл второй зек. — Давай договоримся, меня тут не было, и ты меня не видел. Я с чушком этим случайно столкнулся, в потьмах-то портаки его и не разглядел… Я ж вижу ты в теме, понимаешь чем это пахнет…
Конечно я понимал чем пахнет такое близкое знакомство с представителем касты опущенных. Были случаи когда даже серьезный арестант по незнанию садился за «петушиный» стол, и его с ходу причисляли к этой братии со всеми положенными атрибутами. Возможно и мой недавний противник был из таких, уж больно борзый оказался для обычного «парашника». Да, татуировку он перебил, замазал белую половину, но если близко присматриваться — а мне он руку свою под нос сунул, раскусить подделку несложно.
— Понимаю, иди. Только по счету заплатить не забудь, а то халдей за мусорами метнётся. — ответил я, внутренне радуясь что всё обернулось именно так, и не пришлось устраивать полноценную бойню.
— Братиш, в натуре, ты человек! Если что, обращайся, меня Вепрем кличут, вдруг свидимся!
С этими словами назвавшийся Вепрем зек кинул на стол помятый стольник, и развернувшись, пошагал к выходу. Свидетелей, кроме официанта и трио суровых женщин, не было, всё произошло быстро, поэтому на драку внимания никто не обратил. Да и драки-то, по сути, никакой не было, один удар, и зачинщик в отключке. Единственная проблема, — Катя. Вечер испорчен, тут и говорить нечего, но впереди вся ночь и отменять свои планы мне совсем не хотелось.
Поэтому, дождавшись когда официанты вынесут «тело», я подошёл к ней.
— Испугалась?
— Есть немного… Настороженно кивнула она.
— Хулиганов везде хватает, не бери в голову. Кушай, а лучше давай выпьем. Согласна?
— Постой, — словно не услышав меня, продолжила она.
— Стою.
— Ты так сейчас разговаривал, откуда ты всё это знаешь? Базар, партаки, парашник… В наколках разбираешься… Откуда это?
То что вопрос не праздный, я понял сразу, как и то, что девушка знает о чем говорит. Возможно у нее кто-то из родственников сидел, наслушалась, поэтому не хочет себе такого счастья.
— Так сам чалился, двадцатку по малолетке тянул. От звонка до звонка. — попытался я перевести всё в шутку, но Катя даже бровью не повела.
— Ладно-ладно, сдаюсь. Ты забыла на кого я учусь?
— На юриста, и что? Как это связано?
— Напрямую. Юрист это же не только юротдел на предприятии, это ещё и следователь, и опер, и прокурор, и даже судья. Вот нас и учат разбираться, а я вообще курсовой по этой теме писал, там и нахватался. Устраивает такое объяснение?
После долгой паузы девушка осторожно кивнула.
— Устраивает.
Но дальнейшее всё равно пошло не по плану. Посидев ещё с часок в ресторане, Катя засобиралась домой, и на моё предложение переместится в гостиницу, вообще никак не отреагировала.
Делать нечего, испортил мне этот урка весь праздник. Но зато урок на будущее, места для таких посиделок выбирать надо тщательнее, особенно когда вдвоем с девушкой. Это ладно так вышло, а ведь могло и иначе получиться. Не окажись зек парашником, нас бы на выходе уже ждали. Мне пику в бок без предисловий, а про Катину участь и говорить не хочется. Поигрались бы с девкой всласть, а потом в лесу где-нибудь и прикопали. Это только в кино такие истории хорошо заканчиваются, там где главный герой всех одной левой, но в жизни всё иначе, в одиночку с голыми руками на танк не попрешь.
Вызвав такси, я отвёз Катю домой, проводил до квартиры и вернулся в машину.
— По городу покрутись пока, хорошо? — сунул я таксисту очередной четвертак.
— Долго? — равнодушно спросил он.
— На все, чего уж там…
Если по счётчику, на двадцать пять рублей советских денег колесить до утра можно. Но таксисты, как и официанты, народ ушлый, поэтому рассчитывал я на часок, максимум полтора.
И дело не в том что покататься мне захотелось, отнюдь. Просто здесь, в салоне новенькой Волги, очень хорошо думалось. Урчание двигателя, шум колес по асфальту и частые щелчки повортников, заставляли работать мозг в каком-то другом, ускоренном режиме. Легко отстраняясь от налипшей мелочи, я выделял главное, ловил перспективу, а поймав, погружался в уныние. Что так, что эдак «зайти» пытался, но всюду оказывался в тупике. Желая спокойствия для себя и своих близких, в эти минуты я особенно чётко понимал что это не осуществимо. Да, можно жить тихо и скромно, никуда не ходить и ни во что не лезть. Будут соседа рядом убивать, голову в подушку, — моя хата с краю, ничего не знаю. С девушкой в ресторан пойти? — Да упаси боже. Максимум кафешка в обеденный перерыв, пока бандиты и прочая нечисть по норам отсыпаются.
В бизнес? Киоск какой-нибудь замутить? — Тоже не вариант, данью такой обложат, что сам торговать не захочешь, а рыпнешься, сожгут весь бизнес к чертям собачьим, хорошо если самого живьём не закопают.
В бандиты податься? — Вообще бред.
Можно в менты после института, когда-то я об этом мечтал, но как вспомню что прошел по ту сторону забора, желание напрочь отшибает. Поколения воспитаные на сказках про дядю Степу милиционера, считают милицию чем-то идеальным, эдакими суперменами, но по факту там те же простые люди, с теми же тараканами в голове, теми же проблемами и такими же желаниями.
Перестрелять всех плохих?
Применительно к некой, отдельно взятой, конгломерации, технически осуществимо, с оговорками конечно, но итог будет как в той сказке про гидру, срубил одну голову, на её месте три выросли. Желающих хоть отбавляй, очередь больше чем на почте.
В общем, куда не кинь, всюду клин. Поэтому остаётся одно, самому стать той силой которую одни будут бояться, а другие уважать. Как это сделать, вопрос отдельный, но иного выхода нет, в этом я уже убедился.
И сразу же первая проблема, в команду нужны люди. И тут опять затык, где взять-то их? Тех самых рыцарей без страха и упрека, тех кто и краюхой хлеба при нужде поделится, и спину прикроет в случае чего. Было бы дело в прошлой жизни, там набрал бы. Не роту и даже не взвод, но на отделение таких людей у меня б хватило. А здесь что? Игорька подтянуть?
— Тебя где удобнее высадить? Последний трояк докапывает… — прервал мои размышления таксист.
— На Братской, а лучше давай возле часов, прогуляюсь. — ответил я, удивляясь как быстро прошло время. И ведь не врёт, на счётчике уже действительно двадцать два рубля.
Хлопнула дверь, рыкнул мотор и желтая Волга уехала. Время почти три, вокруг никого, только я и луна на небе.
— Закурить есть? — внезапно раздалось из кустов.
— Не курю, спортсмен. — На автомате ответил я, сразу узнав голос «курильщика».
— Пионер, ты что-ли? — из кустов показалась голова.
— Ага, собственной персоной.
— А чё ты тут делаешь? — вылезла вторая голова.
— Вас жду, хуле…
Будь на моем месте кто-то чужой, радости у пацанов было бы гораздо больше. Одинокий лох, ночью, да ещё и на такси приехал, куш мог бы быть очень жирным. Но увы и ах, это был не лох, это был я.
— Обломал ты нас Димон, мы тут уже размечтались…
Мы, это Миллер Саша по кличке Немец, Миха Болдырев с погонялом Балда, и Юрка Гусь — неразлучная троица местных гопстопщиков.
— Зато я сегодня в ударе, могу поделиться, не жалко!
— Ты чего Димон, подломил кого? — удивился Гусь.
— Да не, баклан какой-то налетел, «отоварился», и когда бежал сломя голову, лопатник потерял. — на ходу придумал я.
— И чего, много было?
— Много не много, полтинник завалился, половину могу отстегнуть по-братски… Надо?
— Бля, Димон… ты прям красава… а то мы совсем на мели, как назло ни одного фраера за ночь… — забирая у меня из рук последний четвертной, лыбился на луну Гусь.
— От души братан, реально в тему! — присоединился Миха.
— Может с нами? — предложил Миллер.
— Точняк Димон, пошли с нами, мы тут хазу одну надыбали, не пожалеешь!
— Не пацаны, устал как черт, а завтра, точнее уже сегодня, к первой паре. Так что давайте в следующий раз как-нибудь. Договорились?
Разумеется, уговаривать меня никто не стал, — как ни крути, а лишний рот, он и в Африке лишний рот. Да и сдавать даже своим проверенную хазу — место сбора наркоманов и алкоголиков, тоже наверняка не хотелось. Эти трое хоть и не кололись, зато бухали по черному, да травой баловались. На хазе же, за четвертной на троих, они могли очень неплохо оттянуться.
Я ни разу не филантроп, и в другой ситуации хрен бы им обломилось, но тут сработал на перспективу, предполагая что вскоре мне может понадобиться их тупая и грубая сила. Ничего серьезного им, понятно, не доверишь, но припугнуть кого, сломать что-нибудь, в общем, внести деструктивные изменения, вполне себе вариант.
Все трое из моего района, с Гусем мы вообще в одной школе учились, в параллельных классах, поэтому друг друга знали, при встрече здоровались, но тесно никогда не общались. Он так-то пацан нормальный всегда был, боксом одно время серьёзно занимался, почти даже КМС получил, но подрался пьяный, как итог привод в милицию, письмо «счастья» в школу и секцию. Из школы не поперли, а вот с боксом пришлось распрощаться. В общем, не повезло пацану, теперь вот гопстопом на жизнь зарабатывает. Двое других тоже наши, пока мелкие были, вместе бегали, зимой на лыжах, летом на рыбалку, а как подросли, так дорожки и разошлись. Правда в отличии от Гуся, эти сразу были «проблемными», учились плохо, школу прогуливали, и после седьмого оба отправились в ПТУ на повара. Это сейчас в школах даже дебилов тянут, а в союзе строго всё было, не можешь или не хочешь, — пшел вон, под жопу мешалкой.
Добредя до дома, я тихонько открыл дверь, и так же тихонько прошмыгнул в свою комнату. Лег, думал не усну, но вырубился почти мгновенно. Спал без снов, трупом, и с трудом проснулся от ужасающей трескотни будильника.
А дальше день сурка. Институт, дом, работа в мастерской, да редкие набеги к пацанам в гаражи. Хоть и обвыкся уже, но всё равно страдал от нехватки информации. Газеты дважды в неделю, журнал если повезет, да по телевизору новости. Для моего мозга, привыкшего ко всякого рода соцсетям с их бесконечными лентами, этого было крайне недостаточно. Постоянно хотелось читать, и не учебники с их скучными параграфами, а что-нибудь развлекательное, что-нибудь такое, от чего нельзя оторваться.
Но увы и ах, ничего похожего на ВК или телегу в этом времени не находилось. Зато лёг снег, и наконец сдалась Катя. После того случая она максимально дистанцировалась, но когда встретила меня с однокурсницей на которую я собрался переключиться, резко передумала, буквально в тот же день оказавшись в моей постели.
Так в моей жизни появился ещё один геморой. Почему-то решив что одарила меня всеми благами земными, Катя с ходу заговорила о ЗАГСе. Так мол и так, а мы уже взрослые, ты хорошо зарабатываешь и вообще крутой, поэтому давай срочно женится.
На мои робкие возражения что мы оба учимся, в стране непонятки, заработки нестабильны, закатывала истерики, топала ногами и обещала наложить на себя руки. Да, наверняка будь на моём месте прошлый я, это бы и подействовало, но всё не то чем кажется, и после одной из таких истерик, я просто выставил её за дверь.
Хорошего понемножку, как говорится.
Думал всё, закончен школьный роман, но Катя так не считала, и когда в один из холодных зимних вечеров я пришел домой, застал на кухне целую делегацию.
— Дмитрий, можно тебя на минутку. — Прямо с порога позвала мама.
Делать нечего, пришлось подчиниться, хотя по знакомой обуви в прихожей я уже знал что меня ожидает. Точнее кто.
Ну и точно. Сидит возле окошка с зареванный лицом, а рядом какая-то незнакомая тетка.
— Здравствуйте Дмитрий. — Едва я успел пересечь порог кухни, сдержанно поздоровалась та, Катя же демонстративно отвернулась.
— И вам не хворать.
— Дима, не хами. — Тут же вмешалась мама, хотя судя по её напряженному лицу, ей совсем не нравилось происходящее. — Антонина Сергеевна хочет тебе что-то сказать.
— Понял, не дурак, дурак бы не понял. — Отойдя к мойке, я скрестил руки на груди, словно готовясь защищаться.
— Дмитрий, я мама Кати, в будущем не чужой тебе человек, поэтому не буду ходить вокруг да около. Катя беременна, и нам нужно обсудить предстоящую свадьбу.
— Катя беременна? Вы хорошо подумали?
— Не переживайте Дмитрий, все расходы мы берём на себя, от вас требуется только подать заявление. — властно отчеканила женщина.
— Давайте посмотрю. — Протянул я руку.
— Что посмотришь? — привстала Катина мама.
— Справку. Вы же не просто так о беременности заявляете, Катя же была у врача?
— Дмитрий, будьте мужчиной, к чему бумажки, если вы прекрасно знаете что были близки с моей дочерью! — с ходу превращаясь в нечто очень грозное, Антонина Сергеевна тут же повысила голос.
— Не надо, со мной этот номер не пройдет. Вы справку покажите, такие времена сейчас, что на слово верить никому нельзя! — тоже не стал я молчать.
— Ах ты! Вы! Да я вас!..
— Нет, значит, справки? Тогда мне пора, дел куча, извините. — Мысленно попросив у мамы прощения, — ведь ей их ещё выпроваживать, я вышел из кухни, а потом и из квартиры.
И ведь какая наглая, не сама Катя конечно, мамаша ее. Нет, если б я хоть капельку сомневался, не повёл бы себя так, но я не мальчик, знаю что к чему, не могла она забеременеть, во всяком случае от меня. Да если и забеременела даже, срок тогда минимальный, задержками не определишь, а значит должна к врачу сходить, кровь сдать, другие анализы.
Неприятно.
Ладно хоть когда домой вернулся, их уже не было, а мама с серьезным лицом домывала посуду.
— Ты ее совсем не любишь? — расстроенным голосом спросила она.
— Даже если б и любил, после такого наезда разлюбил бы. Вообще охренели курицы… — буркнул я, за что тот час же был подвергнут гонению тряпкой. Хорошо ещё что у мамы в руках ничего тяжелее не было.
И ладно бы на этом дело успокоилось, но ведь нет, следующим вечером у подъезда меня ждала целая делегация из незнакомых мне мужиков.
— Ты что ли Дмитрием будешь? — перегородил дорогу один из них.
— Ну. — Сдвигаясь в сторону, ответил я.
— Поговорить нам, Дима, кое о чём надо… — подключился ещё один, судя по голосу, бывалый сиделец.
— Да я не против, говорите, я то вам нахрена?
— Че-то ты борзый не по годам, мальчик… Ничего не перепутал? — возник третий, тоже весьма наблатыканный.
Стоя лицом к подъезду, я видел то, чего не видели мои оппоненты. Зимой в гаражах холодно, поэтому пацаны частенько стоят в подъезде, курят, семечки лузгают, пивко тянут. Вот и сейчас в окне площадки второго этажа маячили знакомые силуэты. Поглазели, и вниз пошли, и явно не прогуляться.
Этих четверо, все крепкие, точно не простачки, двое так вообще сидельцы бывалые, судя по повадкам, но против натасканных на уличных драках пацанов они не вывезут, тем более учитывая фактор внезапности.
— Не перепутал… дайте пройти, я вас не трогал, и вы меня не троньте. Не доводите до греха…
Тихонько скрипнула дверь, но обращенные ко мне фронтом решальщики ничего не заметили.
— Да… — протянул самый блатной, — походу ты, Дима, совсем страх потерял… Девок портишь, от ответственности бегаешь… теперь ещё и людям уважаемым грубишь…
— Слышь, бакланы, — пошел я ва-банк, — я че-то уважаемых тут не вижу, есть чего предъявить, предъявляйте, нет, валите отсюда пока вам рога не поотшибали!
Разумеется, после таких слов, разговора не получилось. Двое сразу кинулись на меня, но ввиду неповоротливости — в том числе из-за зимней одежды, поймать не смогли, мне удалось увернутся. Ну а потом уже уворачивались они. Ну как уворачивались, пытались. Заточенные под гоп-стоп пацаны пустыми не ходят, поэтому в ход пошли не только кулаки, но и дубинки с кастетами.
Мужиков хорошенько отметелили, обшмонали, и на пинках по двору погнали.
— Это кто такие ваще? — шмыгая от возбуждения носом, «подскочил» Гусь.
— Не представились, ничего не объяснили, предъявы с ходу кидать стали… — не стал уточнять я, тем более на самом деле формально всё так и было.
— А терпилы-то жирные попались! — подбежал Миха, держа в руках «трофейные» лопатники.
— Тут сотни три, не меньше!
— Фартовый ты, Пионер! — довольно осклабился Гусь. — Тебе надо чё?
Триста рублей для их нелегкого промысла деньги просто сумасшедшие. Обычно подвыпившие мужички которых они шмонают, большие суммы с собой не таскают, — трояк, может пятерку, реже червонец. А тут целых три сотни.
— Да не пацаны, меж собой делите, мне не надо. Спасибо что помогли! — благородно отказался я.
— Не за что! — довольно подмигнул Гусь. — Передумаешь, мы у Тамарки на хате будем, подваливай!
И повернувшись вполоборота, заливисто свистнул, и заорал;
— Пошли пацаны!
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 32. 08.11.1990
 «ПРЕСТУПНИКОВ, орудующих в сельских районах графства Уилтшир (Англия), похоже, ожидают тяжелые времена, полагает английский журнал 'Авто-экспресс». Причина — решение полиции закупить семь новеньких автомобилей «ВАЗ-2121», поступающих на английский рынок под названием «Нива-Казак». 
 Полиция Уилтшира, как сообщает «Авто-экспресс», остановила свой выбор на автомобиле советского производства, поскольку он идеально подходит для патрулирования сельской местности (Уилтшир — «сельское» графство). К числу достоинств «Нивы» эксперты- полицейские относят хорошую устойчивость на заснеженной или обледенелой дороге, а также высокую проходимость при движении по бездорожью.' 
* * *



Глава 16

* * *
Тем вечером из дома я больше не выходил, а на следующий день в институте попытался поговорить с Катей.
— Может объяснишь зачем тебе это? — улучив удобный момент когда рядом никого не было, спросил я.
— Что, это? — недовольно переспросила девушка.
— Женитьба.
— Уже незачем.
— Тогда к чему был вчерашний визит твоих ходоков? — Я не думал что она лично отправила кого-то разбираться со мной, но был уверен что у нее есть догадки на эту тему.
— Так это ты отчиму нос с ребрами сломал? — подтвердила мои предположения Катя.
— Не совсем, но при моём участии.
— Круто. Спасибо тебе, теперь хоть лезть не будет… ой. — Испуганно округлив глаза, девушка прикрыла рот ладошкой.
— Это и есть та причина из-за которой ты из дома бежишь? — Она еще ничего не объяснила, а для меня — в свете того что я знал про её судьбу, ситуация стала ясна как день.
— Тебя это не касается, и вообще, иди куда шел! — Непонятно на что разозлилась Катя, делая вид что сама хочет уйти.
— И всё же я останусь. А ты не злись, лучше расскажи всё по порядку, может смогу и твоему горю помочь, и ситуацию нашу разрулить. Не бойся.
— А я и не боюсь, с чего ты взял? — подбоченилась девушка.
— Тогда не молчи. Я ж не враг тебе, и не чужой человек…
— Маман меня сплавить хочет, этот руки распускает, вот она и бесится, боится что уведу кобеля такого… Доволен? — скороговоркой выпалила девушка, глядя на меня так, будто я и есть причина всех её бед.
— Это всё? — мне показалось что она хотела сказать ещё что-то, но вовремя «прикусила язык».
— Да, всё.
Или я ничего не смыслю в женщинах, или это да стоит понимать как нет.
— Ладно, опустим пока. Расскажи про отчима, что за отморозки с ним вчера были? Катя посмотрела внимательно прямо мне в переносицу, и что-то там для себя решив, заговорила.
— Да что рассказывать, обычный козел, правда, сидевший. А отморозки, это, наверное, брат его, и кореша с которыми он через день зенки заливает, такие же уроды вонючие. Хотя брат вряд-ли, он бы сам не полез, не по масти — так маман про него обычно говорит!
— Понятно. Отчим за что сидел?
— А я почём знаю? В татуировках как обезьяна с ног до головы, как нажрется, говорит так, что не всегда и поймешь чего ему надо.
— Про брата и корешей что ещё знаешь? — судя по тому как она отзывалась про отчима, это был обычный уголовник, не идейный, если можно так выразиться. А вот родственник его, тот вполне мог быть блатным, как сказала Катина маман, другой масти.
— Брат не такой дебил, пьёт меньше и реже, иногда даже на нормального похож. Но я не так чтобы хорошо его знаю, он редко к нам заходит.
— С братом понятно, А кореша? Что про них можешь сказать?
Катя задумалась.
— Да обычные алкаши, когда тепло, во дворе трутся, козла забивают, а как похолодает, в пивную на «Элеваторе» переезжают. В лоскуты почти каждый вечер когда в городе.
— Работают?
— Угу, вахтовики все кроме отчима, на северах по три месяца пропадают, а возвращаются, пьянствуют день и ночь без продыху…
Общая картина была ясна, оставалось лишь уточнить некоторые детали, но Катя вряд-ли в курсе таких нюансов, единственное что мне от неё надо, фамилия отчима и его брата, ну и координаты конечно.
— Болгарские оба. — ответила девушка.
— Болгарские? Это что, фамилия такая? — когда сидел, я как-то слышал про блатного по кличке Болгарин, и мне бы очень не хотелось чтобы это оказался отчим Кати.
— Да, фамилия. — подтвердила та.
— А погоняло не знаешь?
— Кличку что-ли?
— Ну да, её самую.
— Дружки отчима Болгарином кличут, про брата не знаю, не слышала. Отчим его только так и зовёт, брат. — пожала она плечами.
Ну вот, что и требовалось доказать. Если отчим Кати на самом деле Болгарин, хорошего можно не ждать. Насколько я помню, не самого высокого полёта птица, но человек в криминальных кругах достаточно авторитетный. Единственное что не сходится, пьянство, судя по тому как его описала Катя, алкаш конченный, а в среде блатных такое не принято. Бухать, бухают, конечно, но в меру. Хотя может это он так только дома расслабляется, а девушка просто преувеличивает. У меня друг был, так он выпивал перед ужином малюсенькую рюмку водки, и жена его кроме как алкашом не называла. Но это ладно, блатной не блатной — хрен с ним, самое неприятное то, что разобраться как с бандитами инкогнито, уже не выйдет. Тут надо что-то другое думать.
Оставив Катю, я поплёлся на пары, и кое-как отсидев первые две, на оставшиеся не пошёл. Хотел справки навести у пацанов, думал может кто в курсе, но никого не найдя, отложил это дело до вечера.
Но ни этим вечером, ни в три следующих, так я ничего и не узнал. Учебы как на зло навалилось, и в мастерской запара произошла, Борисыч заболел, а тут заказ срочный, пришлось нам с отцом поднапрячься.
А Катю мне всё же было жаль. Теперь, в свете новых обстоятельств, становилось понятно почему так сложилась её судьба. Не было бы таких проблем с матерью и её хахалем, может и не ломилась бы она из дома сломя голову. Нет, о том чтобы целенаправленно вмешиваться и спасать девушку, я даже не думал, особенно памятуя о прошлых попытках. Судьбу не обманешь, — как говорила моя бабушка: кому сгореть суждено, тот не утонет. Хотя если получится решить её проблему разбираясь со своей, будет очень неплохо.
Но когда в один из вечеров возвращаясь с работы, я подошёл к подъезду, то совершенно неожиданно оказался под прицелом.
— Стой где стоишь и не дёргайся. — Приказал невзрачный тип с пистолетом в руке. Второй меж тем подошёл, и деловито похлопав меня по карманам, объявил,
— Пустой.
Совершенно не стесняясь, так же под прицелом меня повели к машине, не старой ещё, но уже хорошенько поезженной шестёрке. Там, нацепив наручники, усадили на заднее сиденье, и машина тронулась с места. Ехали недолго, глаза мне не завязывали, поэтому я видел что привезли меня в больничку недалеко от нашего института. Так же никого не стесняясь, с черного хода меня провели в здание, и попетляв немного по коридорам, затолкнули в тёмную и тесную каморку. Неприятно, хотя интуиция молчит, словно не меня только что выкрали, а какого-то чужого Васю. Но ждал недолго, даже обдумать положение своё не успел как следует, раздались шаги, кто-то грязно выматерился, и меня выволокли на свет божий.
Те же двое, только без верхней одежды. Присмотрелся. Руки в татуировках, слова цедят будто на паперти подают, и глаза такие пустые, ко всему безразличные.
— Пшёл! — негромко прикрикнул один из них, с редкой татухой на безымянном пальце, означающей что человек много лет провел в одиночной камере. Оружия в руках у урок я хоть и не видел, но возмущаться не стал, покорно засеменив в указанном направлении. С виду эти двое может и тщедушные, но это только с виду. В той среде в которой они существовали, до такого возраста и положения доживают лишь самые матёрые. На ринге он наверняка не покажет ничего путного, но встреча с ним где-нибудь на узкой дорожке ничего хорошего не сулит. Ну и опять же, если постараюсь, я их уделаю и даже сбежать смогу, только смысла в этом особо нету. Хотели бы грохнуть, грохнули бы, а раз живой до сих пор, значит дело у них какое-то ко мне есть.
Поднявшись на второй этаж, урки остановились возле массивной двери с табличкой «Процедурная», и осторожно постучав, втолкнули меня внутрь. Пара столов, стойка для капельницы, окно, пациент на кушетке и незнакомый мужик в углу.
— Пришёл?.. — то ли спросил, то ли факт констатировал, незнакомец.
— Получается что так. — Согласился я.
— Узнаешь? — так же не выходя из своего угла, мужик кивнул на лежащего на кушетке больного. Я присмотрелся, но не разобрал, подошёл ближе и только тогда узнал в красно-синей от кровоподтеков физиономии, Гуся, моего недавнего спасителя и подельника в перспективе.
— Вижу что узнаешь… Нравится? — ухмыляясь, продолжил незнакомец.
— Нет, не нравится. — Едва сдерживаясь, чтобы не размозжить ему голову, ответил я.
— Вот чтобы такого не повторилось с остальными твоими дружками, а потом и с тобой, тебе придется принести мне немножко денежек… Три тысячи бакинских комиссаров. Я понятно изъясняюсь? — начав с полушепота, в конце мужик повысил голос.
— Понятно. — Согласился я, ибо никаких других вариантов просто не было.
— Сроку тебе, два дня, принесешь, хорошо, не принесешь, на соседнюю кушетку ляжешь. Свободен.
Скрипнула дверь, и меня буквально выволокли из процедурной, а потом и вовсе вытолкали на улицу. Сказать что ситуация странная, ничего не сказать. Нет, про деньги понятно, для зеков я сынок кооператора, которого, прежде чем наказать, сначала можно и подоить. Непонятно только кто они такие, для мелких шавок про которых говорила Катя, больно уж размах серьёзный. С той же больничкой заморочились, меня сюда привезли, показали полумертвого Гуся, вежливо попросили поделиться.
Решив не гадать, а узнать наверняка, я сделал вид что иду по направлению к дому, но по пути свернул в проулок, и основательно проверившись на «хвост», вернулся к больничке. Ну вот, «шестёрка» на месте, значит и урки тут. План родился мгновенно, но прежде чем приступить к выполнению, пришлось метнуться в промтоварный — благо недалеко, чтобы прикупить пару мотков липкой ленты. Когда прибежал, машина всё ещё стояла напротив крыльца. Зашёл с торца, расшатав задвижку служебного входа, и едва не столкнулся с одним из моих похитителей. Ладно отойти успел, а когда тот прошёл мимо, аккуратно огрел его подобранным на улице поленом. Чтобы не палиться, оттащил бесчувственное тело в ту же кладовку куда запирали меня, и надежно замотав скотчем, обыскал.
Платок, пара мятых червонцев, самодельный нож, пачка сигарет с фильтром, связка ключей и немного мелочи в боковом кармане. Оружия нет, но это не критично, для моих целей и ножика хватит.
— Слушай сюда внимательно, дважды повторять не стану! — растолкав отключившегося урку, зашептал, глядя в его широко раскрытые глаза.
— Шанс у тебя только один, рассказать мне всю правду. Будешь врать, или попытаешься на помощь позвать, замочу без тени сомнения. — Согласен?
Урка кивнул.
— Сейчас я расклею тебе рот, и буду задавать вопросы. Соврешь, твою же пику тебе в глаз засандалю.
Снова кивок.
— Кто тот тип к которому вы меня привезли?
— Болгарин…
— Врешь, я болгарина знаю! — прижал я лезвие к щеке пленника.
— Их двое, это младший! — задёргался тот. — Он придумал как тебя наказать, сказал что и бабла срубим, и сделаем так, чтобы впредь никому неповадно было!
— А старший что? — чуть ослабил давление я.
— Бухает не просыхая, он вообще уже конченный, если б не младший, давно бы сдох где-нибудь в подворотне! — скороговоркой выпалил зек.
— Кому пришла в голову мысль наехать на меня?
— Болгарину!
— Это я понял, кому именно из братьев?
— Младшему конечно! Старший только о бухле и думает!
— Почему стрелу здесь забили? Кто кореша моего поломал?
— Кореша твоего мы не трогали, его сюда на скорой привезли, а Болгарину баба его подсказала, лепила здешняя, поэтому и стрела тут!
— Кто ещё в курсе?
— Я, Бампер, Болгарин и телка его!
— Бампер это второй?
— Да! Да! Второй!
Ну вот, теперь всё складывалось в нечто удобоваримое. Мать Кати чтобы убрать дочь подальше от своего хахаля, не придумала ничего лучше чем выдать ее замуж. Не знаю чем уж она руководствовалась, ревновала ли дочь, или наоборот, уберечь пыталась, но итог получился именно таким. Как говорится, — ни убавить, ни прибавить. Когда я отказался женится, нажаловалась сожителю, видимо надавила как-то по-женски, на что тот собрал дружков, таких же забулдыг, но огреб и, в свою очередь, побежал плакаться к братцу. Тот же, не будь дурак, разузнал что к чему, выяснил про кооператив, сопоставил с тем что говорила Катя — тут я сам виноват, допонтовался, ну и наехал на лоха, решив и братцу помочь, и бабла по-легкому срубить. Обычная, в принципе, история, и финал у нее тоже должен был быть обычным, если бы не одно но, — лох совсем не хотел быть лохом. У меня же теперь и вариантов нет, валить надо всех и быстро. В идеале вообще всех причастных, но женщины и дети для меня табу, тем более тут не война. Вернув на место липкую ленту, проверил надёжность остальных пут, и пожелав не скучать, двинулся за следующим персонажем. Искал недолго, тот курил на крыльце, а когда зашёл обратно, был так же препровожден в каморку. Допрашивать его нужды не было, поэтому сразу замотал как мумию, и уложил рядом с собратом. Сам Болгарин нашелся у подружки своей, пока туда-сюда, пришлось подождать, зато потом он вышел такой довольный и расслабленный, что мне ничего не стоило повторить «упаковку». Оставалось самое главное, вывести всех троих из больницы, куда-нибудь на окраину города. Места глухие я знаю, снега пока толком не нападало, поэтому доставлю в лучшем виде, главное здесь не сплошать. Дождавшись темноты, перетаскал урок по одному в машину, и не включая фар, выкатился с территории больницы. Ехал не быстро, потому как опыта езды без шипов на всесезонке у меня не было. Первый свой автомобиль заимел я уже в середине двухтысячных, а тогда резина продавалась какая хочешь, поэтому не дожидаясь снега, всегда переобувался. В итоге, с трудом, но доехал. Уже на подъезде к цели еле-еле горку штурманул, а потом, когда вниз к речке спускался, едва с обрыва не слетел, хорошо в пенек какой-то упёрся. Но оставалось ещё самое главное. Первым вывел того урку которого допрашивал, снял скотч со рта, потом разрезал, освободив ноги.
— Доберешься до берега, считай свободен. Только учти, болтать будешь, из-под земли достану. Усвоил?
— А если не пойду? — хмуро посмотрел он на вороненое дуло пистолета.
— Значит тут и ляжешь. Шанс я тебе даю, а там уж как знаешь, хочешь, идёшь, не хочешь, не идешь, мне без разницы…
Тут я, конечно, соврал. Мало того что руки марать не хотелось, так ещё и рискуя, тащить тела по тонкому льду, удовольствие так себе, ниже среднего. Куда проще когда фигурант сам пойдёт и провалится — в чем я нисколько не сомневался.
— Ладно, уговорил. Сигареты только отдай, покурю хоть.
Закурив, зек сделал несколько жадных тяг, и отбросив окурок в сторону, осторожно вышел на лёд. Попробовал сначала, попрыгал где мелко, и убедившись в надёжности, двинулся в сторону противоположного берега. Шёл уверенно, не оглядывался и по сторонам не смотрел, и когда я отвернулся на секунду, просто исчез. Вот только был, и не стало. Я даже звуков никаких не услышал.
Вытащив из багажника второго, я повторил условия освобождения, тот долго матерился, но рядится не стал, и не раздумывая, вышел на лёд. В этот раз я не отвлекался чтобы не проворонить, и когда «освобожденный» провалился, долго следил как он тонет. Настала очередь Болгарина.
— Перейдешь, свободен. Нет, извиняй. — Коротко объяснил я ему условия, хотя наверняка он их уже дважды слышал.
— Лучше сразу пристрели, воду с детства не люблю, да и место это хорошо знаю. Тут быстрица на середине, лёд даже в самые сильные морозы тонкий, так что давай без этой лапши.
— Как знаешь… — только успел сказать я, как он прыгнул, пытаясь сбить меня с ног. Хоть и быстро всё произошло, но на курок я нажать успел. Грохнул выстрел, урка упал. Ему, конечно, уважуха за смелость, а мне урок на будущее чтобы не расслаблялся.
На середину я, понятно, не пошёл, сунул тело в машину, — хоть изначально и не собирался её топить, заехал повыше, открыл окна, поставил на нейтраль, и подтолкнув, спустил с обрыва вниз.
Треск, плюх, пузыри — пока спускался посмотреть, машина уже под воду ушла, оставив после себя темнеющую в свете луны прорубь.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 32. 08.11.1990
 «В результате усилий органов безопасности Афганистана в апреле–июле 1990 года освобождены из плена бывшие советские военнослужащие: Тихонов Алексей Рольтович, в плену с 1986 г., освобожден 7 апреля с.г., Ходимурадов Нурмамат Ашурович, в плену с 1988 г., освобожден 10 июля с.г., Соатов Ильяс Муминович, в плену с 1988 г., освобожден 16 июля с.г., Копадзе Арчил Геннадьевич, в плену с 1987 г., освобожден 21 июля с.г.» 
* * *



Глава 17

* * *
Домой возвращался долго, шел не по прямой, петлял на всякий случай, хотя был уверен что топляков моих если и найдут, то не раньше весны. Двоих «самостоятельных» спишут как не криминальные, а Болгарин из машины вряд-ли всплывёт. Место безлюдное, глубина под берегом метров семь, так что лежать ему там до морковкиного заговенья.
В итоге добрался уже засветло, и ничего не объясняя родителям — а они ещё не ушли, завалился спать. Так устал и промерз, что даже поесть сил не было.
Проснулся ровно в три от звонка в дверь. Я никого не ждал, поэтому и открывать не хотел, но звонили так настойчиво, что всё же пришлось.
— Здарова Пионер, выручай! — на пороге стоял Василий, один из моих бывших товарищей по команде.
— Ты опух, Вася? Чем я тебя выручу? — с ходу разозлился я.
— Перчатки нужны, сегодня отбор, а я когда вчера с тренировки возвращался, свои в трамвае забыл, представляешь?
Как практически и всё остальное, боксерские перчатки в советское время были в дефиците, хотя и стоили относительно недорого. Мои, те что покупал уже сам, брал за девять, или десять рублей. Почему помню, потому что на разгрузке пришлось попотеть за этот червонец.
— Заходи… Дам, не жалко… — отошёл я от двери. Перчатки мне были уже не нужны, с боксом я окончательно решил завязать, так почему бы и не поделиться?
— Спасибо Димон, без тебя не знаю что бы и делал! — чуть не кинулся обниматься Васек.
— Ты же знаешь, я на разряд давно сдал, а сейчас отбор на область, если повезет, КМС закрою! Валерий Андреевич говорит у меня хороший удар левой, пара месяцев тренировки, и можно хоть на Европу выпускать!
— Постой, ты про Бухтомина сейчас?
— Ага, про него. Он две недели назад приехал, специально к нам на отборочные.
— Надолго?
— Думаю недельку ещё точно пробудет, а может и больше.
На самом деле я уже и думать забыл про Бухтомина, и услышать что он сейчас здесь, просто не ожидал. Хотя вообще ничего необычного, работа у него такая, по стране кататься, вот только на днях разговор слышал в институте, говорили что в шестом микрорайоне на девчонку насильник напал, чудом уцелела. Тогда не связал, а сейчас словно ёкнуло что-то.
Вытащив из шкафа перчатки, я без малейшего сожаления отдал их Василию.
— Пользуйся на здоровье!
— Спасибо Димон, я на неделю, не больше! Верну, обещаю!
— Да не спеши, мне они сейчас не к спеху…
— Что, серьезно забросил?
— Не знаю пока, всё может быть.
Ответ на этот вопрос для меня самого был загадкой. С одной стороны, хотелось остаться в боксе, а с другой, боялся. И не за себя, нет. Боялся забыться на ринге, и прибить кого-нибудь ненароком. Ведь бокс это спорт с его жёсткими ограничениями, а то что практиковал я последние годы, сильно отличалось. Нас ведь как учили, минимум затрат, максимум результата. Бить не чтобы красиво, а чтобы результативно. Можешь пробить в пах, пробивай. Появилась возможность сломать кадык? Ломай не задумываясь. Выдавить глаз? — Два зелёных! Пару раз я уже ловил себя за мгновение до, и прекрасно понимал что настанет такой момент, когда не смогу остановиться. На ринге надо думать холодной головой, а у меня все чаще эмоции «включаются».
Ну и перчатки эти, на самом деле дерьмо редкостное, если и вернусь, куплю себе что-нибудь поприличнее. А пока, выпроводив сияющего от счастья Василия, я принял душ и прошел на кухню.
Пошарился в холодильнике, нашел суп и пару котлет, греть не стал, и без того с голодухи нормально заходило. Думал поем, и снова спать завалюсь, всё равно день потерян, но в дверь снова позвонили.
— Кто? — глазка не было, поэтому приходилось спрашивать.
— Откройте, милиция! — рявкнуло за дверью. Первой мыслью было — откуда они узнали? Второй — валить через окно! И только потом дошло что голос знакомый.
— Блин, Миха, ты дебил так пугать?
— Привет Пионер! Что, грешил много?
— Идиот. В следующий раз не посмотрю что ты это, в морду сначала дам, потом разбираться буду…
— Да ладно тебе, я ж пошутил. — осклабился Миха.
— Замяли. Зачем припёрся? Случилось чего?
— Угу, случилось. Гусь в больничку попал…
— Погоди, в смысле попал? Перебухал что-ли? — стараясь выглядеть убедительно, как мог искренне удивился я.
— Да ты понимаешь, сам не пойму как так вышло, мы же у Томки на хате зависали, а Гусь позавчера с утра как ушел, сказал до вечера, приду мол с деньгами, заодно бухло у Чекушки захвачу.
— И чего?
— Да ничего, похоже в шахту сдуру свалился, и только утром, когда лифтерша пришла, обнаружили. — вздохнул Миха.
— А вы что, не хватились даже товарища?
— Да чего его хвататься? Он мог и у Чекушки остаться, бабки-то есть!
Чекушка, в миру Зинаида Павловна — когда-то гнала самогон в промышленных масштабах, а сейчас переключилась спирт разбодяживать. Жила она в своём доме, и кроме продажи спиртного, зарабатывала ещё тем что сдавала комнаты своим же клиентам, которым негде было выпить. Так что тут Михаил прав, Гусь вполне мог встретить у Зинки корешей, и тупо забухать с ними.
— Ясно-понятно, а от меня то что требуется?
— Дак это, мать его говорит лекарства нужны какие-то, в больничке их нету, в аптеке тоже не продают, вот я и подумал, может ты у пахана спросишь, вдруг достать сможет?
Услышать такую просьбу было весьма неожиданно. Ведь где отец, и где лекарства? А самое главное, с чего это вдруг Михе пришла в голову эта мысль?
— Ты с дуба рухнул? Он тебе что, аптекарь что-ли? Откуда у него лекарства? — грубо поинтересовался я, на что получил несмелое мямленье, суть которого сводилась к тому что отец кооператор, а все знают что у них везде всё схвачено.
— Ты дурак, Михаил. Отец мебель делает, если где и схвачено, то уж точно не в аптеке. Тебя кто надоумил-то?
— Мать Гуся — ты ж знаешь ее? сегодня к моей приходила…
Принято считать что в союзе все соседи друг друга знали, но на самом деле это было не так. Тех кто из своего подъезда, ещё как-то различали, — встречались на входе-выходе, а уже из соседних, только так, выборочно. А оба пацана, — и Гусь и Миха, жили в доме напротив, поэтому я даже если и видел кого, то без конкретики.
— Не, не знаю.
— Да знаешь, она ещё семечками торгует постоянно возле Полета! — продолжал настаивать Миха.
— Забей, может и видел когда. Хотя это не важно, лекарства Гусю ведь нужны, а не матери его. Ты названия записал? — остановил я его.
— Чьи названия? — затупил Миха.
— Лекарств конечно! Тех которые Гусю нужны!
— А-а… Да, вот тут всё записано…
Передав мне список из четырех наименований, нежданный гость ушел.
На самом деле мне было глубоко фиолетово и на Гуся, и на его мать. В другое время я бы и не пошевелился. Вот только люди уж больно нужны, пусть даже и такие как Гусь с командой. Он хоть и бандюга каких поискать, но у него стержень есть. Слово если даст, пообещает что-нибудь, не отступится. Помню мелкими были, по чердаку общаги лазили, его на слабо кто-то взял, мол с крыши не прыгнешь. А он говорит — прыгну, гадом буду. Потом как не отговаривали, — пятый этаж, это ж всё, каюк. Уже и зачинщик спора слова свои забрал, осознал типа. Но Гусь упёрся, и всё-таки спрыгнул. Выжил, внизу деревья густые росли, а под ними куча листвы дворниками собранной. Вот он сначала по веткам покувыркался, потом в кучу эту свалился. Поломался конечно, но ничего, заросло как на собаке. Так что не всё так однозначно.
Ну а с лекарствами, первое что приходит в голову — просто прийти в аптеку и предложить аптекарше денег. Узнать сколько они стоят, и дать раз в пять, или в десять больше. Насколько я мог судить по названиям, ничего сверхдорогого в списке не было, поэтому стать банкротом после покупки мне не грозило. Главное найти.
Второй вариант, на самом деле поинтересоваться у родителей, может у них есть какие-то выходы. Аптека до семи работает, мама приходит около пяти, иногда раньше. Отец в шесть. Успеваю и у них спросить, и до аптеки сбегать.
Пока думу думал, в двери повернулся ключ. Пришла мама.
— Выспался хоть? — с порога поинтересовалась она.
— Частично. — уклончиво ответил я, планируя лечь пораньше.
— Поел?
— Тоже пока частично.
— А чего ж не разогрел-то? — мельком оглядевшись на кухне, всплеснула она руками.
— Да лень было, оно и так красиво зашло!
— Что за жаргон Дмитрий? В последнее время я тебя совсем не узнаю! И где ты пропадаешь постоянно?
— Мам, да нормально всё. Жаргон как жаргон, щас все так говорят. Ты лучше мне вот что скажи, у нас есть какие-нибудь знакомые в аптеке или больнице?
— Зачем тебе? — напряглась мама.
— Да не мне, знакомый в шахту лифта свалился, разбился сильно, мать его помочь просит, лекарства какие-то нужны, вот, у меня и список есть!
— Понятно. Ты про того уголовника который по ночам народ грабит?
— С чего ты взяла?
— Люди говорят.
— Люди твои много чего говорят. Например что мы с тобой на золоте едим и в золотой унитаз какать ходим. А отец шестую машину меняет. А Гусь, то есть Юрка, нормальный пацан, ну не повезло ему в жизни, чего ж теперь, пусть помирает что ли?
— Кто говорит? — напряглась мама, проигнорировав кусок про Гуся.
— Да мало ли кто, это не важно. Важно парню помочь, а то помрёт ведь. Так есть у тебя знакомые или нет?
Задумавшись на минуту, мама достала блокнот из сумочки, и полистав страницы, сказала.
— Вот, Антонина Семёновна, ты её знаешь, приходила к нам как-то. Заведующая отделением в хирургии, можно у неё поинтересоваться.
— А как узнать-то? Позвонить ей можно?
— Лучше сходить, она женщина хорошая, но по телефону точно откажет, а там может и уговоришь…
Тянуть не стал, оделся потеплее, и выяснив у мамы где искать эту докторицу, направился в больницу.
Взрослый корпус, седьмой этаж, кабинет в конце коридора.
— Ну и чем я могу помочь? — выслушала меня мамина знакомая, оказавшаяся невысокой и полненькой женщиной лет около сорока, может чуть больше.
— Мне нужны лекарства для товарища, он сейчас в травматологии на Шевченко лежит. — повторил я.
— Это понятно, но почему вы ко мне обратились? У меня отделение хирургии, а не аптечный склад.
— Мама посоветовала, сказала что если кто и может помочь, так это только вы. Я ж не бесплатно, вот, родители моего товарища и бюджет выделили. — достал я аккуратную стопочку червонцев.
Женщина посмотрела задумчиво, и сказав что попробует, но ничего не обещает, попросила подождать в коридоре.
Заранее поблагодарив, я вышел, и усевшись на лавку у стены, приготовился к долгому ожиданию. Но ждать почти не пришлось, минут через пятнадцать в кабинет зашла молоденькая медсестра, и пробыв там совсем немного, вышла.
— Заходите, молодой человек! — подала голос заведующая.
Я зашёл
— Вот, всё как вы просили. По списку. — положив на стол бумажный пакет, она протянула руку, и когда в ней оказались червонцы, ловко стряхнула их ящик стола.
Больше задерживаться было незачем, поэтому ещё раз поблагодарив докторицу, я забрал лекарства и вышел из кабинета.
Лифта ждать не стал, — подумав про Гуся, по лесенкам пробежался, и уже на выходе доску почета приметил. Ну точно, она самая. Прямо в первом ряду висит: уважаемый доктор, кандидат наук, и просто хороший человек, товарищ Антонина Семёновна. Интересно, если б загребли её компетентные органы за торговлю дефицитными лекарствами, на сколько бы она присела? Лет пять? А может семь? И ведь цена-то этому непотребству какие-то жалкие сто рублей. Неужели оно того стоит?
Хотя тут я, конечно, перегибаю, не мне судить. Может ей деньги нужны край, да и по факту, доброе же дело сделала, возможно человека спасла. С тем же успехом можно гайцов осуждать, а ведь если бы они не были такими взяточниками, у нас пол страны без прав бы осталось. Да чего далеко ходить, хоть бы и сам я, за свою не особо долгую шоферскую карьеру раз десять откупился. А не брали бы, давно уж пополнил бы пешеходную армию.
Но, так или иначе, а лекарства у меня. Остаётся передать их по назначению.
Глядя через стеклянные двери тамбура на улицу, поежился, надел шапку, и поплотнее запахнув куртку, приготовился выходить.
— Да ты что? Уже третья? Не может быть!
— Сама видела, сегодня в морг документы относила, санитары каталку закатывали!
Пока решался выйти на мороз, мимо прошли две симпатичные девушки в белых халатах и таких же шапочках.
— И куда милиция смотрит? Скоро уже из дома выйти невозможно будет!
В голове словно переключатель сработал, разговор с Васьком, приезд Бухтомина, слухи в институте, а теперь ещё и это. Не раздумывая, я развернулся, и делая вид что только пришёл, двинулся вслед за медсестрицами.
«Неужели всё-таки он?» — пульсировала назойливая мысль. — Или совпадение? Шанс на это конечно есть, но опыт прожитых лет говорит о том что он незначительно мал.
Разобраться? А зачем? Тем более своих проблем хватает. По идее, надо бы на дно залечь и не дёргаться. Непонятно ещё что после моего экспромта последнего будет…
Но как бы я себя не отговаривал, жажда справедливости была сильнее. Как говорил незабвенный Владимир Семеныч играя Жеглова — «вор должен сидеть в тюрьме!», — хотя в моём случае будет иначе, если пойму что Бухтомин действительно девок режет, прибью без всяких судов и следствий.
— Милиция сейчас как раз в морге, ждут результатов вскрытия… — последнее что удалось услышать от медсестричек, прежде чем они скрылись в одном из кабинетов.
И что делать? Снова следить? На дворе зима, в кустах не отсидишься, машины у меня нет, да и была бы, толку от неё в таком деле, один вред.
А что если это не он, а кто-то из его окружения? Что я на нём зациклился-то? Проверить остальных, вряд-ли он с большой командой катается, пара человек, не больше.
Так… время половина шестого, если не тормозить, как раз успеваю к началу боёв.
Сунув запазуху пакет с лекарством, торопливо направился на остановку. Шел, а сам лихорадочно думал.
Первое что нужно сделать, проверить алиби Бухтомина. Точнее даже не так, сначала узнать где и когда были совершены убийства, а потом уже заняться алиби. Про одно, неудачное, я знаю, неделю назад в парке на Северном. Деталей и подробностей никаких конечно, но что имеем.
Как узнать про остальные? Знакомых среди ментов у меня нет, хотя… А участковый?
Ну точно. Позвоню, дам время выяснить и перезвоню ещё раз. Надо только номер телефона участка узнать.
Скорректировав планы, решил ловить машину. Такси заказать не выйдет, телефон нужен, остаётся одно, искать бомбилу. Добравшись до остановки, разочарован не был, на пятачке стояла новенькая семёрка цвета кофе с молоком и видавшая виды четверка.
Подошёл, встретился взглядом с водилой семёрки, кивнул, но тот махнул на соседа, мол его очередь.
— До Гагарина сколько? — открыв дверь, спросил я у водителя.
Тот задумался на мгновение, критично осмотрел мой прикид, — оценивая «лохоемкость», и решив идти ва-банк, весело выдал,
— Червонец!
Десять рублей деньги немалые, и на официальном такси по счётчику взяли бы втрое меньше, но времени торговаться у меня не было, как и других вариантов добраться до места быстро.
— Деньги вперёд! — когда я согласился и полез на пассажирское, предупредил спекулянт.
— Да ради бога, вот. — протянул я червонец.
Водитель взял его в руки, посмотрел зачем-то на просвет, и довольно хлопнул в ладоши, рявкнул почти по-гагарински:
— Поехали!
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 32. 08.11.1990
 «В САМОМ ЦЕНТРЕ Москвы, недалеко от кремлевских стен, на декоративной лужайке у наводненной иностранными туристами гостиницы „Россия“ уже больше месяца стоят полиэтиленовые палатки. Таким образом выражают свой протест несколько десятков человек, приехавшие в основном из разных областей России и Украины. Они из тех, кого в кабинетах называют „жалобщиками“ — людей обиженных и продолжающих бороться за то, что считают справедливым. Среди них — арендатор, разоренный местным руководителем, учитель, уволенный с работы за „критику руководства“, семьи, выселенные из собственного жилья или пострадавшие от неправильных, по их мнению, судебных решений.» 



Глава 18

* * *
Свернув на зовущуюся в народе «пьяная», короткую дорогу, бомбила притопил, и вскоре мы уже парковались неподалеку от РОВД по Ленинскому району.
— Подожди десять минут, дальше поедем. — выходя из машины, попросил я водилу.
Не мудрствуя лукаво, номер телефона нужного мне участка я решил просто спросить у дежурного. Ну а что такого? Дело житейское, мало ли какая надобность до участкового?
— Семь, пятьдесят пять, двадцать четыре. — на память продиктовал дежурный, мордатый милиционер в помятом кителе. Судя по довольной ухмылке, от меня он ожидал какой-нибудь гадости вроде жалобы или заявления, а услыхав что мне нужен всего лишь номер, просиял прямо на глазах. Я тоже просиял, поблагодарил и улыбнулся. Теперь главное чтобы участковый на месте был, и, можно сказать, дело в шляпе.
Бегать по городу в поисках телефонной будки не стал, воспользовавшись автоматом прямо возле отдела. Век цифровых технологий ещё не настал, камер нет, поэтому не страшно. Да и за то что кто-то будет пробивать мой звонок, не переживал, и тоже по той же причине.
Зашёл в будку, нащупал в кармане две копейки, достал, сунул в прорезь и набрал номер.
— Слушаю, Лепёхин! — рявкнуло в трубке.
— Узнал? — стараясь говорить ровно, спросил я.
— Кто это?
— Морг помнишь?
Долгое молчание, потом напряженное,
— Что тебе надо?
— Сущие пустяки. Узнай где и когда были убиты девушки за последние две недели. Перезвоню сюда же после восьми, не подведи меня… — сказал я и повесил трубку
Должно сработать. Сам я ничем не рискую, узнать откуда был сделан звонок, он не сможет, хлопотно, да и узнает, толку никакого не будет.
Теперь в спорткомплекс, если водила поднажмет, как раз к началу успею.
Так и получилось. Отрабатывая второй червонец, таксист постарался, и опоздал я всего на какие-то пять минут.
— Подождать? — спросил он, когда я расплачивался.
— Не надо, спасибо, хватит на сегодня, накатался. Теперь до зарплаты бы дотянуть…
Таксист хмыкнул, и ничего более не говоря, уехал.
Кататься на такси удобно, но светится лишний раз ни к чему. Я и так отличился, не выпендрился бы перед Катей, может и обошлось бы, не пришлось бы людей на тот свет спроваживать. И хотя мне их совсем не жалко, но и хорошего ничего нет. Я когда на войне первый свой «фраг» исполнил, думал спать плохо буду, мучаться. Не скотину безмозглую, человека жизни лишил. Но зря переживал, ни разу ни во сне, ни в бреду пьяном, мертвецы мои мне не являлись. Иной раз я и сам даже, когда уснуть не мог, считал их, вместо овец. Сумасшествие это, или ещё что, не понятно, но факт, было дело. Думал здесь, когда заново всё, не полезу в дерьмо больше, но опять не вышло, видать на роду написано.
А народу собралось много. Конечно основная масса это зрители, но и состав участников внушительный. Первый этап «крутили» сразу на двух рингах, в первую очередь для экономии времени, но ещё и потому что отсев не всегда интересен. Вот отберутся нормальные бойцы, тогда и поглазеть можно, поболеть. Да и объявлять нормально будут, чтобы понятно кто где, а если совсем серьезно подойдут, может даже «купальщиц» под это дело зафрактуют.
— Опачки! Какие люди и без охраны! — непонятно откуда нарисовался мой давний соперник, и просто говно-человек, Данила Матроскин по кличке Простокваша.
— Отвали… — равнодушно отмахнулся я, зная что Простокваша на прямой конфликт не пойдет, тем более на людях. Подосрать тишком, нагадить пока никто не видит, тут да, тут он мастер. А так чтобы в открытую, слабоват.
— Я чёт не въезжаю, а ты че такой грубый? — оскалился Простокваша. — Баба не дала?
— А ты и не въезжай, стой где припарковался, и вообще, Простокваша, иди куда шёл, я тебя не трогаю, и ты меня не трогай…
— А то что? — набычился тот, очень уж не любил когда его простоквашей в открытую называли.
— Мурло набью. — обрисовал перспективу я, после чего простокваша молча удалился. Конфликтовали мы с ним давно, невзлюбив друг друга ещё со школы, но сколько бы он не пыжился, победа всегда оставалась за мной. И бил я его, чтобы не соврать, как минимум раз двадцать. Причем, это не считая ринга, тут вообще без счета. Потом, лет, примерно, через двадцать, я встречу его в переходе. Пьяный, без ноги, он будет петь какую-то заунывную песню, выклянчивая себе на пропой.
Протиснувшись поближе к выделенному для тренеров углу, я сразу заметил Бухтомина. Он стоял возле стола, и что-то внимательно разглядывал в журнале. Он, и ещё один смутно знакомый мужик. Ну точно, я на сборах его пару раз мельком видел.
Невысокий, метр шестьдесят пять, не выше, широкий как бочонок, короткорукий, почти полностью лысый, со сдвинутым набок носом и по-борцовски поломанными ушами, впечатление он производил крайне неприятное, да и на боксера не походил от слова совсем. Для борца такое телосложение ещё куда ни шло, но бокс?.. Хотя, может администратор хороший, в спорте же как, не всегда по видам «пенсионеров» распределяют, бывает что и суют туда, где место есть свободное. Разумеется не так чтобы лыжника в мотогонки, но если есть общее что-то, почему бы и нет.
— О! Димон! Все-таки решился? — пока я разглядывал этого неприятного типа, на меня вышел Васяня. Довольный как пирожок, в майке с надписью «Динамо» и широких трико, выглядел он крайне счастливым.
— Да я так, поглазеть просто. Делать нечего дома, вот, пришел.
— Ну и зря что просто! Ты прямо щас подойди к тренеру, отбор только начинается, может успеешь ещё!
А что, это мысль. Вот только не сейчас, а попозже, чтобы уже точно не успеть. Дождусь когда журнал заполнят, подпишут и проштампуют, тогда и подойду. Глядишь, слово за слово, и накопаю чего-нибудь…
— Да пока не хочется Вась, не последний же отбор, тем более КМС у меня есть, а мастера не дадут. Ты, кстати, каким номером?
— А я уже все, отобрался!
— Круто! Домой?
— Нет, сначала дождусь окончания, узнаю что там по жеребьевке на завтра!
— Ну хорошо. А что вообще по составу, кто из наших ещё прошел?
— Да пока немного, парни в основном позже драться будут, это мне подфартило в первых рядах… — со вздохом сообщил Васяня, и хлопнув меня по плечу, сказал что побежал дальше.
Он побежал, а я остался. Время до звонка участковому ещё есть, поэтому можно пошататься тут, послушать что люди говорят.
— Здорово Димон! — подошёл ещё один бывший одноклассник, Шурик Манин. Боксом он никогда не занимался, как и вообще спортом, поэтому увидеть его здесь было неожиданно. Честно сказать, я вообще забыл о его существовании, в той жизни не встречались после школы, поэтому и тут из головы выпало. А парень он всегда толковый был, со своими тараканами конечно, но у кого их нет?
— Привет, какими судьбами?
— Да вот, очерк пишу про ваших чемпионов, может поделишься информацией?
— Ты? Очерк? Это с какого перепугу?
Саня учился в целом неплохо, но с русским языком, как и с литературой, были проблемы. Нет, оценки-то он получал нормальные, но в основном за счёт хороших отношений с учителями. Где поможет чем-то, где польстит, где поддакнет, так и получалось без троек.
— А чему ты удивляешься? Может у меня талант? — надув щеки — он всегда так делал когда спорил, тут же набычился Саня.
— Да нет, ничему не удивляюсь. Талант это всегда хорошо, плохо когда по русскому трояк исправляешь…
— Да ладно тебе, вспомнил прошлогодние бахчи. Я теперь сам кого хочешь обучу, всё же не хухры-мухры, а специальный корреспондент!
— Корреспондент чего?
— Газеты «Ведомости края», слыхал про такую?
Газет родители выписывали много, и читал я почти все, кроме тех что про сельское хозяйство, но на эту не натыкался.
— Нет, не слыхал. Просветишь?
— Да чего тут просвещать, новое издание, только в прошлом месяце зарегистрировались, первый выпуск готовим, вот, я про боксеров пишу…
— Думаешь это кому-то будет интересно кроме самих боксеров?
— Да хотя бы им…
— Не угадал, боксеры газет не читают.
— Почему?
— А им мозги в раннем детстве отбили, сам же говорил?
С Саней мы ругались редко, но когда это всё же случалось, он намекал на эту особенность моего спорта, правда не прямо, боялся в тыкву получить, но завуалированно поддразнивал.
— То о чём я напишу, прочитают, не беспокойся! — сделав страшное лицо, заговорщицки прошипел он.
— Просветишь? Заинтриговал прям…
— Конечно. Только не здесь, как раз и дополнишь, если я где-то ошибусь.
Пробившись через толпу возле выхода, мы прошли в раздевалку.
— Ну, вещай уже. — осмотрев помещение на предмет посторонних, я уселся на лавку.
— Короче, всё до безобразия просто! Ты слышал когда-нибудь про подпольные бои? — впился в меня взглядом Саня.
— В кино видел. Читал где-то.
— Да нет, я про жизнь говорю, про нашу, вот эту вот жизнь! Бои за деньги, если так понятнее! Парни дерутся, а устроители тотализатор устраивают. Гы!.. смешно получилось. Как это, астрология?
— Тавтология, неуч.
— Ну точно. Слово из головы вылетело… Но ты это… Сечешь?
Разумеется я «сёк», но применительно к нашему курмышу подобное предположение казалось мне бредом. Такие вещи устраивались, точнее будут устраиваться для развлечения богатеев, чтобы их подоить, но для этого рано, богатеев пока кот наплакал, да и какая-никакая социальная ответственность у людей осталась. Прознают, мигом в милицию сдадут.
— Да брось ты, какие у нас тут подпольщики? Нафига это нужно? Смысл, если соревнований и так хватает? — возразил я «журналисту».
— Я тебе что, врать буду? Или думаешь у меня бездоказательно статью в газету примут? На вот, смотри!
С этими словами Саня положил свою папку на лавку рядом со мной, и раскрыв ее, вытащил стопку фотографий.
— Ну и что тут? — спросил я, не прикасаясь к фотокарточкам.
— А ты посмотри, посмотри! Может тогда поймёшь!
Но и после пролистывания фотографий, понятней не стало. На турнир похоже, причем не центровой, а так, проходной типа того что сейчас проходит. Ринг, боксеры, зрители, все как обычно. Народу, правда, не много, но такое бывает, не всегда аншлаг на подобного рода мероприятиях.
— Давай уже объясняй, а то я пока не вижу ничего подпольного…
— Ты серьезно? Ну присмотрись уже, тут же на поверхности всё!
Я присмотрелся, но безрезультатно.
— Скажи где искать-то, так до ночи тыкаться буду… — попросил я Саню.
— На руки боксеров внимание обрати для начала, видишь они без перчаток оба, а ведь работают в полный контакт между прочим!
Перчаток действительно не было, и лица — поначалу я внимания не обратил, показались сильно разбитыми. Так бывает на ринге, но уж больно повреждения серьёзно выглядят, случись такое на самом деле, бой был бы уже остановлен. А тут нет, на целой серии фотографий видно что его и не прерывали.
— Теперь вижу, только не пойму нахрена это нужно?
— Да тебе что, действительно все мозги отбили? — снова надул щеки Саня.
Мозги может и не отбили, но я действительно был удивлен. Девяностый год и чтобы такое?
— Нет, так-то я понимаю, поверить просто не могу.
Первое что пришло в голову, тот непонятный показ когда наши все слились, и я был единственным кто смог отстоять честь клуба. Мы с пацанами чего только не думали, ждали продолжения какого-то, ну хоть чего-то. Но тренер как воды в рот набрал, ни разу про это не говорил, а когда спрашивали, просто игнорил. Меня же спросил как-то после тренировки, не хочу ли я по-настоящему поработать, про деньги большие намекал. Только мне тогда не до того было, вот я этот момент-то мимо ушей и пропустил.
— Хочешь убедится, приходи в пятницу вечером к ресторану Москва, я там договорился уже, нас с черного хода проведут! — сузив и без того узкие глазки, громко прошептал Саня.
— Ну хорошо. А с кем договорился-то? — хотел уточнить я, но тут за дверью зашумели, и в раздевалку ввалились трое незнакомых парней.
— Ладно, давай потом, я как раз пока разузнаю еще кое-что, чтобы совсем убойная статья получилась. Бывай! — и Саня ушел, довольный что смог меня удивить.
Останавливать его я не стал, время звонка подходило, поэтому не возвращаясь в зал, ретировался на улицу.
«Ну и куда теперь?» — думал я, соображая где ближайшая телефонная будка. — «Может у магазина?»
Действительно, стоит родимая. И даже ещё не побитая. Так, пара слов нехороших нацарапано, да синей краской сбоку — «здесь был 10-й А» и ниже год «1986.»
Зашёл, снял трубку, — гудок идёт. Монетку достал, сунул в прорезь, набрал по памяти нужный номер.
— Сделал? — услышав знакомый голос, коротко спросил я.
— Восемнадцатого в шестом микрорайоне, возле дома номер семнадцать по Целинной, с десяти до часу. Двадцать второго в том же районе за объездной, там где съезд на грунтовку, время плюс-минус такое же. И привокзал, двадцать пятого, за гаражами, с часу до трёх ночи.
— А ещё… — я хотел уточнить кое-что, но участковый повесил трубку.
Неприятно, но да ладно. Пока не забыл, достал блокнот с ручкой, и торопливо записал полученные данные.
Вот, так уже лучше. Остается узнать где был Бухтомин в указанные даты, и надеяться на результат. Будет у него алиби хоть на один из этих дней, значит не он, а кто-то из его окружения. Ну а не будет, на том всё и закончится.
«А ведь вот ещё что», — пришла в голову мысль, — «ресторан, про который говорил Саня, он ведь как раз в шестом находится, на той же улице где произошло первое убийство.»
Воодушевленный таким совпадением, задерживаться не стал, и почти бегом побежал обратно в спорткомплекс.
— Здоров дядь Паш! — протянул я руку курящему на крыльце старенькому вахтеру.
— И тебе не хворать, Димитрий! — вяло ответил на рукопожатие он. Ещё пару лет назад рука у него сильная была, а сейчас вот сдал. Возраст, чего уж там. Сколько ему? Под восемьдесят наверное. Я когда в школу пришел, — это получается в восемьдесят первом, он уже тогда стариком был, но таким, крепким ещё. А сейчас вот, совсем постарел, взгляд только прежний остался, цепкий, с прищуром. Раньше в школе у нас труды преподавал, потом, когда списали, в сторожа подался, года три уже на вахте сидит.
— Как ваше драгоценное? Не хвораете, дядь Паш?
— Да как не хворать-то, Димитрий, годков-то мне, ой-ёй сколько, вспоминать страшно даже… А ты чего мечешься туды-сюды?
— Да так, дела… — уклончиво ответил я, соображая как бы получше на тему нужную перескочить. Дядя Паша хоть и староват, но отсутствием памяти пока не страдает, если захочет, по минутам расскажет кто, куда и когда. Главное чтобы захотел.
— Ты смотри Димитрий, не лезь в эти дела лучше, гнилые они, за версту разит. Это ладно тем у кого в голове меконий один, а ты-то парень умный, зачем оно тебе надо?
— Меконий? А что это?
— Первородный кал это, Димитрий, по идее, должен выходить в первые сутки жизни, да только не у всех, многие так и живут всю жисть с ним…
Дядя Паша обычно поворчать не любитель, а тут нашло что-то. Но мне это на руку, если по умному его направить, много полезного может рассказать.
— Понятно. Да я вроде и не лезу никуда…
— Чего пришел тогда? — недоверчиво зыркнул дядя Паша.
— Да так, на бои посмотреть, с пацанами увидеться. Я ж тут почти десять лет прозанимался, считай дом родной!..
— Ну-ну… был дом, да весь сплыл.
— А поподробнее?
— Слушай, как тебя по батюшке?
— Аркадьевич.
— Значит так, Димитрий Аркадич… Не лез бы ты в это дело, ни к чему хорошему оно не приведет… И поверь, я знаю о чём говорю… Ты может не в курсе, но за последний месяц, может два, тут много чего поменялось.
— Поменялось?
— Ага. И не в лучшую сторону, заметь… Ты про подпольные бои слыхал?
Вот уж чего не ожидал я от дяди Паши, так такого вопроса, да ещё и без прелюдий, в лоб сразу.
— Ну так, краем уха.
— А то что уже троих пареньков там забили, двоих насмерть, третий в больнице в тяжёлом состоянии, тоже слыхал?
— Нет дядь Паш, от вас первого слышу. — совершенно искренне ответил я, ибо на самом деле был не в курсе.
— Пугать не буду и не хочу, поэтому скажу тебе прямо, вали отсюда пока голова цела, иначе…
Что будет иначе, дядя Паша не досказал, нас прервали вывалившиеся из гардероба подростки.
Чтобы не создавать толпу, я развернулся к выходу.
— Куда прешь, баран!
Торопясь выйти на улицу, я случайно задел плечом одного неприятного типа по фамилии Черных. Здоровый, килограмм на пятнадцать тяжелее меня и на полголовы выше, одно время он был моим личным кошмаром. Не знаю уж за что Черных меня так невзлюбил, но цеплялся по поводу и без повода. Старше на два года, в секцию он пришёл почти одновременно со мной, и мы даже какое-то время достаточно неплохо общались. Не дружба конечно, но какие-то общие темы были. Я уж и не помню что произошло, только Черных вдруг резко изменил своё ко мне отношение. Сначала перестал здороваться, потом подколки всякие пошли, придирки, а если на тренировке меня с ним ставили, тут уж он от души резвился. И вот сейчас опять, когда я уже и думать про него забыл.
— Извини, я не специально, — выдавил я, чувствуя приближающиеся неприятности.
Ответом стал толчок в грудь — ладони его, жесткие как доски, выбили из легких воздух.
— Я тоже не специально! — рыкнул Черных, и в его голосе зазвенело то самое, знакомое презрение.
— Не здесь! — рявкнул дядя Паша, вклинившись между нами, как живой щит. Его ладонь впилась в плечо Черных, но тот даже не дрогнул. — Хотите подраться — на ринг!
Черных осклабился.
— Я бы рад, — прошипел он, — да только этот сопляк опять заплачет! Правда, Пионер? — Прозвище, брошенное как плевок, заставило разозлиться. Народ вокруг притих, будто затаив дыхание. Десятки глаз впились в меня — колючие, жадные до зрелища.
Дело запахло керосином. Он конечно урод каких поискать, но боксер классный, с большим будущим. Точно сейчас не вспомню, но по-моему, Черных в сборной потом будет выступать, регалий особых не заслужит, но даже сам факт участия о многом говорит.
— Ну что, Люся? — он отступил, расправив плечи, как медведь перед прыжком. — Или к мамке побежишь?
Стерпеть? Но тогда завтра весь район будет ржать над «трусом». Черных знал это.
— А давай подерёмся, только не на ринге, а на улице, без правил, как мужики? Или зассал? — нашёл выход я.
На ринге шансов у меня точно нет, а вот если без правил, точнее по правилам улицы — что одно и тоже, тут ещё посмотреть надо кто кого.
Тишина стала гулкой. Черных замер, будто столбняк его сковал. Потом уголок рта дёрнулся — не улыбка, а оскал.
— Когда? — спросил он.
— Да прямо сейчас. — усмехнулся я.
— Договорились, — кивнул он, и в этом кивке прозвучало что-то… почти уважительное.
— Пошли?
Толпа одобрительно загудела.
* * *



Глава 19

* * *
Не затягивая, отошли за спорткомплекс, выбрав чистую от снега площадку. Дядя Паша не вмешивался, знал что бесполезно, но и смотреть не пошёл, не по чину.
Я же анализировал предстоящее.
В принципе, вырубить этого здоровяка не сложно, но, боюсь, народ не оценит, драка должна быть долгой, и в меру кровопролитной.
Зрители, а их число всё прибывало, образовали плотный круг, внутри которого находились мы с Черныхом. Он, кстати, всегда агрился когда склоняли его фамилию, наглядно объясняя что этого делать не стоит.
Кто-то крикнул: «Разнеси его, Пионер!», но голос потонул в свисте и топоте. Зрители толкались, пытаясь пробиться ближе, некоторые наоборот отходили, чтобы залезть на покатую стену «ФОЦа».
Черных снял куртку, оставшись в олимпийке с надписью СССР, и встал напротив, переминаясь с ноги на ногу, словно не решаясь начать. На лице ухмылка, а взгляд — веселый, предвкушающий потеху.
Я тоже разделся, свитер было жаль, поэтому снял и его, демонстрируя народу обычную белую майку. Холодно, но адреналин сейчас подогреет.
Встал, покрутил шеей, и не дождавшись когда Черных раскачается, начал сам.
Джеб, кросс, уклон — как учили. Удары легли точно — в челюсть, в ребра. Но противник мой только фыркнул, прикрыв лицо ладонями:
— Котенок сильнее бьет! — он отпрыгнул к стене. — Смотри только не помри от усердия!
Черных не боксировал. Он играл. Приседал низко, будто прячась, бил снизу — в печень, потом — крюк под ребра, заставивший меня крякнуть.
Я ринулся в серию боковых, но Черных извивался между кулаками, как гадюка, и — бац! — прямой в переносицу. Кровь хлынула на майку, толпа взвыла.
Он издевался. Подпускал близко, смеялся, а в последний момент уворачивался, шлепая себя по ляжкам:
— Ой, пионерчик, слепой что ли?
Откуда-то выпрыгнула девчонка в кислотных лосинах, завизжав противно: «Черный, убей его!». Я попытался клинчевать — но он выскользнул, как мокрый карась, щелкнув мне по ребрам.
Я отскочил, но он не отставал, его смех резал уши — низкий и скрипучий как несмазанная телега. Я притворно закашлялся, прижимая ладонь к ребрам, толпа взревела, радуясь зрелищу.
— Ну что, салабон? — Черных развел руки, будто приглашая в объятия. — Устал? Может, перерыв?
Он подмигнул девчонке в лосинах, та завизжала, как поросенок под ножом. Идеально. Я покачнулся, сделав вид, что спотыкаюсь. Толпа завыла: «Добивай!», «Кончай его!».
Черных, распираемый гордыней, шагнул ближе.
Его правый хук был красив — локти прижаты, корпус в винте. Удар, способный вырубить быка. Я подставил подбородок, расслабив шею. Голова дернулась назад, кровь брызнула из носа — зрелищно. Толпа взорвалась.
— Видал, салага? — Черных задрал нос, и замер в победной позе, подняв кулаки к небу — словно гладиатор, приветствующий Колизей. Толпа скандировала его имя, а он ловил каждую каплю их обожания. Я вытер кровь тыльной стороной ладони, нарочито медленно, словно старик, попавший в круговерть молодой удали.
— Давай, чемпион… — пробормотал я, опуская руки, будто силы на исходе. — Продолжим…
Он фыркнул, вскинув брови:
— Продолжим? Да ты еле стоишь!
Но тут же ринулся в атаку.
Его левый апперкот был стремителен, как молния, но я уклонился — так, чтобы удар задел макушку, взъерошив волосы. Толпа ахнула. Черных зарычал, не привыкший к промахам, и врезал серию хуков. Я ловил их на блок, слегка подаваясь назад.
Его правый кросс свистнул у виска, сантиметр — и был бы нокаут. Притворно пошатнувшись, я выскользнул влево, подставив ему бок. Удар в печень — точный, но вскользь. Я согнулся, изображая боль, и услышал его торжествующий хохот:
— Ну что, салага?
Он полез вперед, забыв про защиту — куражась, широко раскинув руки. Первый же его джеб я парировал предплечьем, незаметно сместив вес на правую ногу. Второй удар, правый кросс — уклонился на сантиметр, почувствовав, как воздух от кулака обжег щеку.
— Черный! — выкрикнула девчонка в лосинах, но в ее голосе уже прокралась неуверенность.
Черных же, разъяренный, кинулся вперед. Его комбинация — левый хук, правый апперкот, левый боковой — была идеальна на ринге. Но улица не прощает высоких стоек. Я будто случайно споткнулся о булыжник, присел, и его кулак пролетел впустую. Используя инерцию, я рванулся вверх, головой заехав ему в подбородок.
Попал хорошо. Он отпрянул и зашатался.
Добивать я не стал, давая ему передышку, но всё уже было очевидно.
Потеряв ритм, он метался как загнанный зверь. Его удары теряли точность, плечи вздымались от усталости. Я пропустил слабый кросс, позволив ему почувствовать мимолетную победу, а затем включился.
Правый джеб — в грудь, чтобы отбросить его. Левый хук — в печень, заставив согнуться. Правый апперкот — нокаут.
Толпа затихла, завороженная неожиданным поворотом. Черных упал и не шевелился.
Ждать когда он встанет, я не стал, надо было привести себя в порядок. Так-то сильных повреждений нет: нос разбит, губа припухла, ну и возможно синяк под глазом будет. Не страшно. Кровь только смыть.
Расступившись, народ выпустил меня из кольца, и по установившейся тишине, я понимал что только что «родил» очередную легенду.
* * *
Умывшись и застирав майку, уже на выходе заметил Бухтомина с двумя спутниками. Все трое, только на улицу вышли, и в такси сразу, государственную Волгу с белыми шашечками. Видать заранее озаботились, вызвали.
Низкорослого я сегодня видел, а вот на третьего внимания не обратил. Среднего роста, лет сорока, лысоватый, неприметный, с таким же характерно сдвинутым носом, держался со своими спутниками он так, словно большой начальник среди подчинённых. К такси подошёл последним, но сел вперёд, на считающееся более «привилегированным» место.
Проследить за ними я не мог, не на чем, но догадывался куда они могли поехать, и дотопав до остановки, сел на трамвай.
Шестой микрорайон это недалеко, минут пятнадцать до «ключа», а там или пешком три квартала, или на автобусе. Автобус ждать не стал, непонятно придет ли, и двинулся прямиком через дворы.
Шёл быстро, так теплее было. На улице хоть и не лютый мороз, но прихватывало чувствительно, когда вышел к ресторану, ног уже практически не чувствовал. Обувь, да и остальная моя одежда, не были рассчитаны на столь долгие забеги, да и вообще, ни на какие, в принципе, рассчитаны не были. Но я молодой, мне что снег, что ветер — всё по барабану, даже трухлявые ботинки воспринимаются как нечто обыкновенное и само собой разумеющееся.
В ресторан я, естественно, не пошёл, а занял наблюдательный пост в девятиэтажке напротив. Двери в подъезд ещё не закрывались, домофонов и прочих радостей жизни не было. Зато был работающий лифт, целые окна, лампочки на каждом этаже, и даже функционирующий мусоропровод.
Высоко не поднимался, встал на площадке между вторым и третьим этажами. Ниже ящики почтовые, туда постоянно жильцы суются, а выше не видно уже ничего. Оно и так-то, не ахти какой обзор, но центральный вход просматривается. Опять же, на виду и часть внутреннего расположения, беседки на территории, лавочки. Сейчас вряд-ли туда кто-то пойдет, зима, но мало ли, вдруг?
Ждать и догонять, хуже нет, а я даже не знаю здесь ли Бухтомин с компанией, или куда в другое место поехал. А ведь ещё и жрать хочется. Я вообще заметил что есть хочу практически постоянно, а когда поем, отпускает совсем ненадолго. Не знаю в чем дело, но кажется мне, словно в здешней еде не хватает чего-то, вроде как вкус не полный, постный такой, без изюминки. Шаурму бы сейчас заточить, или бургер какой… И ведь до ларька не сбегаешь, не купишь. Нету ещё шаурмичных, и не скоро будут. Кстати, хорошая идея для бизнеса. Со службами всякими порешать только, и вперёд. Сначала в своём городишке по паре точек на район поставить, потом на область выйти, а там и до масштабов страны недалеко. Звучит привлекательно, но нереально. Задавят, если не бандиты, то люди от власти. Будь таких бизнесменов побольше, тогда может и затерялся бы в толпе, а когда один, то и спрос весь с одного будет. В общем, хороша ложка к обеду, рано ещё для подобных «прорывов», общество не готово.
А вот и первые гости, четыре человека на такси. Будний день, время половина одиннадцатого, поздновато для начала гуляний. Следом ещё одна машина, это уже частник, привез двоих, мужчину и женщину. Сразу ещё две Волги подъехали, чёрные, без шашечек. Из каждой по солидному дядьке вышло. Прежде чем зайти в ресторан, подошли друг к другу, поручкались. Машинки же их немного отъехали, и встали поодаль.
Минут пять никого не было, потом сразу четыре машины, две такси с шашечками, и пара жигулей. В сумме, человек десять, не меньше.
Прошло ещё несколько минут, и снова гости к ресторану подъехали, опять черная Волга, она привезла мужика с бабой, москвич с тремя пассажирами, и восьмерка битком набитая.
А может они просто там празднуют? Ну а что, решили посидеть часок другой, мало ли, вечером не получилось, на ночь глядя надумали. Может такое быть? — сам себе задал я этот вопрос, но ответ был очевиден, не может. Смысла нет. Судя по автомобилям и поведению гостей, люди среди них есть крайне серьезные, таким в любое время открыто, поэтому вряд-ли они ночью праздновать отправятся.
Дождавшись приезда ещё нескольких автомобилей, я всё же решил посмотреть поближе. Любопытно, да и согрелся чуток, в подъезде хоть и не тропики, но градусов десять есть, жить можно.
Сразу напрямую не пошёл, мало ли, а обойдя сбоку, подобрался с торца. Присел у стеночки, осмотрелся, никого не заметил. Да и не натоптано даже, хотя снег уж давно лежит. То ли на самом деле просто гулянка какая-то, то ли охраняют спустя рукава. И тот и другой варианты возможны, поэтому, чтобы убедится, надо попасть внутрь.
Пройдя вдоль здания, нашёл подвальное окно для приёмки товара. Присел, подёргал, — шевелится. Внутри темно, прислушался на всякий случай, и резким движением выдавил фрамугу.
Склад, или бойлерная, а может и то и другое. Ящики вдоль стен, целый ряд труб с вентилями, и пробивающаяся из-под двери полоска света.
Повернул ручку, не заперто. Покрутился кругом, нашел короткий обрезок дюймовой трубы, и стараясь не шуметь, вышел в коридор, а оттуда в главный зал ресторана. Темно и тихо. Странно. Если тут где-то и гуляют, то явно не здесь. А может разъехались уже?
Бесшумной тенью прокрался в конец зала, там где выход, и так же пошевелив ручку двери, убедился что она не заперта. А толку? И так слышно что никого тут нет, разве что сторож дрыхнет где-нибудь. Ну или не дрыхнет, звёзды считает, например. Нет, я понимаю что небольшой компанией можно и в кабинете посидеть тихонько, в картишки там, пульку расписать. Но народу-то должно быть прилично, сам только человек тридцать видел. Так куда же они делись?
Выйдя из зала, я прошёл по длинному коридору и оказался прямо перед выходом в фойе. Снова дверь, и снова незаперта. Сел тихонько, прислушался. Вроде шум какой-то. Заглянул, никого.
Показалось?
Дверь на улицу немного дальше, поэтому получается это и есть центральный вход в ресторан. Но первый этаж точно пуст, на втором тихо. Чтобы успокоить свою совесть, прокрался наверх и проверил всё до самого конца.
Удивительно. Как такое может быть? Или тут где-то есть смежное помещение?
Нет, ночью впотьмах я точно ничего не найду. Вот завтра, при нормальном свете, наведаюсь в это царство дорогой еды, проведу, так сказать, рекогносцировку. А пока выбираться надо, домой, под теплое одеялко.
Проделав всё в обратном порядке, я покинул сие заведение, отметив что обе Волги, а так же ещё пара автомобилей, всё ещё стоят возле ресторана. А значит это что хозяева машин так и торчат в том неведанном месте, в которое сам я так и не попал.
Вот только меня это уже мало волновало, проверил что смог, и хорош. Лезть нахрапом я не собирался, и был несказанно рад что успел на последний трамвай. Это в веке двадцать первом уехать можно в любое время, были бы деньги, а здесь шиш, опоздал, и топай пешочком. Так-то оно не страшно, пешие прогулки для здоровья полезны, вот только с приходом ночи значительно похолодало, и опоздай я на трамвай, не знаю, добрался бы до дома, или замёрз бы где-нибудь под фонарем.
Но обошлось. Доехал, и даже до дома дошел без приключений. Тихонько открыл дверь, пробрался на кухню, сожрал там всё, и на боковую, под так обожаемое одеялко.
Уснул быстро, спал без снов. Утром же еле поднялся, продрав глаза только под угрозой быть облитым из чайника. Разумеется не горячего.
— Мам… Мне ко второй паре… дай поспать… — попытался отмазаться я.
— Приходи раньше, будешь высыпаться, а пока иди умывайся, кофе уже на столе!
Забота это хорошо, тем более мамина, но вот с кофе я здесь так и не подружился. Привычного, а за последние годы «там», я подсел на бразильский в зёрнах, тут днём с огнём не найти, а то что варит мама, это не кофе, а кофейный напиток из ячменя. Точнее не так, назывался он «Ячменный», но из чего сделан на самом деле, непонятно. Пачка порвалась, и мама пересыпала его в банку, поэтому прочитать было негде. А ведь раньше я даже любил его, мне нравился и вкус, и запах, да вообще всё нравилось в этой гадости. И да, у нас есть ещё один подвид подобного заменителя в жестяной банке. Это мамина гордость, добытая по великому блату за немыслимую сумму аж в двадцать рублей. Кофе индийский, или как его ещё называют «с индианками». На вкус — а мне разок уже наливали, нечто среднее между самым дерьмовым «Пеле», и каким-нибудь не менее паршивым «якобсом». Но тут, конечно, ценитель из меня тот ещё, растворимый я вообще не очень, плююсь даже от самых хороших, «современных» марок.
Умывшись и натянув трико с майкой, я поплелся на кухню где меня ждала огромная кружка и половина рогалика. Вот ещё один минус, нет чтобы сварить поменьше да покрепче, мама всегда варит чуть не пол ведра, так что если и не напьешься, то хлебать всяко устанешь. Ну а рогалик, точнее его половина, это всё что осталось от моего ночного жора.
Выпил кое-как, съел рогалик, и так же под нотационное мамино сопровождение, принялся одеваться в институт.
Да, не хотелось. Но мама права, не идти нельзя, здесь, не там, — отчислят, глазом моргнуть не успеешь, строго пока всё с этим. Тут даже экзамены когда сдаёшь, ну или зачёты, препод не просто слушает твой ответ, он постоянно уточняет, просит прояснить ту или иную ситуацию, дать комментарий, или высказать свою точку зрения. Целенаправленно валит, в общем. Мне иногда даже кажется что им, преподавателям, премии дают за отчисленных студентов. Вроде как выбраковка.
— Мам, за лекарствами приходили? — уже на пороге вспомнил я про Гуся.
— Да, забегал тут один, отдала, так он даже спасибо не сказал, выхватил, и бежать. — недовольно ответила мама.
— Это нормально мам, торопился видимо очень, бывает.
— Да как бы ни было, человеком надо оставаться…
— Хорошо мам, проведу разъяснительную беседу, не переживай!
— А я и не переживаю, это пусть родители его переживают.
С вежливостью у парней вообще напряг, раньше не обращал внимания, а сейчас вижу. Им словно стыдно поблагодарить, или ещё как-то проявить свои чувства. Даже на банальное «будь здоров», девять из десяти ответят что-нибудь вроде «сам не сдохни». Налет блатной романтики, или ещё какая дрянь виновата, но факт, с вежливостью беда.
Из дома вышел в семь двадцать, до института на трамвайчике полчаса ехать, так что не торопился, тем более первая пара будет в центральном корпусе. Но добравшись до аудитории, застал там только одного паренька.
— Не понял… Я что, время перепутал?
— Нет, не перепутал. Пары отменили, вчера ж ещё сказали… — ответил на мой вопрос тот.
— А ты тогда чего приперся?
— У меня пересдача, пока здесь свободно, повторяю.
Спустившись вниз, нашел расписание, и действительно, первые две пары отменены. Вот что значит живу не в век высоких технологий, так бы глянул в мессенджер, и не пошёл бы никуда. А тут и не выспался, и время потерял.
В ресторан наведаться? Рановато наверное, хотя даже если открыто, буду там в центре внимания.
Не пойдет. Стоп, а если не как посетитель? Скажу что работу ищу, даже если не нужны им работники, осмотрюсь хоть. Опять же, следы посмотрю, снега свежего за ночь не выпадало, может осталось что-то. А вообще, конечно, чем дальше углублялся во все это непотребство, тем тревожней становилось на душе. И не за себя боялся, за родных. Здравый смысл говорил не лезь, один прокол, и всё, обратно уже не открутишь. Но в то же время другой здравый смысл, порешительней который, твердил что второй шанс мне дали не для того чтобы на печи сидеть, и дефолтов всяких ждать. Правильно?
Вот и я думаю что правильно.
С раннего детства имея склонность ко всякого рода авантюрам и обострённое чувство справедливости, долго не раздумывал, дошёл до остановки и так же не трамвайчике доехал до «ключа», а оттуда уже пешочком прогулялся до шестого микрорайона.
— Я по объявлению, на счёт работы. — доложился мордатому швейцару, хотя объявления никакого не было, но надо же мне было с чего-то начинать?
— Грузчиком что-ль? — удостоив меня брезгливым взглядом, безразлично уточнил тот.
— Да мне всё равно, хоть грузчиком, хоть дворником, я на все руки мастер! — не обращая внимание на брезгливость швейцара, бодро оттарабанил я.
— Дворник не нужен, грузчик требуется… Приёмка продуктов в девять утра и пять вечера, работы немного, но и платят мало… Устраивает?
— Мало, это сколько? — чтобы не вызывать подозрений, «напрягся» я.
— Полтора рубля в день, если не разобьёшь и не испортишь ничего…
Полтора рубля для студента, это достаточно неплохо, можно соглашаться, не переиграю.
— Нормально. С понедельника по пятницу? Пять дней в неделю? — обрадовался я.
— Шесть. Суббота тоже. — поправил швейцар.
— Согласен. Где расписаться?
— Нигде, сами распишутся. На утреннюю приёмку ты уже опоздал, к половине пятого подваливай, пока покажу-расскажу, а там и товар подвезут. И это, спецовку возьми с собой какую-нибудь, ящики грязные, да и в подвале не особенно чисто. Испачкается, мамка заругает… — основательно войдя в роль работодателя, посоветовал швейцар.
Поблагодарив «благодетеля» со всей сердечностью, я уточнил порядок выплат, и узнав что платят сразу, а сегодня будет ещё и чуть больше, изобразил щенячий восторг.
— Вали уже… — царственно махнул рукой швейцар, и уже когда я выходил, «бросил» в спину — не опаздывай!
Выйдя на крыльцо и осторожно прикрыв за собой дверь, я отошёл в сторону, почти на угол, и сделав вид что завязываю шнурок, сам потихоньку осмотрелся. Было предположение что ночные гости заходили не сюда, а куда-то мимо, но следов на снегу я не заметил, если не считать кошачьи.
Значит все же в ресторане. Но где именно? Бокс дело шумное, услышал бы. Значит либо подвал, либо через ресторан транзитом шли. Но если транзитом, то куда?
Загадка…
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 34. 08.25.1990
СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ПРЕССА. Новости из союзных стран (24.08.1990)
 «ЧСФР. Бойкая торговля промышленными и продовольственными товарами ведется в этом году на рынках страны. И хотя согласно местным законам торговать на рынках разрешено только чехословацким гражданам или иностранцам, работающим в стране, на многочисленных туристов из соседних стран Центральной и Восточной Европы, похоже, не действуют никакие запреты. Среди них много и советских граждан, в основном представителей кавказских национальностей. Они продают здесь кофемолки, игрушки, стиральный порошок, золотые украшения с драгоценными камнями, консервы, сувенирные кинжалы и сабли. Советские рубли в обмен на кроны идут здесь из расчета 1 к 1 (при официальном курсе 10 крон эквивалентны 1,25 ₽). За советскими гражданами по объемам нелегальной торговли в ЧСФР идут болгары, которые продают скатерти, столовые принадлежности, обувь и электрокипятильники.» 
* * *



Глава 20

* * *
Решив время зря не тратить, вернулся в институт на оставшиеся пары. Философия и конституционное право, предметы бестолковые, — на мой взгляд, но в конце года по ним экзамены. И если право ещё как-то пригодится, то философия, в том виде в каком она подаётся, вообще нет. Но оценка нужна, поэтому учить, учить, и ещё раз учить — как завещал дедушка Ленин.
К Ленину, кстати, отношение пока нормальное, несмотря на то, что в веке двадцать первом мне приходилось слышать что в девяностом году люди уже во всю перестраивались и дедушку не уважали. Оно, может, и так, но у нас в городе, портреты его, как минимум, висят везде где только можно. Школы, садики, больницы, заводы — везде. Поэтому всякие слеты, линейки, собрания и тому подобное, проходят исключительно под пристальным взглядом Ильича.
Даже вот, институт, первое что вижу оказываясь в фойе — его здоровенный портрет. На стене прямо напротив входа.
— Привет Дима…
Оборачиваясь на голос, недоуменно поднимаю бровь.
— Привет. А мы что, знакомы?
Девушка лет семнадцати, может младше, не красавица, но довольно приятная.
— Лично нет, но я о тебе много слышала, брат рассказывал.
— Брат?
— Ну да, Юра, ты его знаешь. Он в больнице сейчас, в шахту лифта упал, сказали…
Едва сдержавшись от упоминания клички Гуся, я покивал, сказав что-то ободряющее, хотел ретироваться, но девушка в буквальном смысле вцепилась мне в рукав.
— Подожди! Юра сказал что только ты ему сможешь помочь!
— Он что, очнулся? — насколько я понял из разговора с Михой Болдыревым, Гусь был в коме, поэтому столь быстрое «выздоровление» показалось нереальным.
— Нет, с ним всё так же, а про тебя он говорил ещё до того как в шахту упал, словно заранее знал что так будет! — горячо воскликнула девушка.
— Знал что упадет в шахту лифта?
— Ну не дословно конечно, но суть та.
— Так, стоп, ты можешь мне внятно объяснить что сказал Гусь? Тьфу, Юра то есть!
— Могу дословно. Если со мной что-нибудь случится: машина собьет, отравлюсь, голову мне кто-нибудь пробьет, или с крыши скинет, найди Димона, и передай ему вот это. — с этими словами девушка достала из-под куртки сложенный вчетверо и закленный с двух сторон, листок бумаги.
— Письмо? От Юры? — теперь уже по-настоящему удивился я, так как вообще сомневался в способности того читать, а уж тем более писать.
— Да, от него. Прочтешь?
Разумеется я прочитал, и даже не сильно удивился.
«Здорово Димон! Если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет в живых, поэтому над ошибками не смейся, по русскому у меня всегда двойка была. Суть простая, предложили мне выступить в одном интересном месте за очень неплохие деньги. Обещают что всё ровно будет, но тут узнал я кое-что, поэтому и решил подстраховаться. В общем, слушай внимательно, как прочитаешь, письмо мое сожги. Есть у нас некая структура, которая занимается организацией подпольных боёв. Ничего сверхъестественного, просто пацаны дерутся, а богатые люди ставят свои денежки. Ставки делают, если понимаешь о чём я. Вообще, мне уже не впервой подрабатывать таким образом, — правда не побеждал ни разу, но тут и за проигрыш неплохо платят. И всё бы ничего, но недавно мне вдруг предложили большие деньги за бой, причём реально большие. Я хоть и дурак, но не идиот, всё понимаю, хотел отказаться, только мне не дали, пообещав всякого разного если на бой не выйду. Главным у них мужик который с Бухтоминым приехал, тренер ваш тоже в теме, — насколько я могу судить, менты в доле, а возможно и кто-то из спорткомитета. Как бороться с ними, ума не приложу, и прошу тебя об одном, если я вдруг помру, или просто исчезну, выполни одну мою маленькую просьбу. Помнишь дерево большое за домом, там где гаражи? Если помнишь, то должен догадаться куда я спрятал деньги. Найдешь, возьми себе сколько надо, остальное мамке моей отдай, и скажи что от меня. Ну всё, бывай братуха, удачи тебе.»
То что Гусь когда-то серьёзно занимался боксом, я знал, но письмо буквально выбило меня из колеи. Нет, ошибки через слово — хрен бы с ними, это понятно, но где Гусь, шпана дворовая, и где подпольные бои? И что это за место про которое он пишет? За каким домом? За моим, или за его? И там и здесь есть гаражи и есть деревья. Наверное будь я тем первым собой, я бы и сообразил, но для меня сегодняшнего, времени прошло в разы больше, я уж и не помню ничего. Что-то если и мелькает на задворках, но ничего конкретного.
— Не было печали… — не сдержав эмоций, буркнул я.
— Что-то не так? — тут же напряглась девочка.
— Вроде того. Но ты молодец. Спасибо.
— За что спасибо?
— Что письмо передала, за это и спасибо. А сейчас иди, и забудь всё как страшный сон. Поняла?
Девочка кивнула.
— Постой, если что, где я могу тебя найти?
— Почтовая семнадцать, квартира семь, а в институте, первый курс, группа эм сто одиннадцать… — чуть засомневавшись, ответила девушка, и резко развернувшись, торопливо зашагала прочь.
Ну а я остался разгребать получившуюся в голове кашу. Да-да, именно кашу. Ибо мысли путались, кривлялись и в спешке растекались по черепу. Так с бодуна обычно бывает, когда что-то важное пытаешься вспомнить, а оно не вспоминается. А если подобное подобным? Типа гомеопатии с алкогольным уклоном. Вот взять просто, и водки выпить, чтобы не на сухую думать? Зеркало перед собой поставить, посоветоваться, да и мозговой штурм под поллитру сообразить… А может и не только мозговой. Ну а что, узнать детали, выяснить кто в теме, подобрать момент и просто всех грохнуть? Всё как на войне, если по ту сторону, значит враг, а с врагом разговор короткий, пулю в лоб и все дела. За одно и допросить попутно, за ниточку потянуть. Но вообще, конечно, тут не перегнуть главное. Может оно и не всё так страшно, ну да, дерутся парни за деньги, так это дело скоро вообще в открытую будет, ММА, реслинги всякие. Убивать за это?
Но в то же время Гусь? Его, значит, убивать можно? Да и сколько их уже было, Гусей таких?
И ведь я понимаю прекрасно что в разрезе общества как такового, вся моя возня, как борьба с мельницами, — бестолково и никому не нужно, но в частном случае, если не обобщать, реальная помощь конкретным людям.
Загрузившись глобальными темами, на философию я пришел в плохом настроении, и зацепился с нашим профессором, заведующим кафедры философии Львом Михайловичем Заболотским, по извечной теме «быть или не быть». Зацепился, и проиграв в пух и прах, получил зачёт автоматом, и так же автоматически пятерку за экзамен.
— Несмотря на присущую молодым ошибочность суждений, Дмитрий, — протянул мне зачётку профессор, — от спора с вами я получил безмерное удовольствие, ибо начитанности вашей, и невероятному для вашего возраста кругозору, многие мои знакомые учёные мужи позавидовали бы. За сим желаю удачи, на мои занятия можете не приходить, оценка выставлена, но если всё же зайдете, буду рад продолжить наш дискус!
Сказать что после такого выросла моя популярность, — ничего не сказать. Ещё бы, мало того что сын кооператора, считай буржуй, так ещё настолько лестная характеристика от самого уважаемого из всех самых уважаемых преподов нашего института. А это, на секундочку, в девяностом году даже круче чем премия Гремми в каком-нибудь две тысячи двадцатом.
Не скажу что сей случай меня осчастливил, но настроение поднялось, жаль только что текущих проблем не отменило, и даже не перенесло.
А вот на конституционное право я не пошёл. Это ведь не философия с ее бесконечными рассуждениями и отсутствием чётких правил. Право, это такой предмет, где все зиждется исключительно на заученных формулировках. А я их мало того что не учил, так ещё и забыл. Поэтому, дабы не потерять только что полученный бонус к популярности, решил просто слинять, тем более надо было ещё и к работе подготовиться.
Я ведь кто для моих работодателей? Правильно, нищий студент. А может ли нищий студент угваздать свою единственную одежду? Нет, не может. Поэтому нужно взять из дома что-нибудь погрязнее и переодеться.
Как ни странно, всё успел, — даже в тайник за оружием смотаться, и ровно в назначенный час стоял перед противным швейцаром.
— Молодец, пунктуальный. — Так же брезгливо оглядев мой новый прикид, похвалил он, и махнув рукой, позвал за собой.
— Вторая дверь здесь закрыта, поэтому таскать будешь через подвал, так ближе. Вот сюда, потом вниз, а там до конца и наверх. Спросишь поваров, покажут куда ставить. Смотри только не разбей ничего и не перепутай.
— Хорошо. — кивнул я.
— То что не в столовую, надо будет выгрузить на склад, пошли покажу.
Спустившись вниз, мы прошли по достаточно длинному коридору, и свернув на развилке, остановились возле массивной двери огромного холодильника.
— Сюда мясо затащишь, а вон туда — он показал на вторую дверь, чуть поизящнее, — поставишь овощи. Главное не перепутай. Усвоил?
— Усвоил, несложно.
— Ну-ну… поглядим…
Больше показывать было нечего, и мы вышли наверх, как раз к приезду машины с продуктами.
Это сколько же здесь жрут? — была первая моя мысль когда увидел забитый ящиками кузов небольшого грузовичка.
— Сегодня мясной день, большая поставка, обычно раза в четыре меньше. — правильно «считав» мое оцепенение, усмехнулся водила, коротконогий пузатый мужичок лет сорока, и тут же посоветовал, — Первый ряд овощи, их сразу тащи, чтобы не замёрзли.
И я потащил.
Туда, сюда, опять туда, и снова сюда. Ходил медленно, не спеша, и только когда швейцар наконец перестал за мной бдить, приступил к тому для чего пришел.
Быстро отнёс ящик, поставил, и не теряя времени «прошёлся» по всем дверям коридора. Судя по внешнему виду, использовали их мало, за исключением одной, расположенной в самом конце. Чистая, петли смазаны, замок не висячий как на остальных, а «английский», врезной. Плюс сам коридор до этой двери идеально вычищен, ни пыли, ни паутины. Разглядывая замок и петли, обратил внимание на бурое пятнышко на полу. Судя по виду, кровь. Значит с большой долей вероятности это и есть то место которое я искал. Остается главное, попасть внутрь.
Героически дотаскав ящики и получив свои полтора рубля, — сегодня ставка была увеличена, хотел уже уходить, как вдруг «швейцар», переменившись в лице, схватился за живот.
— Постой! — выпучив глаза, пискнул он, — посиди пока тут, я щас! — и не дожидаясь ответа, припустил куда-то вглубь ресторана.
Привычка действовать не раздумывая, помогла и здесь. Швейцар ещё не скрылся, а я уже схватил со стола связку ключей и в три прыжка оказался у нужной двери.
Ключ от английского замка был только один, поэтому подбирать не пришлось. Вставил, провернул дважды до упора.
Есть.
Приоткрыл, ничего не видно, подвал, окон нет. Открыл нараспашку, стало посветлее, интуитивно, на ощупь нашел выключатель, щёлкнул.
Ну вот оно. Помещение немаленькое, квадратов триста минимум. Непонятно то ли бомбоубежище, то ли овощесклад.
В центре ринг, вдоль стен ряды кресел, столы, что-то типа бара. В общем такой, шоу-рум в зачаточном состоянии. И самое непонятное, железная клетка в углу. Вроде таких как в судах стоят, только больше раза в четыре.
И ещё вентиляция новая, матовый блеск оцинковки в глаза бросается. Четыре трубы по углам, и здоровенная вытяжка прямо над входом.
Зафиксировав основное, ретировался, вернувшись за секунду до прихода «швейцара». Тот буркнул что-то похожее на спасибо, и я ушел, нужно было подумать.
Дедка за бабку, бабка за внучку, внучка за Жучку… Потянул, называется. И что теперь со всем этим делать?
Мысли о том чтобы оставить как есть, не допускал, справедливость должна восторжествовать. Иначе зачем я здесь?
А если так, значит нужно действовать, и действовать прямо сейчас.
Самое простое что приходит в голову, сообщить в милицию, пусть разбираются, но если верить письму Гуся и здравому смыслу, толку от такого разбирательства будет мало.
По-хорошему, нужны доказательства, и с ними уже обращаться не в местное РОВД, а куда-нибудь выше, в область, а лучше вообще в Москву. Вот только это хоть и звучит неплохо, но на практике ничего не выйдет. Во-первых, какие доказательства я могу собрать? Во-вторых, в случае если первое удастся, как сообщить туда где быстро и правильно отреагируют? Анонимку написать?
Бред. Даже если там и отнесутся серьёзно, решат проверить, то просто спустят указания в тот же РОВД, откуда ответят что информация не подтвердилась. Ну и конечно перенесут ринг из этого подвала куда-нибудь в другое место, что на ведении подпольного бизнеса никак не отразится.
То есть, рассуждая методом от противного, действовать нужно самостоятельно, ни на кого не рассчитывая. И первое что нужно сделать, «добыть» языка.
Это не война, но суть такая же, поэтому источником информации послужить может много кто. Тот же швейцар, например, наверняка он в теме. Или любой из гостей, тех что приезжают сюда по вечерам. Вот только, но одно есть, и, но существенное. Мне, чтобы не оставлять следов, после допроса человека этого придется убрать, поэтому и выбирать надо такого, чтобы был по уши завязан. Швейцар, конечно, говнюк каких поискать, но не убивать же его за это? Про гостей и говорить нечего, мало ли по какой причине человек в подвал этот идёт? Пригласили, или из любопытства, а может денег заработать? Да много чего можно быть. Поэтому остаются организаторы, да те кто конкретно замазан.
Знал бы что утопленники мои при делах, с них бы и начал, но они уже все, рыб кормят. А если с Саней поговорить? Он же статью пишет, наверняка знает основных действующих лиц?
Чтобы не откладывать в долгий ящик, и не ждать пятницы, к Сане я решил зайти по пути домой, благо жил он в той самой девятиэтажке с часами что недалеко от остановки.
— Саша? Не знаю, как вчера ушел, так и не являлся. — Ответила сухонькая старушка на моё — «Сашу позовите пожалуйста».
— А где он может быть, не знаете? — на всякий случай уточнил я, хотя был уверен что бабуля не в курсе.
— Нет, молодой человек, не знаю. Саша взрослый мальчик, мне он давно не докладывается…
Поблагодарив старушку и попрощавшись, я спустился на площадку первого этажа.
И где его искать?
Помог случай.
— Слышь, мужик, фотик не нужен? — когда я уже вышел из подъезда, из подворотни нарисовался лохматый малолетка без головного убора.
В другой раз я бы просто отмахнулся, но тут «прострелило» — фотоаппарат был у Сани.
— Что за фотик?
— Да вот, сам посмотри. Зенит-ЕТ, в нормальном состоянии, ремешок, кожух, все дела… — распахнув застиранную куртку, малолетка показал висящий на груди фотоаппарат.
— И сколько хочешь?
— Четвертак.
— Дашь поглядеть?
— Бери, только ремешок не трогай.
Не снимая фотоаппарат с шеи парня, я расстегнул тугую кнопку кожуха.
Обычный зенит, внешне целый, но сказать что это именно Санин аппарат, конечно нельзя. Совпадение странное, это да, но с такими «машинками» пол страны ходит. Выбор-то не богат, по крайне мере среди зеркалок.
— С пленкой?
— Не, не было.
Щёлкнув крышкой, я замер. Прямо под окошком видоискателя, так чтобы не было видно пока не откроешь, просматривались три буквы — АЕМ
Александр Евгениевич Манин.
— Ну что, нормальная техника. Возьму пожалуй. — Согласился я, закрывая крышку фотоаппарата.
— Деньги давай сначала. — Отодвинувшись, процедил пацан
— Хорошо. На вот. — вытащил я четвертной.
— А есть ещё что-то из подобного? Может вспышка, или экспонометр?
Когда я видел Сашу, у него кроме камеры был ещё какой-то небольшой приборчик в кожаном чехле.
— Да вроде была какая-то шляпа, если подождёшь, вынесу. — Сказал пацан, «ныряя» в подвал через сорванную заглушку под окнами.
Примерно так я и думал, уж больно неожиданно он появился, заметил меня, вылез. Поэтому и без шапки. Остаётся проследовать за ним, и выяснить откуда у него камера Сани.
Чуть задержавшись чтобы сразу не спалиться, я «нырнул» следом, оказываясь во вполне привычной обстановке
Тихо, вода где-то капает. Впереди свет, явно указывающий на оборудованную комнатку в которой местные пацаны отсиживаются прогуливая уроки, ну и так, бухнуть-покурить приходят.
Прошел до конца, заглянул. Двое на диване без спинки, ещё один в углу на таком же некомплектном кресле, и копающийся в куче хлама торгаш.
— Здорово пацаны. — Шагнул я на чужую территорию.
— Чё припёрся? Сказал же подожди, сам вынесу! — сагрился малолетка.
— Не кипишуй, холодно там, здесь теплее. Нашёл что-ль?
— Нашёл. На вот, смотри, если устраивает, гони червонец и вали отсюда!
— А если не устраивает? — задал я резонный вопрос
— Тогда сразу вали! Хуле раскорячился! — зашипел, брызгая слюной пацан.
— Ага, щас, бегу уже, тапки теряя… Ты чё, щегол, совсем страх потерял?
Я видел как напряглись обитатели пацанской трущебы, и провоцируя, был готов к тому что произойдет дальше, заранее сдвигаясь так, чтобы минимизировать последствия.
И угадал. Пацаны, только что сонные, не сговариваясь, так резко подорвались, что я едва успел достать пистолет, щёлкнув рукоятью по носу самому шустрому.
— Руки в гору чтоб я видел! Сел! Сел бля! — заехав с ноги ещё одному, схватил я торгаша за грудки.
— Где камеру взял? Говори падла, а то пристрелю! — для наглядности передернув затвор, заорал я.
Как и подавляющее большинство гопоты, смельчаками эти пацаны не были, и хорошенько получив по чавке, дружно начали ныть.
Оказалось всё так, как я и предположил. Вчера вечером, когда Саня возвращался с «задания», у подъезда его уже поджидали. С ходу по тыкве дали, отобрали фотоаппарат, вынули пленку, а самого затолкали в машину и увезли в неизвестном направлении.
— Машина какая была?
— Волга, черная Волга!
— Людей этих видели? Узнать сможете?
— А чего их узнавать, один Колян, мусор местный, второй кореш его, водилой у шишки какой-то работает!
И это уже ниточка. Даже не ниточка, бревно. Потянуть хорошенько, и всё, дело в шляпе.
Уточнив у пацанов что мусор и есть то, о чём я подумал, я взял его координаты, и пригрозив обитателям трущоб всеми возможными карами, покинул подвальную берлогу.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 35. 09.01.1990
 «Как уже сообщалось, 25 августа нарушил воздушное пространство Дальнего Востока и приземлился в аэропорту Владивостока самолет китайских ВВС „МИГ-19“. Корреспонденту „ИФ“ удалось получить данные допроса китайского летчика 28-летнего старшего лейтенанта Ван Баоюй. Объясняя причины своего перелета в СССР, он сказал, что не согласен с политическим курсом своей страны, не удовлетворен ходом и результатами экономической реформы в Китае. По словам Ван Баоюя, намерение покинуть страну у него появилось летом прошлого года, когда были подавлены студенческие волнения в Пекине. Он надеется, что Правительство СССР даст ему возможность встретиться с представителями американских властей, у которых он намерен попросить политического убежища. На родине Ван Баоюй оставил мать, отца-пенсионера, дочь и годовалого сына. Летчик и самолет возвращены в КНР.» 



Глава 21

* * *
Куй железо пока горячо!
Вот я и ковал. Надежды на то что Саню оставили в живых, у меня не было, но зато с кандидатурой языка разобрался.
Частный сектор, третий дом по четной стороне если идти от свалки.
Так и есть, у ворот черная Волга, не обознаешься. Время — почти девять, стемнело, но в свете фонарей все прекрасно видно. Главное чтобы в доме не было «гражданских», коими для меня являются все кто не причастен к делам банды. Жены, дети, матери, отцы. Так как-то.
Держась в тени, с ходу перемахнул соседский забор и уже оттуда пробрался дальше.
Подполз к окну, заглянул — никого, но на столе бутылка водки и нехитрая закусь. Подошёл к двери, прислушался. Где-то рядом мужские голоса. Говорят не громко, но вроде как спорят.
Шапки с прорезями для глаз с собой не было, не взял, поэтому присел, достал из кармана галстук, уже привычно повязал вместо маски, на случай если в доме посторонние, ну и для ускоренного развязывания языков. Тут ведь как, когда человек видит что от него скрывают лицо, до последнего надеется что его не убьют, выбалтывая всё что надо и не надо. Ибо зачем перед смертником прятаться?
Проверив надёжность «маски», достал пистолет, накрутил глушитель и толкнув дверь, зашёл в сени.
Никого, наверное пошли дальше водку пить.
— Тихо сидеть! — рявкнул, врываясь в комнату со столом.
— Руки чтоб я видел!
Переглянувшись, мужики подчинились.
— Встали! Лицом к стене!
Снова обменявшись недоуменными взглядами, так же молча поднялись, и стояли не дергаясь, пока я их обыскивал. Кстати, результативно.
Не считая хлама, у одного нож бабочка, с такими обычно фраера ходят, второй вооружен серьезнее, за поясом брюк у него нашелся «Макаров».
Разоружив обоих, я решил что следить сразу за двоими непросто, тем более на короткой дистанции, и одного вырубил, от души приложив рукоятью пистолета.
— Я спрашиваю, ты отвечаешь. Это понятно? — сосредоточился на втором.
— Угу… — буркнул тот.
— Имя?
— А ты что, не знаешь куда пришел?
Если пленный ведёт себя словно ничего не случилось, — значит ему не хватает дырки в какой-нибудь из частей тела. Истина усвоенная много лет назад, и неоднократно примененная на практике. Тут тоже не стал придумывать велосипед, а не раздумывая, прострелил шутнику ногу.
— А-ааа! — завыл тот, и не прекращая орать, принялся угрожать — Ты чё сделал⁈ Да я тебя урою, козел!
— Повторяю вопрос, как тебя зовут? — не терял энтузиазма я.
— А я тебе повторяю, чтобы шел ты козе в трещину! Урод!
Тем временем зашевелился второй. Сначала несмело, потом, когда проморгался, даже развернулся, заглядывая мне в глаза.
— Имя? — рявкнул на него я.
— Романов. Николай Петрович.
— Мент?
Кивок.
— Так, с тобой понятно, принимается. Теперь снова ты, — вернулся я к безымянному, — вопрос тот же, спрашиваю последний раз, шутки кончились. Имя?
— Да пошел ты… — держась за раненую ногу, «выплюнул» тот.
— Как скажешь. — согласился я, дважды нажимая на спуск.
Пистолет дёрнулся, и безымянный повалился на бок. Мент же, покосившись на труп своего недавнего собутыльника, заелозил, словно пытаясь ещё сильнее вжаться в стену.
— Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Ты все понял, Николай Романов? — прицелился я в него.
— Понял. — глядя на пару аккуратных отверстий во лбу трупа, хмуро согласился тот.
— Ну смотри, не заставляй меня нервничать, я спрашиваю, ты отвечаешь, потом я просто ухожу. Усёк?
— Усёк.
— Отлично. Где Саня?
— Кто?
— Ещё раз переспросишь, прострелю ногу. И я не шучу, на дружка своего посмотри!..
— В сарае.
— Живой?
— Нет.
— Кто приказал?
— Бухтомин.
— Он у вас главный?
— Нет, есть главнее.
— Кто?
— Я не знаю, не моего полёта птица.
— Местный тренер в курсе чем вы промышляете?
— Только про официальную часть.
— Поясни?
— Он знает про устраиваемые бои, знает про тотализатор, но не знает про гладиаторов.
— Чего? Гладиаторов? Это что ещё такое?
— Ну это… так называют бои между смертниками…
— Один на один?
— По-разному. Чаще пара на пару, так зрелищнее, бывает трое на трое, но это редко.
— Групповой бокс что-ли?
— Почему бокс? Без правил, чаще с холодным оружием, ты Спартака если читал, так оттуда передрали, говорят, любимая книжка шефа.
Спартака я читал, и даже фильмы какие-то смотрел про всё это дело, в двадцать первом веке наснимали достаточно, но никак поверить не мог что такое может в союзе происходить, пусть и уже под занавес.
— Ты же сказал что не знаешь кто главный?
— Поэтому и сказал, «говорят»…
— Кто говорит?
— Бухтомин, только он напрямую с шефом работает! — глядя в черный зрачок пистолета, скороговоркой выпалил мент.
Детектора лжи у меня нет, но вроде не врёт.
— Ладно, поверим пока. Бойцов где берете?
— По-разному… кто-то сам приходит, за деньги, с тюрьмы бывает присылают, кого-то у братвы покупают, по-разному, говорю же…
— Постой, как это у братвы?
— Да легко. Должен человек денег, вот его и сдают чтобы отработал. Мотивация простая, победишь, уйдешь живой и без долгов. Не сможешь, тоже без долгов, но мертвый. Безотходное производство.
— Так стоп, ты не перегрелся случаем? Ты ж мент? Чё ты мелешь?
— А что, менты не люди? Думаешь я добровольно во всё это говно полез?
— Заставили? — «посочувствовал» я.
— Типа того.
— Ну хорошо, пусть так, бог тебе судья. Ты вот что скажи, с братвой и хозяевами твоими понятно, — отморозки, а со зрителями как? Они что, знают всё и молчат?
Мне действительно было непонятно кто может заинтересоваться подобным. И нет, я не насчет морали, или совести, их может и не быть, но как же страх? Здесь же чистой воды уголовщина, если поймают, ни один адвокат не поможет.
— Ты прям как с луны свалился. — усмехнулся мент. Он кажется всё же поверил что будет жить, хотя сам я ещё на его счёт ничего не решил. — Знаешь сколько желающих нервы пощекотать? И ты просто не представляешь какие это люди!
— Нет, почему же, представляю. Уроды всякие, нормальный человек таким дерьмом заниматься не станет. Или ты не согласен?
Мент промолчал.
— Ладно, не будем о грустном, вот тебе бумага, вот ручка. Пиши всё что знаешь, — имена организаторов, участников, где проводятся бои, как, в какое время, в общем, всё. И запомни, от того что ты тут накалякаешь, зависит то, как долго ты проживешь. Не понравятся мне твои откровения, пристрелю как собаку, вон, как дружка твоего плешивого. Так что давай, времени у тебя полчаса. И вот ещё, на-ка, к батарее пристегнись, чтобы соблазнов ненужных не было.
Протянув ему наручники, я отошёл в сторону и дождавшись второго щелчка, облокотился на стену, позволяя себе немного расслабиться.
Вот всего ожидал, но только не этого. Какие, нахрен, гладиаторы? — Хлеб двадцать копеек, кефир в авоське, демонстрации на первое мая и седьмое ноября! Откуда гладиаторы?
Бред, чушь, идиотизм — и при всём при этом, похоже что правда.
— Трупы куда деваете? — посмотрев на кассету в диктофоне, — там оставалось ещё минут на пять, решил дозаписать чтобы не пропадала.
— На кладбище. Договорились со сторожем, в могилы свежие подкладываем. — не поднимая головы, безразлично ответил мент.
— Не жалко?
— А чего их жалеть?
— С проигравшими понятно, а с победителями что?
— Этих по-разному. Кого так же закапываем, а кто-то остаётся в команде. Люди нужны, ту же охоту организовать, загонщиков не наберёшься…
— Охота? На людей?
— Ну да.
— Что, тоже из книжки?
— Не знаю, врать не буду…
— А охотники кто?
— По всякому. В прошлый раз двое из обкома были, и какой-то москвич. Пол дня загоняли, так всех и не постреляли.
И как такого в живых оставить? Да, была мысль в темную его использовать, как того участкового, но боюсь отпущу, так он сразу в бега сорвётся. Доносить на меня побоится, к своим не пойдет, замочат. Вот ему только и останется что бежать.
— Всё что-ли? — на десять минут раньше условленного срока, мент протянул наполовину исписанный листок.
Фамилии, напротив каждой пояснение. Например Мещеряков П. И. — бухгалтер, отвечает за учёт ставок. Или Петров И. А — ищет бойцов. Бухтомин — правая рука шефа. И так ещё десятка два. По адресам, где всё это безобразие проводится, тоже не мало, с рестораном в шестом микрорайоне, семь точек. Один адрес отдельно выписан, с подписью «база».
Дальше идут фамилии тех кто так или иначе в теме, и так же с пояснениями. Директор тракторного завода с тремя замами, начальник городского управления ЖКХ, главный инженер водозабора, начальник одного из трёх наших РОВД, директор ПОГАТа и ещё куча всяких шишек и шишечек. Если всех посадить, можно тюрьму целиком заполнить, а если грохнуть, то средних размеров кладбище.
— Здесь не все, многих я без имён, в лицо знаю, а некоторых вообще никогда не видел. Если хочешь, потом показать могу… — уже совершенно успокоившись, сообщил мент. Я же не стал его разочаровывать.
— Хорошо. Ключи и документы от машины где?
— Не знаю, у этого должны быть. — покосился он на остывающего товарища.
— Мне же это зачтется?
— Что именно?
— Сотрудничество.
— Зачтётся конечно, но, боюсь, уже не на этом свете.
Толку от него больше не было, да и уходить пора. Поздно уже, а мне подчищать ещё, тоже дело не быстрое. Поэтому затягивать не стал, и безо всякого сожаления нажал на курок.
Не знаю, видимо почуял мент что-то, потому как в последний момент, дёрнулся, но это его не спасло, пуля была быстрее.
Ну а дальше по проверенному алгоритму, — трупы в машину, и к речке. Единственное, с телом Сани замешкался, не хотелось его с уродами топить, поэтому по пути в снегу прикопал, так, чтобы нашли по весне, пока узнаваем.
Домой, со всеми этими делами, попал только к утру, и скинув с себя верхнюю одежду, завалился спать.
Будильник не ставил, поэтому проснулся уже в обед.
Институт, понятно, отпадает, если и успею, то только на последнюю пару, а это как раз философия, от которой я чудесным образом освобождён.
Пока умывался и завтракал, пытался упорядочить полученную информацию. Получалось плохо, поэтому для наглядности взял бумагу и карандаш, но и так дело не пошло, даже при наличии полученных данных слишком много было пустых мест. Да и вообще, я-то думал что поскромнее как-то люди живут, а тут выясняется что в городе не банда орудует, а картель целый. Одних фамилий на пол листа, а сколько ещё тех кого мент не знал, или не вспомнил?
Если даже тупо отстреливать всю эту братию, пол жизни уйдет, а учитывая что после первых отстрелов они будут настороже, вообще непонятно чем дело кончится. Это только кажется что убить человека просто, — зашёл, башку продырявил и вышел. На самом деле всё гораздо сложнее. Наемным убийцам ведь почему так хорошо платят? Вот-вот, именно поэтому. Так что отстрел, это не выход, во всяком случае не для всех. Сначала организаторов найти надо, а судя по словам мента, единственный выход на «шефа» через Бухтомина. И тут я очень сомневаюсь что он даже под дулом пистолета расколется, не тот человек.
Собрать доказательную базу и в генпрокуратуру? С натяжкой, конечно, да и не самый быстрый, но тоже вариант. Зато если маховик правосудия всё же раскрутится, мало не покажется никому. Ну а попутно можно корректировать численность популяции господ бандитов, благо и с патронами проблем нет, и в речке места достаточно. Машину бы ещё прикупить, чтобы не на своих двоих бегать, несмотря на утверждение про ноги и волка. Но это позже, сейчас же задача другая, решить вопрос с Гусем, пока его подушкой в больнице не придушили.
Самое простое — выкрасть его оттуда. Но просто, не всегда хорошо, потому что итог в этом случае будет так же печален, с такими травмами без врачебного присмотра он вряд-ли выкарабкается.
Остаётся что? Охрану поставить? Но как? Самому нельзя, спалюсь, попросить тоже некого. И как тогда?
Нет, в том что пока его не тронут, я был уверен, вот только долго ли продлится это пока? Три дня? Неделю?
Такие дела.
И письмо ещё это… Деньги какие-то. Вообще странно звучит, Гусь и накопления. Плюс место втройне странное, зачем устраивать тайник черти где, если в любом подвале таких нычек можно сделать вагон и маленькую тележку. И не найдёт никто, и под рукой.
Кстати о тайнике. Сам-то я тоже хорош, оружие спрятал надежно, но было это летом, сейчас же снег везде, и подойти к схрону не оставив следов, невозможно. Да и поближе перенести бы не мешало. Бумаги опять же пристроить, кассеты с записями. Они сейчас дома, а там мало ли, под подозрение попаду, первый же обыск, и всё, каюк.
И ещё вопрос, — сколько денег мог скопить Гусь? Скорее всего откладывал из гонораров за подпольные бои, значит копить стал недавно, и вряд-ли много у него получилось. Рублей пятьсот, думаю, максимум, а это значит что отдать его матери такую сумму я смогу и без ненужных поисков. Просто свои через сестрёнку передам, и всё. Оно, может, и не правильно, но не найду я тайник, не вспомню просто.
Закончив с завтраком и размышлениями, стал собираться, раз уж решил доказательства собирать, значит надо пленку на фотоаппарат купить, и парочку кассет чистых. Фотограф из меня тот ещё, избалован я камерами на телефонах, но не боги горшки обжигают, должно получиться. Кроме пленки с кассетами, деньги передать матери Гуся, ну и вообще узнать как он там, вдруг в себя пришел, может интересного чего расскажет.
Отправившись за покупками, первым делом посетил отдел фототоваров в магазине «Тысяча мелочей».
Сам я не особо фотографией занимался, так, в школе немного было, но когда пробежался взглядом по витрине, не растерялся.
Несколько простеньких фотоаппаратов типа «Смены 8 м», один «ФЭД», рядом широкоформатный «Любитель». Стопками разложенны проявители с закрепителями, кассеты для фотопленки, — пластиковые по двенадцать копеек, железные по двадцать четыре, пинцеты за сорок, кюветы от тридцати, бачки для проявки по рубль шестьдесят, фонари красные трёх видов от четырех рублей, вспышки, фотобумага «Унибром» за сорок копеек, «Фотобром» по пятьдесят, «Бромпортрет» за тридцать шесть, и конечно же «Березка» по восемьдесят. Размеры разные, самый ходовой, насколько помню, тринадцать на восемнадцать, а самый большой — восемнадцать на двадцать четыре. Были и больше, наверное, но сейчас на витрине я их не видел. На полке увеличитель «УПА-82» за семьдесят три рубля, это уже который новой модели, пара глянцевателей, и реле времени с помощью которого можно делать отсечку. Мне же нужна пока только фотопленка, коей тоже достаточное разнообразие.
«Свема65», — самая универсальная. Можно взять на тридцать шесть, двадцать четыре, или шестнадцать кадров. Есть сразу в кассетах, есть без. Заморачиваться с заправкой мне лень, да и опыта толком нет, поэтому мой вариант в кассете.
Рассматривая витрину, наткнулся на кое-что любопытное, — объектив для моего, точнее Саниного фотоаппарата. «Юпитер 37А 3,5/135», так называемый телевичок. Не бинокль, хотя приближает достойно. Цена, правда, кусается — аж целых семьдесят шесть рублей, но для меня это не имеет значения.
— Здравствуйте, будьте любезны две свемы шестьдесят пятые, на тридцать шесть кадров, пожалуйста, и объектив Юпитер за семьдесят шесть рублей — попросил я внимательно изучающую журнал, немолодую уже продавщицу и положил купюры на блюдце возле кассы.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 35. 09.01.1990
ТАКИЕ РАЗНЫЕ МНЕНИЯ (31.08.1990)
 «Дефицит продуктов питания, где он? Кто может указать голодных, худых, изможденных? Напротив, все упитаны, много разжиревших, и серьезно обсуждается проблема похудения. Пустые полки в магазинах? Вздор — в изобилии хлеб, овощи, молочные изделия, крупы (кроме гречневой). Есть куры, мясные субпродукты (ливерные колбасы, студень, зельц). Мало сахара? Но он в избытке вреден, сахарный диабет — это болезнь века. Нет пресноводной рыбы? Но ее и не будет, так как сами же ее истребили. Конечно, хотелось бы продуктов получше. Нет икры, осетрины, не хватает копченых колбас, мяса (говядины), но эти продукты никогда и нигде не были доступными для всех. Впрочем, на рынке мяса, колбас, фруктов предостаточно. Дорого? Да! Но ведь без конца пишут, что у населения много лишних денег!» 



Глава 22

Купив пленку, двинулся за кассетами, продавались которые в недавно открытом киоске студии звукозаписи. В идеале было бы купить в магазине, только в отличии от фототоваров, кассеты для магнитофонов были в дефиците. Здесь же, у частников, проблем с их наличием не было, но просили они втрое к магазинной цене.
Ну а что деньги? Мне не жалко. Во-первых, для дела, во-вторых, не мои.
Закупившись с запасом — взял сразу десять штук девяностоминутных, направился в больницу, очень надеясь что в этот раз обойдётся без приключений.
— Ну что, как он? — прямо у входа встретил сестру Гуся.
— Пока без изменений. — Грустно ответила та.
— Но врачи что-то делают? Или может нужно чего-то? Что вообще говорят?
— Говорят стабильно тяжёлый, капельницы ставят, уколы всякие…
— А что по прогнозам? Когда очнётся?
— Сказали ждать и молится, мама вон в церковь пошла, свечку ставить…
Церковь лишней никогда не будет, без веры человек не человек, но мне почему-то показалось что Инга чего-то не договаривает.
— Слушай, давай как на духу, не надо ничего утаивать, я свой, я друг Гуся… тьфу, Юрки то есть! Брата твоего!
Инга посмотрела на меня внимательно, и оглянувшись, словно боялась кого-то, зашептала мне прямо в ухо.
— Мама слышала разговор врачихи с мужиком каким-то, и ей показалось что говорили они про Юрку, мужик тот сказал что денег даст если он из комы не выйдет. Если сам загнётся, говорит, то хорошо, а если на поправку пойдет, надо будет помочь!
— А точно про Юру речь шла?
— Мама говорит точно, хотя имён никаких не называли.
— А ты как думаешь?
— Мама по первому образованию медсестра, кое в чём разбирается, так вот она подозревает что его толком и не лечат, капают физраствор пустой, хотя лекарства отдали все какие надо!
— И что делать? Может сообщить куда следует?
— А куда следует?
— Ну не знаю, в министерство здравоохранения например, в прокуратуру. Должны же они меры принять?
— Ты шутишь? Кто ей поверит? Да и времени нет жалобы писать, Юрку спасать надо!
Это я и сам понимал. Конечно надо. Только как? Здесь же даже клиник частных нету, захочешь забрать отсюда, куда девать-то? Человек в коме, это не перелом и не растяжение, тут осторожность нужна, грамотный уход, специалисты…
— А мама что говорит?
— Хотела домой его забрать, отказ даже написала, только не дали, не положено, говорят.
— А дома что толку? Там ни условий нет, ничего.
— Думаешь здесь есть? Ты в палате у него был? Это же клоповник! Там из приборов медицинских, утка да капельница! И не забывай что врачиха не лечит его, а наоборот.
— Понятно. Мама точно в церковь пошла?
— Не только. У нее знакомый есть хороший, сейчас какой-то важный пост занимает в горздраве, хочет чтобы помог на надомное лечение Юру перевести.
— Ясно. Кстати у меня для вас есть кое-что, ща…
Демонстративно поковырявшись в карманах, я достал свёрнутые в валик купюры, ровно тысячу рублей.
— Что это?
— Деньги. Юра просил передать вам если с ним что-нибудь случится.
— Когда просил?
— Ты же мне письмо сама передавала, вот в нём и просил. Копил он на что-то, мне написал чтобы копилку я его нашёл, и содержимое вам отдал. Такая история…
— Серьезно? — так искренне удивилась Инга, что мне стало даже как-то не по себе. Хотя обманывать не впервой, тем более во благо.
— Более чем. Говорю же, копил он, и в письме сообщил где тайник.
— Неожиданно… Спасибо тебе Дим, я даже не знаю что и сказать… Вот мама обрадуется! Ты подождёшь ее?
Ждать маму Инги чтобы посмотреть как она обрадуется, я не стал. Мне и светится тут незачем, и время уже поджимает. Тем более не из подъезда же я снимать буду, надо место какое-то найти, так чтобы и недалеко, и незаметно. Холод я как-нибудь перетерплю, а вот если меня спалят, нехорошо получится.
В общем, поправив на плече сумку с фотоаппаратом, я попрощался с Ингой и потопал в сторону остановки.
Не знаю почему сразу не подумал, но пока добирался, сообразил что снимать в темноте не получится. Техника устаревшая, если можно так выразиться. Нет, возможно как-то настраивают такие фотоаппараты, но уж точно не я, не с моими способностями. Поэтому что успею до темноты отснять, то успею, других вариантов всё равно нет.
Проделав путь от остановки до ресторана, местом для наблюдения выбрал чердак соседнего дома. Слуховые оконца там узкие, но при должном умении разместить в них камеру, направив ее под нужным углом, я сумею. Тем более закатное солнце будет у меня за спиной, затрудняя возможное обнаружение.
Проходя мимо продуктового магазина, не удержался и купил пару бутылок кефира, нарезной батон, и коляску ливерной колбасы. И перекушу пока ждать буду, и для дела полезно. Сумка, из которой торчат всеми узнаваемые синенькие крышечки, не так подозрительна как та, из которой не торчат. И вроде бы мелочь, подумаешь, сумка, а если вдруг спросят потом очевидцев, кого они у подъезда видели, те скажут — «мужика какого-то с кефиром». Особенность человеческого мозга такая, запоминать яркие, или непривычные детали. Кефир таскают в авоськах, а у меня в сумке спортивной, что есть непривычно. А вот если не будет батона с кефиром, могут и одежку мою припомнить, или вообще портретик набросают.
Поднявшись по лестнице на последний, пятый этаж, и оттуда уже на чердак, я осмотрелся, и с помощью нехитрых расчетов, выбрал самое удобное окошко.
Обзор хороший, видно неплохо, а в объектив фотоаппарата будет ещё лучше. «Пристреляться» заранее, и можно щёлкать, главное до темна успеть.
Повесил сумку на торчащий из досок гвоздь, притащил пару бутылочных ящиков — что они тут делали непонятно, поставил их друг на друга, и сам взгромоздился сверху.
До часа икс ещё двадцать минут, как раз проверю технику и перекушу.
Не скажу что шибко сложно, но учитывая что последний раз я брал фотоаппарат в руки лет двадцать назад, пришлось поднапрячься. Выдержка и диафрагма основные параметры съемки, и если каких-то нюансов я не знаю, то смысл понимаю прекрасно. Выдержка — время открытия «шторки», чем оно больше, тем больше воздействие света на плёнку. С диафрагмой же наоборот. Больше число, меньше окошечко в объективе. Пленка универсальная, шестьдесят пять дин, поэтому диафрагму на минимум — максимально открытую, а выдержку половину секунды. Можно больше, но тогда смазано будет, потому что снимать с рук, без штатива, телевиком и с большой выдержкой, крайне проблематично. Тем более лица.
Зарядил пленку, поменял объектив, и вооружившись батоном, приготовился действовать.
Ждал недолго, первая машина подъехала немногим раньше объявленного времени, и высадив двух пассажиров, укатила. А у меня же появились первые проблемы. Пока ждал и рассматривал через видоискатель статичные объекты, все казалось нормальным, но «прицелиться» по неровно шагающим людям, да ещё чётко поймать лицо, оказалось практически невозможно. Щёлкнул, конечно, деваться-то некуда, но вот за результат уверенности не было. Как минимум выдержка в половину секунды это слишком много, тут даже со штативом не снять. Человек за это время проходит не меньше метра, поэтому, хоть и в ущерб правилам, настройки пришлось скорректировать.
Но дальше снимал уже уверенней, и до темноты успел отщелкать почти две пленки. Остаётся докупить всё необходимое для проявки, и тогда уже будет понятно, результативно я отработал, или всё-таки нет.
Ждать окончания «турнира» не стал, пошел на трамвай, и через сорок минут был уже дома.
— Что-то ты сегодня раненько, не случилось чего? — встречая меня у порога, ехидно поинтересовалась мама.
— Нет мам, не случилось.
— Хорошо, кушать будешь?
После двух бутылок кефира и батона с колбасой, есть мне не хотелось, но из кухни так вкусно пахло, что я не смог отказаться.
— Конечно, голодный как волк! — улыбнулся я маме.
— Ты новости читал? — вышел из зала отец.
— Нет, а что-то случилось?
— Говорил же тебе, он словно в каком-то придуманном мире живёт, совсем по сторонам не смотрит! — обращаясь к маме, возмутился он.
— Закон о частной собственности на обсуждение выдвинули! Теперь уж точно конец совку! — с какой-то непонятной гордостью сообщила мама.
— А… Вы про это… Слыхал, как не слыхать-то? Теперь потащат всё что семьдесят лет собирали…
Говорить на политические темы с родителями я не хотел и обычно сдерживался, но сейчас смотрел на них, и почему-то злился. Нет, не на родителей, да и вообще ни на кого конкретно. Просто так злился, без повода.
— Да кто потащит-то? — возмутился отец.
— Ты, Дмитрий, в последнее время о людях почему-то совсем плохо думаешь. Никакого воровства не будет, всё разделят по-честному! — подержала отца мама.
— Свадьбу в малиновке смотрели?
— Ну и что?
— Как там делили? Это мне, это не тебе, это опять мине! Так и будет, помяните мое слово!
— Ты власть-то, с народом не путай, власть это одно, а простые люди другое! — опять возразила мама.
— Ага другое. Тут и сейчас-то не айс, а через полгода эти твои другие, потащат всё что не приколочено, а что утащить не смогут, сломают или сожгут!
— Да ты чего такое говоришь, Дмитрий? — округлив глаза, удивлённо смотрела на меня мама.
— Ничего я не говорю. Есть хочу, положи мне пожалуйста, я к себе пойду…
На том разговор был закончен, и прихватив тарелку жареной картошки с домашним кетчупом, я заперся в своей комнате.
Конечно зря психанул, но теперь-то чего уж. Накипело. Не знал бы как оно дальше будет, тоже верил бы, как все. А так… И вроде понимаю что надо спокойно ко всему относиться, всё равно ничего не изменишь, как ни старайся, вот только не получается у меня спокойно смотреть, как родных мне людей оболванивают. Злюсь я.
Основательно перекусив, завалился спать. Думал сразу усну, с набитым-то пузом, но провалялся без сна чуть не до двух ночи. Мысли всякие в голову лезли, в основном бред, но были и дельные. Вот например про то как команду набрать, из кого, то есть, идея пришла. Удивительно, как раньше не догадался, если есть максимально проверенные кандидатуры? Те самые парни с которыми я прошел через горнило войны, с самого четырнадцатого, по двадцать четвертый. И ведь помнил я всех, и живых и мертвых, имена, кто откуда родом, детали какие-то. Всё это было навечно записано у меня в голове. Разумеется не здесь, а в той, другой жизни, но для цели которую я поставил, это не имело никакого значения. Главное что знал я их лучше, чем сами они себя. Война, она ведь не оставляет места наносному, стирает всё разом, моргнуть не успеешь. Дерьмо завоняет, алмаз заблестит. Вот мне и нужно алмазы эти собрать, да в диадему царскую вставить. И да, про дерьмо я тоже помню, может не так подробно, но всё-таки.
Я ведь когда на эту войну пришёл, многого не понимал. Думал чего тут такого, армия как армия, приказали, копаешь, не приказали, не копаешь. Плац, тумбочка, увал, построение. Всё по стандарту. Но действительность оказалась совсем не такой. Четырнадцатый год, первое по настоящему боевое задание, когда нас, группу из десяти человек, отправили штурмовать трехэтажный дом в одном из «спорных» поселков. Ни разведданных, ни объяснений. Автоматы раздали, гранаты тридцать штук выдали, и вперёд, под танк. Даже командира не назначили, сказали чтобы сами разбирались. И ведь даже сейчас, когда опыта у меня через край, я бы десять раз подумал прежде чем туда лезть, но тогда мы просто пошли вперёд.
Не знаю что спасло группу от уничтожения на подходе, подозреваю что противник сам не ожидал подобной наглости, но добрались до стен мы полным составом. Как потом говорил наш комбат, неожиданно.
Рассусоливать не стали, а с ходу закидав правое крыло первого этажа гранатами, сразу зашли внутрь. Наверное на внезапность рассчитывали, вот только обороняющиеся к тому времени уже оклемались, огрызаться стали, и у нас появились первые двести. Помню как стреляю куда-то туда, лишь бы куда, а рядом Антон, паренек совсем молодой, падает. И кровь у него, большими каплями, из пробитого лба, на пол вытекает. Я его пошевелил, ну мало ли, вдруг живой, и продолжаю стрелять. Сам не лезу, автомат вытащу из укрытия, и палю в белый свет как в копеечку.
Дальше не знаю что было, то ли граната прилетела, то ли ещё какая зараза, только очнулся уже на спине у Шухера, он меня из-под огня вытащил, и перебежками подальше от этого дома нехорошего оттащил. Потом ещё много домов таких нехороших было, но тот первый мне особенно в память врезался. Из группы тогда только мы вдвоем, да комбат мой будущий в живых остались, остальные там так и сгинули.
Ну а с Шухером мы сдружились в итоге, до двадцать второго провоевав в одном подразделении. Только я в разведке, он в артиллерии. В начале августа последний раз виделись, тогда большое наступление готовилось, помню усмехнулся он тогда, сказал что так хорошо себя никогда не чувствовал, жить, говорит, хочется, петь и плясать. А вечером его убили. Прямое попадание арты, даже кусочка не осталось. Покидали в гроб земли с того места, да запаяв, на родину отправили.
Но сейчас он ещё живой, и где-то совсем недалеко. Разница в возрасте у нас небольшая, если всё правильно помню, шестьдесят девятого года он, значит сейчас ему двадцать два, и срочную он уже отслужил. Рассказывал что сразу после учебки куда-то под Кандагар отправили. Там обошлось, пришел без единой царапины, но на гражданке не повезло, на нары угодил. Не сразу правда, годика три помыкался, на завод устроился, работал как все, ну а потом драка, и непредумышленное убийство. Дали семь лет, но вышел в девяносто седьмом по удо. Женился, развелся, ещё раз женился, работал вахтами, потом с законом опять что-то не поделил и снова на срок залетел. Отсидел, а в четырнадцатом на Донбас отправился.
Мы когда с ним в ту первую передрягу попали, не знали что земляки, и только потом, когда сдружились крепко, и выяснилось что жили чуть ли не по соседству, но почему-то так ни разу и не пересеклись.
Кроме Шухера ещё землячок у меня там имелся, родом из села какого-то неподалеку. С ходу не вспомню, надо на карту смотреть, название такое необычное, заковыристое. Звали его Ваней, позывной «Долган», сокращение от фамилии — Долганов. Лет ему сейчас маловато правда, если мне девятнадцать, значит ему шестнадцать. В армии, разумеется, пока не служил, в следующем году только школу заканчивает.
Эти двое земляки мои, их найти несложно, но есть еще один товарищ, Андрюха Беспалый, с позывным Бес. Отличный боец, каких мало, и человек хороший. Жизнь мне спасал несколько раз, без раздумий под пули подставлялся. Наверное из всех кого бы я хотел видеть в команде, он был бы на первом месте. Жаль только не известно мне про него толком ничего, кроме того что родом он откуда-то из-под Ростова.
Возможно я чего-то не понимаю, но мне идея собрать своих будущих сослуживцев показалась стоящей. Парни все правильные, такие не предадут и не продадут, проверено.
А утром я, разумеется, проспал. Мама разбудила, и вроде проснулся, но вместе с щелчком замка снова вырубился.
Встал когда на часах была половина десятого. Умылся, перекусил остатками жареной картошки, и даже не запив чаем, ибо времени в обрез, «вывалился» на улицу.
План минимум, проявить пленки. Для этого мне нужен бачок, пара упаковок проявителя, и столько же фиксажа, то есть закрепителя. Получится проявить нормально, будет хоть что-то на пленке, тогда озадачусь покупкой фотоувеличителя и остальных причиндалов, таких как кюветы, бумага, реле, пинцеты, красный фонарь. Глянцеватель только брать не буду, «березка» в продаже есть, она уже сразу глянцевая.

Еженедельник «Аргументы и Факты» № 35. 09.01.1990
ЭКСПРЕСС НОВОСТИ
 «Корреспондент „Интерфакса“ сообщает из Тбилиси о событиях, предшествовавших решению властей демонтировать памятник В. И. Ленину на площади, носящей его имя. В ночь на 27 августа около двух тысяч представителей партии, входящих в ассоциацию „Круглый стол“, облили памятник бензином, обложили автопокрышками и подожгли их, а затем пытались разрушить фундамент памятника с помощью трактора. В 2 часа ночи эти противоправные действия были пресечены работниками милиции, после чего горисполком принял срочное решение демонтировать памятник „с целью его реставрации“. Памятник был демонтирован.» 



Глава 23

Покупка необходимого много времени не заняла, и вернувшись домой, вскоре я уже наматывал старое пальто на руки. Операции с непроявленной пленкой проводятся в темноте, но днём в квартире с этим сложно, поэтому пришлось использовать подручные средства. Думал будет просто, но когда накрученная по часовой стрелке пленка слетела в третий раз, понял что ошибался. И вроде ничего такого, — закрепить кончик, и намотать через специальные пазы, но прежде чем получилось, пришлось основательно попотеть.
Сам же процесс проявки совсем прост, главное соблюдать тайминг: десять минут проявка, потом промывка, двадцать минут фиксация и снова промывка. Когда проделал все необходимые манипуляции, и достал из бачка пленку, был приятно удивлен результатом. Получилось не всё, примерно половина, но для первого раза, да учитывая условия съемки, это было успехом. Просмотрев «вскользь», повесил сушится и проделал такую же процедуру со второй пленкой. Теперь напечатать, и в папочку. Был бы интернет, сразу выяснил бы кто есть кто, а так придется напрячься. Для начала сравнить с тем списком что мент написал, наверняка все эти личности висят где-нибудь на досках почета. Если нет, газеты полистать местные, в библиотеке подшивку за пару лет посмотреть. В общем, несложно, но весьма затратно по времени. Это сколько побегать придется, а в библиотеке? День отдай, а то и не хватит ещё.
Где взять столько времени? Тут и так-то толком не успеваю, вон на часах уже половина второго, а я ещё в институт планировал добежать, думал хоть что-то полезное сделаю. Но не пойду, смысла нет, да и не хочется. Спать хочется, есть хочется, а полезное делать не хочется. Апатия напала после просмотра пленок. Там, когда снимал, был на лёгком адреналине, ни о чём таком не думал. Почти как на войне, есть задача, выполняешь, все мысли только в одну сторону, и исключительно конструктивные. Потом, когда вернёшься, можно позволить себе расслабиться, — посмотрел назад, осознал, и растёкся по батарее. Ну а что, прав был Маркс в своем капитале, спрос рождает предложение. Не ходили бы все эти мордатые дядьки и тетьки на бои, не делали бы ставок, может и пацаны не пропадали бы пачками. Вот и выходит что по Марксу, причина не в отдельных индивидуумах, а в самом обществе, их выпестовавшем. Я вообще не любитель философствовать на эти темы, война отучила, показав что если каждый солдат будет думать за генерала, то такая галиматья получится, только держись. Сидя в окопе видишь совсем немного, — соседа справа, соседа слева, бруствер, сосенки за спиной, да небо над головой. Как же тут думать за генерала? Со мной примерно тоже самое, глобальное меня мало интересует, мне важно контролировать свой периметр, и вовремя, а главное адекватно, реагировать на входящие вызовы. В данном случае ликвидировать угрозу для себя и для близких мне людей, и первое что для этого нужно сделать, решить проблему с Гусем. Будут искать Болгарина с товарищами, — а в скором времени непременно будут, придут в больницу, поговорят с врачихой, а та им все подробненько и доложит. Адрес Гуся у неё есть, поэтому нагрянут, и выбьют из него всё что он знает. Мне даже кажется что из комы его преждевременно выведут по такому поводу.
Самый простой способ, а именно самому грохнуть Гуся, отпадает. Как из моральных соображений, так и из чисто технических. Разберусь с ним, придется решать с матерью и сестрой, а про это даже думать не хочется. Способ номер два куда более гуманный по отношению к непричастным, но также и более рискованный для меня лично. Нечто подобное дважды уже удавалось; первый раз с недорэкетирами что наехали на мастерскую, второй с сутенёрами. Мне, конечно, лично не докладывают, но шила в мешке не утаишь, разборка там так и продолжается, причём весьма серьезная. Поэтому тем кому повезет выжить, будет уж точно не до меня. Ну и главный аргумент за этот вариант, — координаты места где тусуется вся шайка-лейка. Стараниями покойного мента они у меня есть, поэтому нужно прийти туда, и устроить небольшой погром. А чтобы им всем потом было о чем подумать, стрелу белую на видном месте нарисую.
Ну вот, как только определился с желаниями, апатия поприжухла, и жизнь уже не казалась настолько унылой. Ведь когда ещё возможность такая представится? Так, чтобы сходу начинающей гидре все головы одним ударом снести. В сказке-то они, конечно, отрастали, но в реальном мире всё будет иначе.
Определившись и запрятав пленки на антресоль, для начала я решил просто посмотреть на «базу». Район тот мне знаком в «современном», пока ещё не существующем варианте, но особых перемен там не происходило. Так, магазинчиков меж домов наверняка натыкали, в гаражах пару больших автосервисов соорудили, ещё по мелочи кое-чего. Не заблужусь, в общем. Оделся потеплее, — на улице хорошенько похолодало, и засунув в сумку «Зенит», выдвинулся на «дело». На будущее, — а теперь я хорошо понимал направление, нужно будет озаботиться каким-то менее громоздким фотоаппаратом, наверняка уже есть что-то более «шпионское». Ну и остальное, бинокль, а может быть и рации прикупить. По возможности. С деньгами проблем нет, но дефицит, особо не разбежишься. Бинокли, по идее, должны в охотничьем быть, а вот рации не знаю, даже в голову не приходит где их найти можно. В радиотехнике какой-нибудь?
Дотопав до остановки, автобус я ждал совсем недолго, и заняв привычное место в углу, уставился в окно. Ехать до самого конца, потом на кольцо трамвая номер четыре, и снова до конечной. На всё про всё, часа полтора как минимум, но в итоге добрался только за два часа десять минут. Сначала автобус забарахлил, сломалось что-то, минут двадцать стояли, потом на кольце трамвая пробка образовалась, тоже примерно столько же потерял. Пока ждал, десять раз пожалел что машины у меня нету, ибо решать такие дела, передвигаясь на общественном транспорте, попросту несерьезно. Да, можно и на такси, но тоже так себе, вызвать не всегда вызовешь, а ловить если, вообще лотерея. В общем, альтернативы никакой нет, только личный транспорт. С покупкой, правда, сложности определенные, не быстро это будет. Сам я купить не могу, подозрительно слишком, а отец, чтобы приобрести автомобиль, должен сначала денег заработать. То есть мастерская должна давать не как сейчас, впритык, а на порядок больше. Каким образом такого добиться обычным путем, — заработать по-настоящему то есть, я не знал, а вот помочь как тогда с материалами, вполне в моих силах. Надо просто заказчика найти липового, чтобы цех работой загрузил по самые брови. Хорошей, выгодной работой по «отмыванию» денег. Оно и мне полезно будет, и кооператоры духом воспрянут, дырки залатают. Ну а пока стоял я и смотрел на цель поездки, огромные ворота в высоком заборе из красного кирпича. Мент этот, сука такая, адрес мне дал вполне определенный, вот только уточнить забыл что под номером этим не один дом, а целая куча. Торгово-закупочная база, ТЗБ сокращенно. Сейчас здесь великое множество полупустых складов, а в будущем это место будет едва не центром всей оптовой торговли города. Овощехранилища, склады готовой продукции нескольких десятков предприятий, хладохранилище мясокомбината с протянутой железнодорожной веткой, спецхран ГСМ и черт знает что ещё. Всего, если правильно помню, порядка сотни разнокалиберных зданий. И где искать ту самую базу?
Мент же так и написал, а я с чего-то решил что это бандитская база, вроде как пещера алибабы и его разбойников, а он, похоже, никаких аллегорий не проводил. Нехорошо получилось. «Сделав» серьезное лицо, я быстро прошел через калитку в воротах, но внимания к своей персоне не обнаружил. Машины тут наверняка досматривают, особенно те что выезжают, а вот пешеходами брезгуют. Что ж, тем лучше. Теперь надо понять какой из складов может использоваться братвой, и единственное что мне приходит в голову, смотреть на автомобили. Если это действительно место всеобщего сбора, значит машин должно быть много, и не москвичей каких-нибудь, а чего-то поприличнее. Семёрки, девятки, Волги, возможно иномарки. Попетляв с полчасика по территории, нашел похожую стоянку напротив здоровенного двухэтажного склада. Судя по утопленным в асфальт загрузочным окнам, кроме двух этажей у него имелся ещё и подвал во всю эту площадь. Длина метров за сто, и ширина больше пятидесяти. Так-то у нас спорткомплекс меньше, представляю какой тут эти ребята могли колизей устроить. Машины же, как и предполагал: вишнёвая девятка, семёрка кофе с молоком, белая Волга, и видавший виды темно-серый гранд чироки. Не то чтобы старый, но хорошенько потрёпанный. Чтобы не привлекать внимания и делая вид что куда-то спешу, торопливо прошествовал мимо, на ходу прикидывая где бы зарыться. Оно, вроде, и мест укромных вокруг предостаточно, но торчать на морозе не хотелось, поэтому решил я пробраться в подвал склада напротив. Не подвал даже, скорее цоколь, без решёток на окнах и с очень хлипкими рамами. Подошёл ближе, осмотрелся, убедился что никого вокруг нет, а стена второго этажа глухая, выдавил раму и практически на ощупь заполз внутрь. Тихо, темно и сыро. Пахнет кислятиной, плесенью, и почему-то укропом. Дождавшись когда глаза привыкнут к полумраку, осмотрелся. Похоже на засолочную, или нечто подобное. Бочки вдоль стен, врытые в землю здоровенные чаны и сваленные в кучу мешки с солью. Убедившись что никого кроме меня и крыс тут нет, а они шебуршились и попискивали рядом, двинулся по проходу, туда где светилось торцевое окошко. Пока шел, чуть не свалился, споткнувшись о незаметный в полумраке булыжник. А добравшись, почувствовал нехороший запах. Кошка сдохла, или крыса, но вонь стояла настолько ужасная, что я вспомнил то, что никак не хотел вспоминать.
В один из апрельских понедельников двадцать второго года, мы возвращались с задания и попали в засаду. Тот день вообще с самого начала не задался, какой-то весь дерганый получился, нервный, а в конце ещё и такой сюрприз. Группа небольшая, четыре человека, а «немцев» десятка два, никак не меньше. Какое-то время нам удавалось отстреливаться, но патроны вскоре закончились, ну мы и стали отползать потихонечку. Туда сунулись, — ждут нас, сюда — та же история. Случайно на погреб полузасыпанный наткнулись, в нём и укрылись. Наверное будь у нас хоть капелька времени на размышления, дальше бы поползли, ибо не мы там первые прятались, до нас нашлись смельчаки. Сколько они там пролежали, одному богу известно, но запах такой стоял, — святых выноси. Ну а нам куда деваться? Сверху «немцы», ходу назад нет, поэтому обмотали головы тряпками как смогли, и сидели там пока опасность не миновала. Здесь же я поступил проще. Наматывать ничего не стал, а отыскал лопату старую, и просто отнёс источник запаха в другой конец подвала. Ну и окошко ещё приоткрыл слегка, чтобы проветривалось. Пока занимался всем этим, едва не проворонил прибытие ещё одного автомобиля, красной восьмёрки с запоминающимся номером — сорок четыре, сорок четыре. Номера пока ещё советские, без флажков и цифр регионов, но красивый номер тоже просто так не достать, надо связи иметь. Стараясь не суетится, достал фотоаппарат, и когда из машины вышел водитель с пассажирами, сделал несколько снимков. Видно хорошо, расстояние плевое, поэтому когда вышел последний персонаж, а точнее когда его выволокли, чуть дар речи не потерял. Ошибки тут быть не могло, на этой восьмёрке привезли Игоря.
Первая мысль, — что делать? Оружие из тайника не взял, ехать за ним долго, пока катаюсь, его уже завалят, перед этим хорошенько расспросив. Разумеется, иллюзий на тему его молчания у меня не было, выложит всё как миленький, думаю бандитам даже и напрягаться не придётся, пригрозят уши отрезать, он и сдуется. Не самая ожидаемая ситуация, хотя и прогнозируемая. Расслабился я, недооценил противника, а это недопустимо.
Сбросив тяжёлую куртку, надвинул на глаза шапку, надел перчатки, и вышел тем же ходом через который пришел. Из оружия у меня только дубинка телескопическая, та что у участкового забрал, но это не самая главная проблема, главная проблема внутрь без шума попасть. Обходные пути искать поздно, пока обходить буду, Игоря допросить успеют, а там разъедутся, и ищи ветра в поле. Поэтому напрямик, с центрального входа.
— Здравствуйте, извините пожалуйста, я могу у вас куртку свою забрать? — когда в дверях показался хмурый мужичок неопределенного возраста, брякнул я первое что пришло в голову.
— Какую куртку, пацан? — лениво поинтересовался он.
— Обычную, болоньевую такую, с красными карманами и буквами на спине. Не видали?
— А что твоя куртка здесь делает? — всё ещё ничего не подозревая, продолжал уточнять мужик.
— Я когда к вам интернет проводил вчера, забыл нечаянно. А мне без неё холодно, зима ведь…
— Чего? Какой ентнерт? Ты чего мелешь?
На этот вопрос я уже отвечать не стал, успев убедиться что кроме этого мужичка на вахте никого больше нет.
— Так вот же она висит! — тыча пальцем ему за спину, я перевел взгляд туда же, и когда он обернулся, просто пробил мужику череп. Обыскал, с некоторым облегчением обнаружил за поясом древний револьвер с тремя патронами в барабане, — что исключало его непричастность, связку ключей и засаленный паспорт. Ключи в карман сунул, оружие проверил, и за пояс, паспорт брать не стал, ментам проще опознавать будет. Теперь главное не шуметь как можно дольше, поэтому дубинку на изготовку, и вперёд.
Дверь, коридор, ещё одна дверь сбоку. Прислушался, — тихо. Подёргал за ручку — заперто. Двинулся дальше, проверяя все попадающиеся по пути помещения. Вообще, на склад не похоже, скорее трест какой-то, или ещё что-то в этом духе. Много дверей, коридоры туда-сюда, и лестница наверх посередине. Освещения тут не было, поэтому не особенно таясь, поднялся на второй этаж.
Замер, прислушался.
Голоса. О чем говорят не слышно, далеко и за закрытыми дверями. Стараясь даже не дышать, прошмыгнул с лестницы на этаж, и прижавшись к стене, снова замер. Ну точно. Слева, в одном из кабинетов кто-то есть. Подошёл ближе, прижался ухом к двери.
— Ну и что с тобой делать? По-хорошему ты говорить не хочешь, думаешь молчать будешь когда по плохому с тобой? — послышался чей-то смутно знакомый голос.
— Не слышу, что ты там бормочешь?
Что говорил Игорь в ответ — а я не сомневался что это был он, слышно не было, но сам факт того что он жив, не мог не радовать.
— Да как же не знаешь, дружочек? Должен знать, не могли же они просто так сорваться и никому ничего не сказать? Не бывает такого, уж я-то знаю… Ты или сам расскажешь, или нам придется у родителей твоих спросить, они-то наверняка знают. Годится?
— Да пошел ты… — громко ответил Игорь, и сразу после его слов послышался характерный звук удара.
— Мы с тобой по-хорошему, а ты хамишь. Не по понятиям это, и не по-человечески… Повторить вопрос, или всё же за предками твоими сгонять?
— Ладно, не будем тянуть кота, Лысый, возьми кого-нибудь из пацанов, привези мамашу этого барана, может тогда у него память проснется?
— Понял босс, сейчас метнёмся, в лучшем виде всё сделаем! — прорезался ещё один голос, и я едва успел отскочить к лестнице, как дверь открылась, и из кабинета вышел суровый дядька лет тридцати пяти с абсолютно лысой головой и непропорционально покатыми плечами. Вышел и пройдя дальше по коридору, скрылся за ещё одной дверью. Лестница только здесь, поэтому я не дёргался. Скорее всего где-то есть помещение для рядовых быков, вот туда-то этот хмырь и отправился. Дождусь когда выйдут, пропущу мимо себя, и где-нибудь на выходе — чтобы не нашуметь, отоварю.
Ждал недолго, вскоре по коридору затопали двое. Выглянул краем глаза — лысый с покатыми плечами и ещё один, лица которого рассмотреть не успел, пришлось прятаться.
— А не проще утюг ему на пузо поставить? Зачем такие сложности? — проходя мимо меня, поинтересовался второй.
— Проще. Только Макар считает что малой на самом деле может не знать, мало ли, не сказали ему. Может такое быть?
— Ну да, наверное может.
— Тем более его уже так отрихтовали, что вряд-ли утюгом что получится решить… Пропустив эту парочку мимо, я снял ботинки, приготовил дубинку, и на цыпочках двинулся следом. Вниз на пролет, ещё один, и вот уже финишная прямая. Сначала лысого вырублю, он помясистее, потом второго. Впрочем, лысого нужно только оглушить, вдруг путное поведает что-нибудь? Но не случилось.
— Замер! Стой где стоишь! — прошипел кто-то совсем рядом и в спину упёрлось что-то жесткое.

Еженедельник «Аргументы и Факты» № 35. 09.01.1990
«С каждой третьей организованной уголовной группировкой сотрудничает работник правопорядка. Как избавиться от коррупции»
ФРАГМЕНТ
 «Разрабатывая преступную группу, обосновавшуюся в г. Москве, в Люберецком и ряде других районов области, мы зафиксировали у себя утечку информации. Пришлось провести серию оперативных мероприятий, в ходе которых изобличили троих: подполковника милиции из Главного управления уголовного розыска, между прочим, орденоносца, довольно известного в нашей среде человека, майора из КГБ и еще одного работника нашей секретной службы. Люди эти были, естественно, уволены из органов, против них возбудили уголовные дела, но потом прекратили. » 
* * *
  Уважаемые Читатели! Не сочтите за наглость, но если Вам нравится книга, поставьте пожалуйста лайк, и по возможности напишите комментарий. Вам не сложно, а мне дополнительный стимул.  
  С уважением, автор.  



Глава 24

Это был тот второй, чьего лица я не видел, он ещё не договорил, а я уже перехватил его руку, выбил оружие, — так же оказавшееся револьвером, и его же рукоятью треснул обидчику по затылку. Лысого же, а тот с низким рыком кинулся на меня, встретил дубинкой в лоб.
Проверил пульс у одного, потом у второго. Оба двести. Присел, прислушался, — вроде тихо. Вся схватка заняла какие-то пять секунд, и прошла практически беззвучно. Жаль только языка не взял, перестарался на эмоциях. Трупы оттащил в угол к сторожу, обыскал, но кроме выбитого револьвера с двумя патронами, другого оружия у них не было. Кошельки и мелочи типа ключей брать не стал, незачем. Во всяком случае пока не разберусь с остальными. Точнее, если разберусь, потому-что просто зайти и перестрелять всех сразу, не получится, нашумлю. Поэтому буду ждать когда кто-нибудь выйдет, допрошу, и только потом буду решать как быть дальше. Присев в тот же темный угол у лестницы, от нечего делать принялся разглядывать револьверы. Оба массивные, со стертыми номерами и потрескавшимися от времени накладками на рукоятях. Такое ощущение, что из одного музея сперли. Да и калибр непривычный, захочешь найти, не найдешь. Наверное этим и объясняется такое малое количество патронов, у сторожа всего три, у этого два, на приличную перестрелку никак не хватит.
Пока ждал, за окнами стемнело, хотя часы показывали всего начало седьмого. Минут сорок прошло, может чуть больше, даже подмерзать уже стал, когда наконец хлопнула дверь и кто-то торопливо зашагал по коридору. Готовясь к встрече, я повязал галстук, медленно снял обувь, и дождавшись когда жертва пройдет мимо, проследовал за ней, чтобы почти в дверях аккуратненько оглушить рукоятью револьвера. Молодой парень, чуть постарше меня, сивый, короткостриженный, одет в потертую кожаную куртку, штаны с полосками, короткие зимние ботинки и полосатый свитер. Если судить по одёжке, совсем начинающий бандитик, шестёрка. Обыскал, из оружия только нож бабочка, хлипкий, с коротким лезвием, таким особо не навоюешь. Документов при себе нет, денег в кармане рубль с мелочью. Оттащив его в конец коридора первого этажа, связал руки, сунул в рот кляп, и только после этого привел в чувство.
— Я спрашиваю, ты отвечаешь. Одно неловкое движение, косой взгляд или жест, глотку перережу. Усвоил?
Парень закивал мелко-мелко.
— Кляп сейчас вытащу, заорешь, убью. Попытаешься снять с меня маску, тоже убью. Пока ты не видишь моего лица, у тебя есть шанс на жизнь. Это понятно?
— Да-да, я все понял. Всё скажу, только не убивайте!
— Сколько человек в здании?
— Восемь! Восемь и терпила один, если его не грохнули!
— В комнате что ближе к лестнице сколько и кто?
— Трое. Макар, Чапай и Кедр.
— Кто такие?
— Макар — бригадир, Чапай его заместитель, Кедра не знаю, из чужих кто-то!
— Хорошо. Остальные где?
— Дальше по коридору, там, почти в самом конце! Вано, Толик Щуплый, Дрон Горин, Витёк и Леха!
— Оружие, где, какое и сколько?
— В дальней комнате ствол только у Вано, здесь у Макара с Чапаем пушки, про Кедра не знаю!
— Туалет где?
— Справа по коридору, почти в самом конце!
Решив что информации достаточно, я безо всякого сожаления приложил начинающего бандита дубинкой, отчего тот, забившись в конвульсиях, заелозил ногами по полу. Прибравшись, снова вернулся на лестницу, рассчитывая что ещё кому-нибудь захочется прогуляться. Вот только прождав больше часа, так никого и не дождался. Бандиты выходили время от времени, но лишь до туалета и обратно, думал там кого-нибудь подкараулить, но не рискнул, больно уж близко, одна ошибка, и я оттуда уже не выйду. Только и то что тянуть дальше нельзя, понимал прекрасно, тем более по времени уже должны были вернуться двое «уехавших» за матерью Игоря.
Решившись на «штурм», убедился что в коридоре никого нет, и подошел к двери первого кабинета. Плана никакого у меня не было, я только одно знал, — шуметь нельзя. Здесь сделать всё максимально тихо, а с быками уже можно и по громкому разобраться, несложно. Оружие брать не стал, оставил на подоконнике за кадкой с засохшим цветком. Трижды постучал в дверь.
— Не заперто! — крикнули изнутри.
Потянул за ручку, заглянул.
— Извините, меня Лысый попросил вас вниз спустится, мы там бабу привезли, а с ней проблемка приключилась…
— А ты кто вообще? — спросил тот бандит что открыл дверь, широченный мужик лет сорока, среднего роста, темноволосый, в полосатой тельняшке под небрежно накинутым пиджаком.
— Я брат Лысого, двоюродный, он помочь попросил, сказал на всякий случай… — сделав максимально глупое лицо, я развел руками.
— Брат? — нахмурился темноволосый.
— Угу. Двоюродный.
Больше вопросов не последовало, видимо мне удалось убедительно сыграть туповатого подростка, и что-то неразборчиво буркнув, бандит двинулся следом.
По коридору, на лестницу, потом вниз.
— Вот она, сами посмотрите… — делая шаг в сторону, я махнул рукой в темноту, и когда мой спутник по инерции прошел вперёд, от души огрел его дубинкой.
Обыскивая труп, нашел наконец нормальную пушку с полной обоймой. Не супер конечно, обычный Макаров, но хотя бы не полупустой. Обнаружился так же хороший нож в ножнах на поясе, самоделка, зато очень неплохо сделанная. Такой что метнуть, что ударить, одно удовольствие. Кроме оружия на теле были деньги в количестве полутора тысяч сотенными купюрами, немного мелочи, ключи от стоявшего внизу внедорожника — с фирменным брелоком, паспорт на имя Николаева Василия Ивановича, и небольшой блокнотик с золотым тиснением. Блокнот смотреть не стал, сунул в карман. Деньги туда же.
Ну вот, судя по имени отчеству, это Чапай, заместитель бригадира, а значит самые опасные «пассажиры» пока не обезврежены. Сунув пистолет за пояс, я взял нож, проверил на баланс, и убедившись что всё в порядке, направился обратно. В кабинете остались двое, двери они вряд-ли закрыли, поэтому дальнейшее оказалось достаточно несложно. Подошёл, прислушался, и ввалившись без стука, в первого бросил нож, а второго приголубил дубинкой. Ничего неожиданного, кроме личности одного из персонажей. Не зря мне голос знакомым показался, это был тот самый тип что приехал с Валерием Андреевичем, именно его я видел на отборе. Жаль только что обоих сразу наглухо, мужики наверняка знали если не всё, то очень многое. Но это ладно, главное Игорь жив, хоть и в отключке. Трогать его пока не стал, проверил пульс, и уже не таясь, двинулся во вторую комнату.
Стрелять с двух рук не впервой, тем более на короткой дистанции. Зашёл, — дверь была открыта, поздоровался, и всех завалил. Никто не дернулся даже, не ожидали потому что. Пару минут на сбор трофеев, всё ценное в здесь же позаимствованную сумку, и обратно в первый кабинет. Думал сейф какой-то будет, только порыскав, ничего не нашёл. Зато мел попался, кусочек небольшой, как раз чтобы намалевать стрелу на столе, хватило.
Собрался, сначала вынес трофеи к выходу, забрал куртку и сумку с фотоаппаратом, потом закинул на плечи Игорька, и спустился на первый этаж сего царства мёртвых. Вариантов, кроме как покинуть базу на машине братвы, у меня не было. Выбрал джип, как самый узнаваемый, такой вряд-ли на выезде рискнут тормознуть. Положил Игоря на заднее сиденье, сумку кинул вперёд, сам сел за руль и не спеша подъехал к будке охраны. Притормозив, мигнул фарами, потом посигналил, и дождавшись когда выскочивший из будки мужичок откроет ворота, так же не торопясь, покинул территорию.
Тащиться на чужой машине через весь город я не собирался, и первым делом выгрузил Игоря на крыльце приемного покоя одной из больниц. Усадил его под дверь, позвонил, и в кусты. Открыли не сразу, хотел уж стекло им разбить, но на улицу всё же выглянула тетка в белом халате. Сначала бестолково поозиралась, а заметив «подкидыша», завыла словно сирена. Я же, — дождавшись когда прибежавшие на крик санитары положат Игорька на каталку, покинул свой пост, вернувшись в машину. Сел за руль, сообразил как лучше проехать, и стараясь не соваться на центральные улицы, поколесил к выезду из города.
Сначала думал тачку просто во дворах бросить, но потом решил что могли следы остаться, как мои, так и Игорька. Та же кровь например, группу точно определят, и неизвестно в дальнейшем как повернётся. В общем, выехал в степь неподалеку от гаражей на окраине, нашел в багажнике промасленную тряпку, бросил ее на заднее сиденье, поджог и быстренько удалился. Можно было вообще из канистры бензином облить, благо бандиты запасливые, но тогда уходить бы пришлось «по светлу». А так неспеша до гаражей дошел, там спустился вниз, и дождавшись трамвая, занял одно из свободных мест.
До кольца доехал так же без приключений, а благодаря обогревателю под креслом, даже согрелся. Вышел, прогулялся до следующей остановки и довольно быстро пересел на другой трамвай. На нем добрался до вокзала, а там уже поймал частника. До места, правда, не доехал, попросил высадить на «тысяче», на всякий случай. В результате домой вернулся почти к полуночи, голодный, уставший, но довольный проделанной работой.
— Ты где шастал? — спросила мама, дождавшись когда я выйду из ванной. Отец уже спал, поэтому говорила она тихо.
— С утра в институте, потом пацанам в гаражах помогал, там у Петькиного отца ворота упали, вот, на место ставили… — ответил как мог небрежно.
— Ясно. А в сумке что? Тяжёлая больно…
— Да железяки всякие, инструмент кое-какой, запчасти на мотоцикл. — холодея от мысли о том что было бы, загляни мама в сумку, ответил я.
— Так, а зачем ты их домой припер? — продолжала допытываться она.
— Завтра отдать надо, чтобы в гараж десять раз не ходить.
— Ладно. Есть-то хочешь? — удовлетворившись таким ответом, мама сменила тему.
— Ну конечно мам, проголодался как волк!
— Тогда я положу, и спать пойду, сам разберёшься.
Садясь за стол, я по привычке взял пачку отцовских газет. В последнее время он выписывал почти всё что касалось политики, поэтому газеты валялись по всему дому. Аргументы и факты, Комсомольская правда, Известия, Правда, Труд и ещё несколько областных и местечковых. Не то чтобы мне было шибко интересно, но чем-то нужно было удовлетворять потребности в информации. Вот например в АиФ от пятого декабря, статья, называется «Что думают на Украине». Если коротко, там пишут про результаты опроса нескольких тысяч киевлян на тему независимости и дальнейших отношений с Россией. Один из вопросов про взаимодействие между двумя странами, где лишь тридцать процентов выразили уверенность что все будет мирно и цивилизованно, сорок высказались за давление России на Украину экономически, и почти пять процентов предсказали войну из-за спорных территорий. Следующий вопрос про дискриминацию одиннадцати миллионов русских, в котором восемьдесят процентов ответили что никогда не сталкивались с подобным явлением, и двадцать заявили что оно имеет место быть. Ну и последнее о чем писалось в статье, были данные статистики из русскоговорящего Киева, где за независимость высказались почти девяносто пять процентов жителей. Вообще неожиданно.
Следующая статья тоже про Украину, где хохлы радуются что станут ведущей европейской державой и грезят о таком военном могуществе которое поставит их в один ряд с самыми сильными в военном плане европейскими государствами. Вот маленький кусочек: «Украинский министр обороны Константин Морозов намерен обеспечить своей республике армию численностью 400.000 человек, и, кроме того, ВМС, основу которых составит советский Черноморский флот. Так что Украина сможет претендовать ни больше ни меньше, как на военный паритет с другими крупными державами Европейского континента — Францией и Германией»
На самом деле в прессе, после недавнего референдума, сейчас только и пишут что про Украину, предсказывая ей настолько бурный рост, что москали дружно будут мечтать попасть к ним на работу дворниками. Пишут что после выхода из союза у Украины остаётся такое количество добра, какого нет у всех остальных республик вместе взятых. Читаю, и обалдеваю. На самом деле до четырнадцатого года я вообще не касался украинской темы, а когда началась движуха, довольствовался редкими просмотрами интернет изданий. А тут такое.
Ещё почти целая страница посвящена Латвии, статья называется «В Риге водка без талонов» Пишут про цены, про притеснения русских, новое правительство и мечты о лучшей жизни. «Цены на некоторые товары в магазинах Риги: бутылка молока — 64 коп., сыр „голландский“ — 7 ₽ 60 коп., колготы — 5 ₽, 1 кг „спагетти“ — 9 ₽ 38 коп., кофе — 17 ₽, мясо — 7 — 25 ₽, чайник на 2 л — 15 ₽, сок апельсиновый в пакетике (200 г) — 7 ₽ 50 коп., презервативы китайские (3 шт.) — 1 ₽ 43 коп., чулки — 3 ₽ 75 коп.»
Если верить написанному, выходит у нас всё немного дороже, но, думаю, дело тут в сроках выхода статьи. Пока корреспондент съездил, пока написал, пока согласовали — месяц точно прошел. Так что всё, плюс-минус, одинаково. Ещё одна статья про преступность, интервью с каким-то милицейским генералом, в котором он жалуется что только в Москве и Московской области ОПГ больше трёх тысяч, а сотрудников на всю страну три тысячи человек. Мол не идут мужики в милицию, служить, говорит, некому. Я подозревал что всё печально, но таких цифр увидеть не ожидал. Если только в Москве три тысячи банд, то по всей стране их десятки тысяч. Ну а от милиции, — я имею в виду именно те отделы что с ОПГ борются, при таком численном превосходстве последних, толку вообще никакого нет, и не будет. Долго ещё не будет. А от меня будет. Пусть небольшой, локальный, но всё-таки будет. Да и уже есть, если по факту, то я только сегодня сделал больше чем вся ментура города за последнее десятилетие. Вот так вот.
Задумавшись о перспективах «отклика» на мой налёт на базу, я даже про еду забыл. Точнее про голод, ел так, нехотя, больше в тарелке ковырялся. Документов у Игоря нет, район другой. Думаю мозгов у него хватит чтобы сразу не назваться, парень он не дурак, сообразит. Если не назовется, пока то да сё, неделя как минимум пройдет, а за это время я что-нибудь придумаю. С Гусем наверняка тоже вопрос отпал, и бандиты и менты теперь носом землю рыть будут, ещё бы, такой резонанс, столько трупов. Да ещё и связь прямая с теми что я в тресте положил, наверняка смогут увязать две белые стрелы, не совсем тупые. Мне же будет время подготовиться, и по остальным адресам пройтись тихонько, чтобы совсем спокойно стало.
Не будет угрозы непосредственной, хоть поживу в своё удовольствие. С учебой разберусь, отцу с компаньоном помогу на ноги встать, может новое попробую для них что-нибудь придумать. Не знаю пока что, повспоминаю что модно было, точнее будет, из мебели, или сопутки какой-нибудь. Оно ведь взаимосвязано всё, чем лучше у отца пойдут дела, тем больше я смогу себе позволить. В принципе, уже и сейчас для многих я сынок кооператора, поэтому когда люди видят у меня что-то нетипичное для моего возраста, тот же «Зенит» например, списывают на папины заслуги.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 36. 09.08.1990
«ЧЁРНАЯ» ЦЕНА ВИДЕОМАГНИТОФОНА — 6 — 10 ТЫС. РУБ. Сделано в Новокузнецке (фрагмент)
 ' — Три года назад мы получили реальное право использовать на социальные нужды коллектива часть валюты, полученной от экспорта сверхплановой продукции комбината. И тогда же решили упор сделать не на закупку конкретных товаров (хотя и от этого пути не отказывались), а на приобретение технологических линий и комплектующих для производства дефицитных изделий. Первым шагом на этом пути стала покупка автоматизированной линии по сборке видеомагнитофонов японской фирмы «Фунай». 
 — И можно сказать, что они не хуже чисто японских? 
 — За это время не было фактически ни одной рекламации. Больше того — по отзывам покупателей, наши видеомагнитофоны лучшего качества, чем японские. Мы сами долго не могли понять причину, ведь в Японии неизмеримо выше уровень технологии, культуры производства. Оказалось, что привезенная оттуда техника проходит две перевалки в СССР — тут на разгрузке-погрузке и сказывается наша культура. Кроме того, японская электроника у нас не проверяется, а наши видеомагнитофоны мы гоняем на испытательном стенде — по 3 часа каждый. Поэтому и отказов в работе практически нет.' 



Глава 25

Обычно мое утро здесь начинается не с кофе, а с непонятного ячменного напитка. Как говорит отец — горячо, и ладно. Но сегодня праздник, мама достала целый килограмм сырых кофейных зёрен, от чего радости моей нет предела.
Обжарил горсточку, намолол на древней ручной кофемолке, возможно впервые увидевшей настоящий кофе. Обычно мама на ней сахар перемалывает, пудру сахарную делает, иногда перец, или другие специи. А тут кофе.
Намолол, достал такую же древнюю турку, и уже через несколько минут сидел, наслаждаясь божественным напитком.
Но это лирика. Как бы не был приятен вкус кофе, голова болела за главное. Пол ночи провалялся, перебирая недавние события. Правильно ли всё сделал, не оставил ли следов и что делать дальше?
И ещё о том думал, что было бы, не реши я наведаться на базу. Да, Игорь показал себя очень неплохо, неожиданно даже, но так или иначе, а раскололи бы его, без вариантов. Раскололи бы, и прямиком за мной. Ну а это фиаско, чего уж. Без боя я, конечно, не дался бы, возможно бы даже сбежал, вот только дальше-то что? День, может два, и мои фото по всей стране с приказом валить не глядя, как особо опасного. И куда идти прикажете? В тайгу разве что, куда-нибудь на выселки к староверам? В общем, выводы я из сложившейся ситуации сделал, теперь ещё бы начатое завершить, и совсем хорошо.
Ну а пока, напившись кофе, двинулся в институт, считая что хоть и ко второй паре, но появиться там просто необходимо. Другого, на моем месте, уже «распяли» бы в деканате, но у меня отмазка, я ж спортсмен, — сборы, соревнования, то, сё. Привыкли уже к моим постоянным отлучкам. Экзамены и зачёты сдаю вовремя, лекции переписываю у одногруппников, ну и за сборную института по всем видам спорта выступаю. Что бег, что плавание, — везде.
Добравшись до главного корпуса, сразу проверил расписание, ибо с суматохой последних дней уже сомневался какая неделя идёт, нижняя, или верхняя. Оказалась верхняя, где первой парой стоит общее право, которое я благополучно пропустил, второй — основы римского права, третьей — философия, и последней, иностранный язык, в моём случае английский.
Смирившись с судьбой, нашел нужную аудиторию, и не дожидаясь когда подойдут остальные, занял место на самой верхушке, там где можно спокойно подремать с закрытыми глазами. Раньше, в первой своей жизни, я такого себе не позволял, да и интерес был ко всем этим лекциям. Слушал, конспектировал, кое-что потом заучивал наизусть. А сейчас вообще плевать, бубнит что-то препод, и бубнит себе.
Высидев право, в той же аудитории ещё почти два часа краем уха слушал бубнеж философа, радуясь тому что пары общие ещё с двумя группами, и терзать меня на темы марксизма-ленинизма он не будет.
Ну а после философии, группа разделилась на две почти равные части, и наша, английская, заняла совсем крохотную аудиторию в третьем корпусе.
— Как ты проводишь свой досуг, Иванов? — заметив мой рассеянный взгляд, на английском обратилась ко мне англичанка, вполне симпатичная барышня лет на семь старше.
— Марки собираю, книжки читаю. Стенгазету рисую. — так же по-английски, без запинки ответил я.
— Спортом занимаешься? — прищурилась она, продолжая диалог.
— Немножко. — не задумываясь ответил я.
— Каким?
— Шахматы, иногда шашки.
— Хорошо Иванов, садись.
Удовлетворившись ответом, преподша переключилась на моего соседа, но ещё долго поглядывала на меня с непонятным выражением во взгляде, а когда прозвенел звонок, попросила задержаться.
— Иванов, откуда такое владение языком? — теперь уже не косясь, а вперившись взглядом мне прямо в переносицу, требовательно спросила женщина.
— Летом с репетитором учил усиленно, особенно разговорную речь. — озвучил я единственную на мой взгляд правдоподобную версию.
— С репетитором?.. — не отрывая взгляда, с сомнением в голосе переспросила она.
— Ну не совсем, у нас в спортшколе парнишка один был, по обмену, англичанин, вот с ним и поднатаскался.
Вышесказанное было чистой правдой, с тем лишь нюансом что парнишка был девчонкой, и не в спортшколе, а во взводе. Мы тогда работали против интернационального легиона, вот ее и приставили к нам переводчицей.
— А сейчас где этот парнишка?
— Так всё, на родину уехал. Опыт получил и тю-тю!
— Жаль. Можно было бы попрактиковаться с носителем языка… — очень натурально огорчилась англичанка.
— Если хотите, я могу помочь, мой английский совсем неплох, во всяком случае так говорят.
— Вы? — с плохо скрываемым сомнением, посмотрела она.
— Ну да. Вот, послушайте. — И как мог с выражением, я прочел кусок из Гамлета на языке оригинала.
Не знаю, правда, какое впечатление произвел своим спичем на англичанку, но она пообещала подумать над моим предложением.
Уже выходя из дверей корпуса, заметил стоящую на другой стороне дороги сестру Гуся, и помахав ей рукой, подошёл ближе.
— Привет, закончила уже?
— Здравствуй, ага, домой пойду сейчас, подругу только дождусь…
— Как Юрка? Не очнулся? Забрали его из больницы?
— Да, дома теперь. Спасибо тебе. — Улыбнулась Инга, и после паузы добавила, — а ты заходи, мама рада будет, она про тебя как раз сегодня спрашивала!
— Зайду, зайду обязательно, сегодня вряд-ли, но на днях забегу! — Пообещал я, и оставив девушку дожидаться подругу, направился в сторону остановки.
Вообще, конечно, ежу понятно что ничего ещё не кончилось, но в моей ситуации даже сам факт отсутствия плохих новостей, был хорошей новостью. Это как на войне, не убили за день, уже хорошо, неделю протянул — вообще отлично.
То что никто не интересовался Гусем значило пока немного, но позитива добавляло. По-хорошему, его бы спрятать куда-нибудь, так чтобы сразу не нашли. Дома-то хоть и удобно, но совершенно небезопасно. Задумавшись над вопросом реально безопасного места, я долго перебирал варианты, но ничего кроме домика на садовом участке, в голову не приходило. Своё что-то нужно: квартиру не засвеченную, дом в частном секторе, или хотя бы гараж капитальный, такой чтобы с электричеством, утеплённый, с мебелью.
Гараж это ведь не просто место для парковки автомобиля, гараж для мужика в союзе — это особый мир, иное измерение. И дело даже не в том что в нём много всяких инструментов и погреб с картошкой, куда важнее что там можно спокойно общаться с единомышленниками. Этакий мужской клуб, круглосуточный и по-пацански демократичный. У нас за домом есть таких парочка, мужики там собираются из тех кто постарше. Водку пьют, козла забивают, баб даже иной раз водят. Но они не продаются, да и близко слишком, палевно. Мне ж так надо, чтоб не знал никто, ни друзья, ни враги, и уж тем более соседи. Этим дай только повод, моментом растрендят.
Решив окончательно что нужен мне именно гараж, задумался о том как его можно купить. Авито тут нет, как и интернета, зато есть киоски «Союзпечати» в которых продаются газеты. Вот как этот, прямо на остановке.
Подошёл, спросил у киоскерши, — бабули в пушистом платке, та выслушала, и затребовав взамен два рубля, сунула мне толстую стопку бумаги.
Поблагодарив бабушку, дождался трамвая, уселся на свободное место и приступил к просмотру.
Несмотря на сомнения, объявлений оказалось много, в том числе и по продаже гаражей. В каждой из трёх газет, штук по пятнадцать. Вот только с телефонами почти нету, просто адрес и время когда можно подойти. Цены, из тех что отмечены, от тысячи, до десяти тысяч рублей. Железные сразу отбросил, далёкие районы смотреть тоже не стал, также забраковал совсем маленькие и очень дорогие, в итоге осталось всего три гаража. Первый недалеко от дома, в гаражном кооперативе за заводом, размером шесть на четыре, с погребом и полками, за пять тысяч. Второй чуть дальше, возле профтехучилища, этот нестандартный, немного поменьше, шесть на три, но дешевле на целую тысячу. По размеру сомнения у меня возникли, возможно при наборе объявления в типографии ошиблись, или хозяин неправильно написал. Стандарт ведь шесть на четыре, реже на три с половиной.
Ну и третий в седьмом микрорайоне, тоже шесть на четыре, с погребом, полками и даже утеплённый. Однако просят за него уже целых семь тысяч.
Я же как рассуждал, купить один гараж, внести оплату за год, и сделав там схрон, забыть про него. Для этого тот что недалеко от дома подходил идеально. В случае чего там и пересидеть можно, и сохранить что-нибудь важное, может даже машину «законсервировать». Ещё один гараж нужен для «оперативной» работы, такой где переодеться, оружие поменять, ну и вообще, как мини-базу использовать. Главное чтобы не очень близко, но и не особо далеко. Типо того что возле профтехучилища, нестандартного.
Определившись с выбором, решил кота не тянуть, а сразу пробежаться по адресам. Первый адрес, нестандартного, почти по пути, на одну остановку раньше выйти и минут десять по частному сектору прогуляться.
С трамвая слез, и вскоре уже давил кнопку звонка на почерневшей от старости калитке. Долго никого не было, думал уже уходить, как дернулась занавеска на окне, и в дверях появилась женщина средних лет в накинутом на плечи мужском полушубке.
— Я по объявлению на счёт гаража, правильно пришел?
— Гаража? — переспросила хозяйка, словно не понимая, и спохватившись, тут же торопливо добавила, — ну да, правильно, объявление я давала, а ты чего хотел-то?
— Так мне посмотреть бы, это возможно?
— Конечно. Кооператив за училищем знаешь?
— Ну да.
— Третий ряд, и до конца, самый крайний, серые ворота с зелёной дверью! — активно жестикулируя, продублировала она сказанное.
— А когда можно?
— Да хоть сейчас. Погоди только, ключи тебе дам… — сказав это, женщина ушла в дом, но быстро вернулась обратно, держа в руках связку длинных ключей типа «Буратино».
— На вот, открывать станешь, там туго, не сразу получится, но ты не робей, подёргай, постучи, он и сдастся. Там я ничего не трогала, продаю как есть. Сказать особо ничего не могу, знаю только что в морозы погреб промерзает. В общем, как насмотришься, ключики вернёшь, я сегодня дома, не пойду уж никуда…
— А вы со мной не сходите разве?
— Не схожу, дел у меня много, ты уж извини.
Высказавшись, женщина просто развернулась и ушла, громко хлопнув дверью.
Нет, я понимаю ключ под ковриком, это привычно, но чтобы вот так, просто взять и отдать незнакомому человеку ключи от гаража? Очень, очень странно.
Как бы там ни было, медлить не стал, и чеканя шаг, от дома странной женщины до гаражного кооператива добрался минут за двадцать. Третий бокс нашел не сразу, покрутился чуток, но в итоге вскоре стоял напротив цели.
Внешне, самый обычный гараж, если и выделяется, то лишь за счёт нестандартного размера. Строился крайним, видимо места не хватило, или сэкономили так неудачно, но ошибки в объявлении не было, ширина действительно не самая впечатляющая. Машину поставить можно, но, думается, с трудом.
Поковырявшись с замком как и предсказывала женщина, дверь я всё же открыл, только пока в темноте нащупал выключатель, попал пальцами в открытую розетку. Повезло, среагировал, успел руку одернуть.
А вот включив свет, был приятно удивлен. Не знаю будет ли хозяйка забирать все эти вещи, но надеюсь что не будет. Вроде просто гараж, а такое ощущение что тут действительно полноценно жили, и судя по буржуйке в углу, даже зимой. Потолок подбит какой-то материей, стены все в разноцветных коврах, на полу транспортерная лента, у стены заваленный инструментами верстак, сбоку потертый диван, тут же пара кресел, тумба с ламповым радиоприёмником, столик, на нём электрическая плитка, куча посуды и даже старенький телевизор. Практически полноценный дом, несмотря на то что гараж. Покрутившись внутри моего возможного приобретения, я вышел на улицу и ещё раз осмотрелся.
Тут тоже неплохо. Сам гараж крайний, есть подъезд со стороны степи, задняя стена выходит в овраг, и в принципе, если очень захотеть, из погреба можно прокопать туда выход.
Пройдясь вдоль стены гаража до «задов», убедился в правильности своего предположения. Засыпанный разнообразным мусором овраг проходил прямо по стене гаража, из-за чего, видимо, и промерзал погреб. Нехорошо, конечно, но для меня это скорее плюс чем минус. Надо глянуть как там внутри, если кирпич, то задумка с запасным выходом вполне реальна. Прокопать совсем немного, пробить дыру, завалить мусором, — побольше колес всяких навалить, досок, картона, и вот он, готовый путь для эвакуации.
Вернувшись в гараж, заглянул в погреб. Действительно, довольно глубокий, а стенки в один кирпич. Банок с соленьями и картошки-моркошки в наличии нет, зато есть сваленный в короб уголь. Черный такой, блестящий.
Решено, беру.
С трудом закрыв гаражную дверь, я двинулся обратно к хозяйке гаража, договариваться и, возможно, отдать задаток. Была бы вся сумма, сразу бы рассчитался, не жалко. Но с собой всего полторы тысячи, те что забрал у Чапая.
Дошел, позвонил в звонок, когда женщина вышла, сообщил что всё понравилось. Стал деньги совать, но просто так хозяйка их брать не захотела, и бормоча что-то неразборчивое, потащила меня к соседу, оказавшемуся председателем этого кооператива.
В серьезных годах мужчина, скорее даже дед, нас молча выслушал, вынес какой-то журнал, почеркал в нем, потом взял у меня паспорт и старательно внёс данные. Закончив, мы оба расписались, и так же молча он закрыл за нами дверь.
— Он сам купить хотел, только в рассрочку. А мне деньги позарез нужны… — отойдя на приличное расстояние от дома председателя, женщина объяснила странность поведения этого деда. Я промолчал, и только доведя её до калитки, пообещал занести остаток прямо с утра.
На самом деле мог бы и сейчас успеть, но не хотелось по темноте с такой суммой гулять. Утром забегу перед институтом, потом на пары схожу, и сюда, разбираться с первой собственной недвижимостью, очень уж не терпится печку там затопить. Пусть и дороговато для такого размера, но мне лично, для моих нужд, лучше не придумаешь.
А дома меня уже ждали родители. Я, по глупости своей, забыл убрать патроны от револьвера. Выложил их когда оружие разглядывал, да так на подоконнике и оставил. Ладно хоть сумку спрятал, а то вообще бы с ума сошли.
— Мам, да это я в музей хотел передать, в наш, институтский. Патроны-то, не боевые, охолощенные. Макеты, одним словом.
— На газу погрею, не взорвутся? — пристально глядя на меня, спросил отец.
— Давай попробуем. — решительно забрав патроны у мамы из рук, я подошёл к плите и взял спички.
Этого хватило.
— Не надо, на грех и грабли стреляют. — Поднимаясь со стула, вмешался отец, добавляя, — Не разбрасывай больше такие вещи, головой думай.
И вроде он так сказал естественно, словно поверил, но что-то мелькнуло такое в его голосе, непривычное. Словно бы подыграл. Хотя, с чего бы?
А поужинав, мы дружно отправились спать. Я хотел почитать ещё что-нибудь, но мама просто выключила свет.
— Спокойной ночи. — Сказала она закрывая дверь, и думая что я не слышу, добавила тихонько,
— Горе ты моё, луковое…
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 36. 09.08.1990
Сегодня Ирак контролирует ¼ мировых запасов нефти. «Арабская карта» Саддама Хусейна (фрагмент)
 «Захватив Кувейт, С. Хусейн, с точки зрения арабских националистов, поставил США „на место“ Ведь теперь он контролирует около четверти мировых запасов нефти (177 млрд. барр.) и сможет диктовать на нее цены, при условии, что аннексия Кувейта сохранится. А если добавить к этому угрозу Ирака нефтяным месторождениям других стран Персидского залива, то становится очевидным, что С. Хусейн пытается поставить США, а с ними и остальной западный мир, на колени.» 



Глава 26

Как и обещал, утром я завез деньги бывшей хозяйке гаража, но не застал, её не было дома. Долго ждать не стал, потоптался минут десять, на тот случай если она отошла ненадолго, и поехал в институт, опять ко второй паре.
История, арбитражка, и уголовное право — предметы скучные, но необходимые. Хороший юрист, равно хороший справочник, должен наизусть знать такую кучу нормативных документов, что если сложить их в стопку, — до третьего этажа, как минимум, дотянет. Разумеется, это сравнение относится только к хорошим юристам, и не распространяется на основную массу бездельников типа меня. И дело тут не в том что вокруг все поголовно тупые, отнюдь. Просто стимула нет хорошо учиться. Сейчас ещё по инерции кто-то потеет над книжками, но уже через год другой и они забьют. Зачёты за денежку малую, необязательное посещение, экзамены в складчину — станут совершенно обычным явлением в нашем обществе, низведя дипломы о высшем образовании до уровня справки из ПТУ. Для себя же я как рассуждал, наличие диплома всяко лучше его отсутствия, — так почему бы и нет? Это сейчас я не думаю в сторону работы по специальности, но мало ли, жизнь сюрпризик преподнесет? В менты подамся, например, или в нотариусы? Хотя второе, точно нет, зарабатывать на жизнь составляя иски для домохозяек, скучно и не конструктивно.
С трудом дождавшись окончания лекций, я поспешил в гараж. Хотел заехать ещё к Игорю, но поразмыслив, решил там пока не светиться, а подождать когда его официально найдут. Иначе откуда я «узнаю» где он находится? Вопросы ненужные появятся. Да и не думаю что бандиты искать его будут, наверняка им не до этого сейчас, такой резонанс, на всю страну буквально. Ведь если я хоть что-то понимаю, сюда сейчас ментов понаедет, начиная с проверяющих всех родов и марок, и заканчивая спецами-ищейками из вышестоящих структур.
Подпольные бои тоже пока тормознут, им лишняя шумиха ни к чему. Ну а как найдут Игоря родители, — а я уверен что они уже суетятся, так и мне можно будет друга проведать.
Выйдя из трамвая на нужной остановке, сначала пошел к бывшей хозяйке гаража, но опять не застал. Покрутился вокруг, и к соседям. Странно как-то, деньги немалые, и такое отношение.
— Так беда у неё, — с ходу сообщила соседка, круглолицая женщина тридцати, плюс-минус, лет.
— Беда? А что случилось?
Женщина поджала губы, посмотрела по сторонам, и приблизившись почти вплотную, прошептала заговорщицки;
— Так сразу и не расскажешь, айда в дом!
Приняв приглашение, вскоре я оказался за столом, держа в руках чашку ароматного чая.
— На травках, сама собирала, пей! — прорекламировала хозяйка, и почему-то шепотом стала рассказывать про беду соседей.
— Третьего дня я сама только узнала, оказывается у Натальи с дочкой нехорошее случилось, вечером возвращалась с учебы, в машину затащили ироды какие-то, снасильничали, и в поле выкинули. Она едва жива-то домой приползла!
— В милицию ходили?
— В том-то и дело что ходили, только аккурат после этого, Василия, мужа Натальи, подкараулили, да так сильно побили, что в больницу пришлось везти, живого места не оставили! А Наталье сказали чтобы заявление забрала дочкино, и денег им заплатила три тыщи!
— Деньги-то за что?
— А вот за то что в милицию ходили! Пригрозили убить, коли дальше права качать станут!
Слушал я эту женщину, и прямо руки чесались, вот не хотел не в свои дела лезть, но тут зацепило. Я не суд чтобы выяснять кому и сколько отвесить, узнаю кто такое творит, просто бошки всем пооткручиваю. Ведь если не вмешаться, мать девочки и заяву заберёт, и уроды эти за свой беспредел денег получат, вроде как премию. А это совсем неправильно.
— А кто такие вообще? Не знаете случайно?
— Да знаю конечно. Никакой тайны тут нет, Гришка Бесколкин со своими дружками, целую банду сколотил, спасу нет, что хочет, то и делает!
Имени этого я не слышал ни там, в прошлой жизни, ни здесь. Но наверняка ничего серьезного, просто очередной оборзевший беспредельщик. Был бы блатной, так открыто не палился бы. Скорее всего из новых, возможно спортсменов. Сколотил бригаду, и думает что выше неба сел.
Поблагодарив говорливую женщину за чай, я вновь вернулся к дому хозяйки гаража, и на этот раз всё-таки застал.
— Принёс? — безразлично спросила она.
— Конечно, я и утром заходил, и вот совсем недавно, вас дома не было… — сунул я ей в руки конверт с купюрами.
— Пересчитайте.
— Лишнее это… Верю… — сказала женщина, и молча развернувшись, закрыла калитку.
Ещё в первую нашу встречу мне показалось что с ней что-то не так, а теперь я явно видел что она не в себе. Что это, — временное помешательство, или реакция на стресс такая, только нормальные люди так себя не ведут.
Не успел отойти от дома, как к нему подъехала темно-синяя девятка. Из машины никто не вышел, но несколько раз посигналили.
Прижавшись к соседскому забору, уходить я уже не спешил, любопытно было посмотреть что дальше будет. Если соседка не соврала, сейчас состоится передача денег.
В результате так и получилось.
Какое-то время ничего не происходило, но через пару минут вышла хозяйка, и подойдя к машине, наклонилась к окну. О чем говорили, я не слышал, далековато, но вот конверт заметил совершенно отчётливо.
Окно закрылось, девятка развернулась, и рыкнув мотором, укатила в обратном направлении.
Был бы я на машине, мог бы проследить, а так только номер запомнил. Хотя номер, плюс имя, уже кое-что. Наверняка кто-нибудь из пацанов знает кто такие, чем живут, где обитают. Выясню, да и подкину ментам ещё работки, пусть побегают, стрелу поищут.
Решив с этим делом не затягивать, в гараж не пошёл, а вернувшись на остановку, доехал до «тысячи мелочей».
Вышел из трамвая, зашёл за хлебом, и прямиком домой, пока родители не пришли. Если всё получится как надо, то сегодня же вечером и закончу, пока эти ироды, как выразилась говорливая соседка, все мои деньги не потратили.
Наскоро перекусив, оделся, и высыпав в карман стакан семечек, вышел из квартиры. Напрямую интересоваться этим Гришей глупо, поэтому с пацанами какое-то время придется посидеть. Я не курю, пить тоже не особо, а семечки такая зараза, что с лёгкостью сойдёт за оба этих пристрастия.
Вход в подвал через соседний, третий подъезд. Когда-то его закрывали, но после н-цатого взлома, плюнули на это дело. Лестница вниз, вынужденная акклиматизация — запахи тут ещё те, и потом метров двадцать направо.
Большая комната обустроена почти по-домашнему. Земляной пол заложен картоном, стены завешаны коврами, у стены диван, два кресла, тумбочка, в дальнем углу буфет. Здесь же небольшой столик, а рядом маленькая комнатка — «спальня» с низкими потолками, мебели нету, зато весь пол устлан старыми матрасами. Этакий будуар для немногочисленных барышень.
— Здорово Пионер! — кто-то пошевелился в углу.
— Привет. — сощурившись, узнал я Валерку Длинного. Валера — имя, Длинный — погоняло данное в насмешку, ибо росту в данном персонаже метр с кепкой. Живёт без отца, одежду донашивает за старшим братом, — таким же низкоросликом, денег вечно нет, но и напрягаться лишний раз не хочет. Про судьбу его мне ничего не известно, знаю лишь что сбухается под конец, и помрёт в двадцатом от ковида.
— Ты чего здесь? Соскучился? — усмехнулся ещё один обитатель трущоб, — Алик. Этого я даже фамилии не знал, и вообще не был уверен что Алик, это не кличка. Вообще мутный тип, я, когда освободился, интересовался мимоходом, — где он, что он, но внятного ответа так и не получил. Поговаривали что влез куда-то не туда в конце девяностых, и вроде закопали его.
— Угу. Аж до колик. Думаю не зайду с пацанами поздороваться, до утра не доживу.
— А если серьезно?
— Да ничего серьезного, время свободное выдалось, вот и зашёл.
— Курить есть? — выглянул из «будуара» Леха Сафрон.
— Нет Лех, знаешь же что не курю. — Развел я руками.
— Знаю. Просто думаю, а вдруг?
— Не вдруг, извини. Зато семками могу угостить, будешь?
От семечек не отказался никто, и вскоре я уже выгребал остатки. Но не жалко. Пока пацаны трепались о всяком разном, мне удалось выяснить где обычно обитает Гриша со своей братвой. На самом деле, даже спрашивать не пришлось, так, невзначай, пробросил тему, она и раскрутилась. Если вдруг кто и поинтересуется, на меня никак не подумают.
В соседнем районе, бар «Галина», который иначе как «гадиной» никто не называл. Довольно свежий, всего около года, бар этот раньше был столовой, а сейчас стал прибежищем всякой шушеры, и местом где всегда можно разжиться травой. Посерьёзнее вещи там пока не толкали, а вот травка была на любой вкус.
Гриша со своими пацанами занимал смежное помещение, бывшую качалку, но вечерами предпочитал тусоваться в самом баре. Там вроде как вип комната у него какая-то была, во всяком случае пацаны так говорили.
После подвала, домой не пошёл. Родители уже вернулись с работы, поэтому как стемнело, занялся подготовкой. Залез в тайник, собрал там все, и пешочком до гаража. Шел не напрямик, в обход, через степь и лесопосадки. Ментов у нас тут днём с огнём не сыщешь, но как отец говорит, — на грех и грабли стреляют. Вот я и перестраховался.
Путь от дома до гаража занял немногим больше часа, поэтому добравшись до места, успел хорошенько подморозиться. И вроде не скажешь что шибко холодно, но ветерок такой неприятный, аж до мурашек выдувает.
Закрывшись в гараже изнутри, первым делом полез за углем в погреб. Щепа на растопку была уже приготовлена бывшим хозяином, поэтому затопить печушку не составило никаких проблем. Сначала небольшой, вскоре огонь так разыгрался, что пришлось даже поддувало прикрыть, чтобы быстро не прогорело. Не знаю насколько долго тепло здесь держится, но судя по основательно утепленным стенам и потолку, прошлый владелец гаража подошёл к этому вопросу весьма основательно.
Пока печка согревала окружающее пространство, я занялся поиском места под тайник. Даже не места, мест. Складывать все в кучу не хотел, мало ли, поэтому постарался распихать своё имущество максимально разнообразно. Разделил деньги на три части, доллары скопом, рубли пополам. Их, кстати, осталось совсем немного, около двух тысяч, поэтому это был скорее не схрон, а заначка, две тоненькие стопочки четвертаков. Зато иностранная валюта убытка пока не претерпела, что не могло не радовать. Сумма даже для века двадцать первого серьёзная, а уж здесь и сейчас, просто невообразимая. Калаш спрятал отдельно от магазинов, и так же поступил с пистолетами. Коих, кстати, накопилось весьма прилично. Документы тоже убрал, сложив за картонными коробками. По-хорошему, их бы сжечь вообще, след всё-таки, но что-то меня от такого шага удерживало. Закончив с этим «нелегким» делом, сел отдохнуть и даже снял шапку, ибо в гараже ощутимо потеплело, а возле самой печки вообще находится было невозможно. Пожрать бы ещё, жаль только нечего. Была бы картошка в погребе, можно было бы запечь, но ее нет, к сожалению.
Размышляя чем «убить» время до выхода, и по возможности заглушить голод, решил поковыряться на полках и в многочисленных ящиках. Надеялся, может сухари какие найдутся, или ещё что-то подобное, но совершенно неожиданно нашел целую коробку с говяжьей тушёнкой. Двадцать банок, местного мясокомбината, ГОСТ, все дела, и даже не просроченная.
Обрадованный, тут же вскрыв одну, поставил на печку для снятия пробы.
Жаль только хлеба нет, но с другой стороны, совсем недавно я даже не мечтал о подобном деликатесе. Оно, может, и не для всех деликатес, не в общепринятом смысле, — подумаешь, кусок мяса с жиром в банке, но те кто познал окопное житье, со мной всегда согласятся.
В общем, съел на мах, подумал, и разогрел ещё одну. Обычно перед операцией обжорством не занимался, но тут не удержался, в том числе и потому что назвать операцией предстоящее было сложно. Как говорят пацаны, к ночи вся Гришина бригада в мат пьяная, поэтому всё что мне нужно, это попасть внутрь их логова, а там уже дело техники. Разбираться кто виноват, и в какой степени, я не буду, война есть война. Это как в окоп чужой когда влетаешь, особо не думаешь, увидел — стреляешь. Времени на сортировку — хороший/плохой, нет, надел форму, извини. И если там ещё бывают прецеденты когда жалеешь кого-то, — старика например, раненого, или пацана безусого, понимая что это такие же солдаты, пусть и противной стороны. То здесь солдат нет, а есть только уроды и выродки. Ошибки природы, тупики эволюции. И чем больше таких я на тот свет отправлю, тем мир чище станет, и может какой-нибудь хороший человек вздохнет спокойно.
Закончив со второй банкой, подкинул в печку уголька, и сунув под голову куртку, во весь рост вытянулся на диване.
И ведь красота! Вот чего мне не хватало всё это время, — уютной берлоги где чувствуешь себя в безопасности. Берлоги про которую никто не знает, никто не придет, и не будет меня здесь искать. Ну а что, про это место никому из моего окружения не известно, бывшим хозяевам сейчас не до того, мужик в больничке — выкарабкается или нет, непонятно, а жене его гараж этот вообще не интересен. Так что, как ни крути, а лучшего места и не придумать.
Наверное если бы не дела, так и спал пока печка не потухнет. Дверь запер, свет потушил, и лежи себе, наслаждайся жизнью и одиночеством.
Но, хорошего понемногу.
Чуток отдохнув, достал ТТ с глушителем, взял к нему запасной магазин и все оставшиеся патроны. Немного посомневавшись, сунул за пояс ещё и «Макаров» на всякий случай. Пацаны хоть и сказали что пушек у Гришки с его гоп-компанией нет, верилось мне в это с трудом. Пусть и мелкие, но рэкетиры, не с дубинами же они на дело ходят?
Собравшись и застегнув всё что застегивается, закрыл гараж, осмотрелся, и ходу. Дошёл быстро, дождался трамвая, сел, проехал три остановки, вышел на «поликлинике». Идти оставалось не далеко, поэтому особо не торопился. Сейчас половина двенадцатого, самая гульба, а вот где-то через часок, господа бандиты будут расходится.
Звуки доносящиеся из «гадины» услышал задолго до самого лицезрения данного заведения. Музыка, пьяный гогот, женские визги. Наверняка какая-то компания покурить вышла, явление обычное, и ни чем не удивительное. Насколько я знаю, жители окрестных домов уже пишут на это безобразие жалобы, но до двухтысячных годов адекватной реакции не будет. Отписки только, типа «провели разъяснительную беседу и оштрафовали частного предпринимателя на одну десятую МРОТ».
Пройдя вдоль пятиэтажки и завернув за угол, остановился, разглядывая предстоящее место работы.

Еженедельник «Аргументы и Факты» № 36. 09.08.1990
СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ПРЕССА. Новости из союзных стран (07.09.1990) (фрагмент)
 'ЧСФР. Иосиф Сталин, Клемент Готвальд и Густав Гусак не заслуживают того, чтобы их имена были в дальнейшем связаны со столицей Чехословакии. Об этом заявлении, которое сделал приматор Праги Ярослав Коржан, выступив в Староместской ратуше, сообщило агентство ЧТК. По решению совета Национального комитета столицы Чехословакии их имена были вычеркнуты из книги почетных граждан Праги. 
 ГДР. Министр разоружения и обороны ГДР Р. Эппельман уволил в отставку еще 82 генерала и адмирала. Таким образом, службу в Национальной народной армии ГДР прекратили, начиная с 1 ноября 1989 г., 155 генералов и адмиралов. Ныне в армии ГДР их осталось 35. 
 РУМЫНИЯ. Острая нехватка товаров широкого потребления и продуктов питания стала причиной резкого роста спекуляции, краж государственного имущества и других экономических преступлений в Румынии, сообщает газета «Тинеретул либер». 
 Рабочие воруют и продают «налево» с фабрик и заводов все, что можно сдвинуть с места. Работники умственного труда, в свою очередь, в массовом порядке бросились в поездки по соседним странам, где скупают товары для перепродажи на «толкучке». Руководители предприятий, пользуясь правом самостоятельного выхода на внешний рынок, отправляют лучшую продукцию за границу.' 



Глава 27

Дожидаясь когда народ в баре начнет расходится, чуть не посинел от холода, и переместился в подъезд соседнего дома. Стоял, грел руки на батарее второго этажа, а когда выглянул в окошко, вижу, УАЗик милицейский стоит возле крыльца «гадины».
Присмотрелся, выводят двоих. Запихнули в клетку через заднюю дверь, чуть погодя привели ещё одного, и туда же сунули.
На драку приехали? Или по тому же делу что и я?
В любом случае, лезть сейчас не резон. По «моему» делу, или не по «моему», Гришанины ребята теперь на стрёме будут.
Постояв ещё минут пятнадцать, я убедился что менты уезжать не спешат, скорее всего опрашивают кого-то. А если это так, то могут и час ещё проваландаться, с них станется.
Дальше ждать не стал, и обратно шёл напрямик через жилую застройку, выдерживая направление по полярной звезде. Сначала домой хотел пойти, но тащить две пушки после косяка с патронами было бы перебором. Обыскивать меня, конечно, не будут, но вот случайно наткнуться, это как здрасьте.
Вернувшись в гараж, первым делом растопил печь, разогрел банку тушенки, натопил снега, и поужинав, лег спать.
Спал как никогда сладко, вставал, правда, пару раз, уголька подбросить, но в удовольствие даже, что-то уютное было в этом, домашнее такое. Причем дома, в родительской квартире, я так себя не чувствовал. Не скажу что плохо там, или ещё что-то подобное, только всегда присутствовало какое-то беспокойство. Наверное потому, что хоть уже и привык, все ещё боялся сделать не так что-то, сказать не то. А здесь нет никого, только я, да огонь в печке. Поэтому спокойно.
Утром же, когда уголь всё же прогорел и огонь погас, первым делом опять затопил печь. А когда разгорелось, нагрел растопленной с вечера воды, умылся, заточил ещё одну баночку тушенки, и в институт потопал, прямо к первой паре.
* * *
Философия, право, другое право, английский, опять право и снова право. Высижу до конца занятий, и в библиотеку. Дома билеты учу, готовлюсь к зачётам, и жду чего-то. И так целую неделю, просто день сурка на минималках.
Да, вечерами ещё с отцом дискутирую, пытаюсь его вразумить насчёт властей, перспектив, и общей ситуации в стране и мире. Получается, конечно, не очень, упертый он, но подвижки есть, хоть задумываться стал, а не слепо газетам и телевизору верить.
Начатое с Гришкой и его хлопцами, завершать пока не торопился, предчувствие плохое. Может сказки, или совпадения, но не раз это предчувствие меня выручало. Даже тогда, в мой последний выход, я чувствовал что так будет. Были бы варианты, отказался бы, не пошёл. Но, как говорил наш комбат, приказ — святое дело. Так что, пока не отпустило, я даже думать в ту сторону забыл. Зато к Гусю ходил пару раз, продукты относил, лекарства так же через мамину знакомую доставал. В себя он не пришел, но и хуже не стало. Кроме матери, там ещё медсестра была, наняли с тех денег что из Гусевой заначки передавал.
А вот Игоря пока не нашли, хотя прошла целая неделя и в розыск его почти сразу объявили. У меня даже мысль была, звонок анонимный сделать, так мол и так, ищите вашего мальчика в одиннадцатой больнице. Но подумал, взвесил все за и против, и звонить пока не стал, решив подождать ещё пару дней.
Кроме этого, милиции в городе стало порядком больше, не знаю наших лодырей на улицу повыгоняли, или с области прислали. Обычно нет никого, на постах только гаишники, да иногда на центральных улицах патрули. А тут куда не глянь, везде трутся.
В гараж тоже не ходил, некогда было, сегодня вот решил проведать свое приобретение, заглянуть после учебы. Зашёл в магазин, купил четыре буханки хлеба, несколько банок кильки в томатном соусе, да пачку соли. Чай индийский, со слоном, и маленькую баночку растворимого кофе взял в коммерческой палатке, целую очередь из-за этого отстоял. В общем, затарился по полной, так чтобы в случае чего в гараже можно было безвылазно недельку-другую пересидеть.
Вышел на той же остановке, и кратчайшим путем потопал. Сначала внимания не обратил, шел задумавшись, а потом смотрю, дома-то знакомого нет, сгорел. Стенка одна осталась, и печка покосившаяся. Пока стоял смотрел, соседка вышла, та самая, круглолицая. Пожар, говорит, на днях был, сгорели оба, и женщина та что гараж продала мне, и муж ее, его только из больницы отпустили.
— А дочка? Она что, тоже?
— Нет, слава богу! Настеньку как увезли на скорой, так пока и не привозили!
Как оказалось, дочь сгоревшей на пожаре пары, пыталась вскрыть себе вены, отчего ее положили в психушку. Практика такая, всех суицидников туда ссылают, вроде как профилактика от рецедива. Укольчики поделают, психов живых покажут, обрисуют, так сказать, перспективку.
— У нее остался кто-нибудь? — спросил я женщину.
— Да почитай что и нет никого. Брат, разве, года на три старше, только давно его не видела уж, наверное он и не знает ничего…
Поблагодарив соседку, в гараж я пришёл в совсем подавленном настроении. Не осторожничал бы тогда, и люди бы живы остались, и дом цел. Может и девчонка бы эта вены себе не резала. Чтобы хоть как-то отвлечься, растопил печь, поставил топиться снег, и приступил к нарезке хлеба на небольшие кусочки. Так пропадет, а вот в высушенном виде долго пролежит. Консервы, сухари, соль — считай полный рацион. Мне одному, если вдруг приспичит, на такой пайке месяц протянуть можно.
Дорезав хлеб и разложив его сушиться, решил больше не откладывать, а разобраться с Гришкой и его кодлой сегодня же, тем более предчувствие поутихло.
Приготовлений минимум, место известно, цели определены, — по словам пацанов, банда Гришкина не особо большая, вместе со шнырями всего человек десять, значит даже патронов не особо много понадобится.
Чтобы на ходу потом не засыпать, перекусил, подкинул угля, и завалился спать, поставив свой внутренний будильник на десять вечера. Проснусь, умоюсь, растоплю печь, и как раз к нужному времени на место подтянусь.
Так и вышло, не проспал, и в половину двенадцатого стоял в том же подъезде, так же грея руки у батареи.
Музыка, мат, визги и гогот, всё как в прошлый раз, будто и не уходил никуда. Чуть позже двенадцати народ начал расходится, и первые «гришковцы» потянулись к своему подвалу. Сначала двое пошатываясь, потом ещё один, он получше на ногах стоял, а следом сразу четверо, причем одного на руках тащили. Судя по поведению, поддатые все, но в разной степени опьянения.
Подождав ещё несколько минут, я спустился на первый этаж, и тихонечко вышел на улицу. Немного постоял, делая вид что курю — для этого на самом деле достал и прикурил сигарету, потом по стеночке двинулся аккуратненько, стараясь чтобы никакой свет, даже лунный, не выдал моих перемещений.
Обойдя по большому радиусу сам бар и пятиэтажку, вскоре я оказался рядом с ведущей в качалку железной дверью.
Сломать такую незаметно не получится, поэтому только вежливо. Постучал, никто не откликнулся. Постучал посильнее, — всё равно тишина, и когда уже ногами забарабанил, отозвались наконец.
— Че надо? — проревело за дверью пьяным и рассерженным голосом.
— Шоколада! Открывай давай, Гриша роллы заказывал, я привез!
— Че заказывал? — одновременно с лязганьем замка, из дверей высунулась лохматая голова.
— Роллы. — Повторил я.
— Чезаролы? — скороговоркой выдохнул лохматый, наверняка пытаясь найти в своей голове соответствие новому слову.
Отвечать я не стал, а убедившись что за спиной бандита чисто, мягко нажал на спуск. Пистолет сделал пфф, и лохматый молча рухнул навзничь.
Если считать по количеству вошедших, внутри остаётся ещё шестеро.
— Гиббон! Кто там пришел? — держась за стену, появился ещё один качалочный житель.
Вышел, заметил лежащего на полу товарища, перевел взгляд на меня, рыгнул, и пьяно фокусируясь, наконец сформулировал.
— Чё за нах, бля?
— Я вам роллы привез, а Гиббон нажрался как скотина, дверь открыл и уснул. Помоги дотащить…
— Че привез? Какие, в натури, роллы? — сделав ещё два шага навстречу, житель ошалело уставился на труп, из-под которого медленно расползалась лужа крови.
— Ладно, забей. — Не стал я мучить слабенький мозг существа, прервав его мучения одним точным выстрелом в голову.
Тот постоял секунду, словно раздумывая куда падать, потом свалился прямо на товарища, подёргал ногой и затих.
— Ну вот, минус два… — в пустоту прошептал я, прежде чем двинуться дальше.
Короткий коридор, развилка и проход в зал с тренажёрами. Заходишь, и сразу запах. Пахнет потом и куревом. Освещения толком нет, ребята спать собрались, потушили. Но ориентироваться, хоть и с трудом, всё-таки можно. Отошёл от двери, присмотрелся. Здесь пусто, наверняка есть какое-то другое помещение для отдыха, а может и не одно. Дверей в зале две, не считая той что у меня за спиной, — одна слева, другая справа.
Держа оружие наготове, двинулся в левую, и в первой же встреченной комнатке наткнулся на пару храпящих тел. Будить, понятно, не стал, а дважды нажав на спуск, пошел дальше.
Минус четыре, значит остаются трое.
В этой стороне больше никого, идти некуда, в конце коридора только закуток с ведрами и швабрами. Развернувшись, так же неторопливо вернулся в зал, а оттуда уже во второй, правый проход.
Впереди голоса. Замер, прислушался. О чем говорят не слышно, но вроде ругаются. Подошёл ближе, встал у двери.
— Да чё ты с ним базаришь? Растяжку ему устроить, мигом расскажет куда товар дел! — говорил кто-то так же не особо трезвый.
Похоже у них заложник, а значит надо спрятать лицо. Маску не взял, но галстук так же лежит в кармане. Достал, завязал, и приготовившись, стал слушать дальше.
— Зачем растяжку? Он же не глупый парень, без лишнего насилия осознает… Правда ведь, Витюша? — подключился второй, голос которого показался мне смутно знакомым.
— Да пошел ты… — хрипло ответили ему, видимо тот самый упомянутый Витюша.
— Зачем так грубо, Витя? Тебе жить совсем не хочется? Но даже если так, умереть ведь тоже можно по разному… Можно сразу, радостно и не больно, а можно долго и неприятно. Мы хоть и не звери, но толк в этом деле знаем. Хочешь мы тебя как свинью забьем? Хочешь?
— Убьете меня, не узнаете где товар… — прохрипел тот, кого эти двое называли Витюшей, и невнятно промычал что-то явно матерное.
— Ты же всё равно расскажешь, Витюша… А если и не ты, то твои ребята молчать точно не станут!
— Как хотите…
— Слышь, козел, ты что думаешь, тебе порошок на том свете пригодится? Или ты чертям его толкать будешь? — радостно заржали оба бандита, и почти сразу послышались звуки ударов. Били сильно, с оттяжкой, явно получая удовольствие. Ждать больше не было смысла, я натянул маску, и резко открыв дверь, появился на «сцене». Хотел сразу всех грохнуть, — ибо «пленник» оказался из таких же уродов, но встретившись взглядом с одним из фигурантов, едва не перекрестился.
Мигнул пару раз, но наваждение не ушло. это был Бес, в миру Андрей Беспалов, мой боевой товарищ из прошлой жизни. Молодой и не «подъеденный» временем, но тем не менее вполне узнаваемый. Откуда он тут появился, я не понимал, всю жизнь думая что родом он с Ростова. У него ведь и говор был похожий, да и друзья наши общие подтверждали такую версию. Мелькнувшее было сомнение что это всё же не он, рассеялось когда у него на плече заметил родимое пятно характерной, в виде креста, формы.
Взяв себя в руки, я выставил перед собой пистолет и вежливо поздоровался, а когда вместо ответного приветствия бандит который бил опального наркоторговца, полез за стволом, так же вежливо прострелил ему руку.
— Ты чё творишь сука-а-а!!! — схватившись за рану, визгливо заорал он, отскакивая в угол.
— Следующая пуля в голову, и учти, я не промахиваюсь. — держа обоих на прицеле, предупредил я.
— Ты кто такой вообще? — приподнялся Бес. Он никогда не был тощим, но сейчас, наголо выбритый, в майке без рукавов, напоминал мне пережравшего добавок бройлера.
— Это неважно. — спокойно ответил я, пытаясь припомнить сколько раз он спасал мне жизнь. Я ведь когда попал на фронт, мало что мог, и если бы не он, не пережил бы и первые пол года.
Не прекращая выть, второй, тот что с простреленной рукой, выматерился, а Бес нетерпеливо выдал,
— Говори уже, чего надо. Ну?
— Кто девчонку изнасиловал?
Оба насторожено переглянулись.
— Какую девчонку?.. — подвывая, переспросил второй.
— Обычную. Настей зовут. Изнасиловали, отца ее избили, с матери деньги сотрясли, а потом ещё сожгли обоих вместе с домом. Кто?
— Не знаю о чем ты говоришь. — нахально глядя мне в глаза, усмехнулся Бес, а я вспомнил как он рассказывал о безбашенной молодости. Мол дурак был, пока не повзрослел, творил всякое. Разумеется я и предположить не мог что «всякое», это изнасилования и убийства.
Держа обоих под прицелом, я судорожно соображал что же мне делать. Грохнуть обоих, или Беса всё же пожалеть?
И нет, я никогда не страдал сентиментальностью, тут другая причина, подумалось что будет со мной, если убью того, кто в том будущем-прошлом не раз спасал мне жизнь? Что если я просто исчезну? Вот прямо сейчас всё вернётся вспять, и вместо прожженого на войне «Пионера», в этом теле появится Диман Иванов, обычный студент обычного вуза?
— Знаешь ты, или не знаешь, а вариантов у вас нет, кто первый расскажет, будет жить. — стараясь говорить спокойно, предупредил я, но на Беса мой тон не произвел никакого впечатления.
— Варианты всегда есть. — продолжая ухмыляться, произнёс он.
— Если смерть для тебя вариант, то да, соглашусь. Или ты её совсем не боишься?
— Угадал, не боюсь. Я в перерождение верю, даже интересно что там дальше будет. Здесь сам видишь, море дерьма и ничего более.
В перерождение Бес действительно верил, у него у первого даже шеврон появился с надписью «смерти нет». И он всегда говорил что умирать будет с радостью, ибо за чертой этой не тьма вечная, а всего лишь новый уровень.
— Ладно, тянуть кота мне некогда, поэтому считаю до трёх и стреляю.
— Раз! Два! Три! — без пауз отсчитал я, и прицелившись в привязанного к стулу опального наркоторговца, легонько нажал на спуск.
Пистолет дёрнулся, сделал «пфф», оставляя в голове пленника маленькую дырочку.
— Повторяю вопрос, кто изнасиловал девочку и убил ее родителей?
— Снова считать будешь? — выказывая полнейшее равнодушие, усмехнулся Бес, но вот второго увиденное пробрало. Едва не расплакавшись, он буквально за минуту рассказал как дело было. Если коротко — насиловали те двое что я застрелил на входе, били и сжигали уже все вместе. То есть, никаких вариантов кроме одного, Андрюха мне просто не оставил. Отпустить кровавого убийцу я не мог, как бы не боялся за своё собственное существование.
Почти не меняя позы, я выстрелил в уже подраненого бандита, чётко влепив ему пулю в лоб, а вот когда поворачивался к Бесу, тот неожиданно прыгнул, и сбив меня с ног, ломанулся к выходу.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 36. 09.08.1990
 «Уголовный розыск вновь обратился в 'АиФ» за помощью: дать информационное сообщение о розыске опасного преступника. Вглядитесь в фотокомпозиционный портрет и в рисунок силуэта мужчины. 
 ЭТОТ человек знакомится с молодыми женщинами, около центральных магазинов крупных городов и предлагает свои услуги в приобретении импортных товаров (косметики, обуви, нижнего белья). Он показывает им блокнот, выполненный в виде рукописного каталога, и предлагает выбрать товар. В каталоге указаны вещи, цвета, страна-производитель, подробно описан товар, указана ориентировочная цена. «Продавец» настаивает, чтобы товар приобретался партией. Предварительно договорившись о сделке, преступник назначает встречу на другой день в условленном месте. При последующем контакте он совершает убийство и скрывает трупы своих жертв. Ряд таких преступлений совершен в Москве. 
 Это мужчина приятной наружности, интеллигентного вида, в разговоре и обращении очень вежлив. На вид ему 30 — 35 лет, рост 180 — 185 см, нормального телосложения, волосы темно-русые, аккуратно подстрижены, зачесаны назад без пробора — по типу прически «ежик». 
 Может одеваться в темно-серый костюм, светлую рубашку, галстук, темные ботинки.' 



Глава 28

Сломя голову, в погоню бросаться не стал, Бес вполне мог где-нибудь затаиться, а когда я аккуратно вышел, его уже и след простыл.
Не теряя времени, быстро вернулся, достал из кармана мел, и во всю стену нарисовал стрелу. Дальше особо не шарил, снял пистолет с трупа, да забрал то что лежало на столе и в тумбочке. Хотел ещё сейф вскрыть, но ключей не нашел, а торчать тут, когда в любой момент могли нагрянуть менты, не хотелось. Для того чтобы вызвать наряд, Бесу достаточно позвонить из любой телефонной будки. Опорник неподалёку, так что дело это всего нескольких минут.
Наверное будь на его месте другой кто-то, я бы так не волновался, но с ним сработал эффект обратной памяти, даже понимая что сейчас это совсем другой человек, воспринимал я его именно тем кого знал когда-то. Исключительно умным, решительным, смелым, плюс невероятно фартовым. Как друга, лучше и желать нельзя, но вот врага такого, хуже не придумаешь.
Распихав трофеи по карманам, уходил я дворами и чердаками, и всё для того чтобы Бес не выследил. Уже потом, сидя перед потрескивающей печкой, осознал как сильно преувеличил его возможности. Ведь он, образца девяностых, и он же через тридцать лет, это абсолютно разные люди. Сейчас Бес всего лишь мелкий беспредельщик, как бы цинично это не звучало.
Плюхнув полную чайную ложку растворимого кофе на половину стакана кипятка, я пил, обжигаясь, и пытался сообразить как человек мог так преобразиться? И это не в смысле лучше всех кидать нож, или метко стрелять, отнюдь. Измениться, превратившись из подонка, каких мало, в верного друга, надёжного боевого товарища, и просто очень хорошего человека. И я знаю о чем говорю, всё же десять лет бок о бок, сотни рискованных операций, трижды он меня вообще полудохлого на себе выносил. А сколько раз прикрывал отход группы? На моей памяти его только четыре раза в двухсотые записывали. Но каждый раз он как птица феникс восставал из пепла.
Случай был когда в то место где он себе нычку организовал, мина стодвадцатая прилетела, боец один проверил, всё говорит, Бес двести. Я, говорит, фалангу пальца ему оттяпал, чтобы по-людски, а то запишут в потеряшки, и шиш с маслом родным выкатят. Так частенько делали когда понимали что тело не достать, вот он и подсуетился.
А через пару недель, когда мы уже и девять дней по нему отметили, все расположение проснулось от диких криков раненого бизона, это вернувшийся из госпиталя Бес в ярости искал того, кто ему палец отрезал. Орал «Какая сука это сделала?» «Порешу падлу!» — кричал.
В общем, сидел я, слушал как трещат угли в печке, пил дерьмовый растворимый кофе, и никак не мог принять этого странного факта.
И даже не то меня напрягало что преступник в прошлом, оказавшись в окопе, стал нормальным человеком. Такое там было сплошь и рядом. Десятки, если не сотни тысяч бойцов пришли из тюрем, и не у всех были «легкие» статьи. Напрягало меня то, что я сам не догадался, не увидел в Бесе хотя бы тень того зверя каким он был когда-то. Многих бывших сидельцев встречал, и никогда на их счёт не ошибался. Было в них что-то общее, единоначалие какое-то. А вот в Бесе не было.
Задумавшись, сам не заметил как уснул. Вроде и кофе выпил, а вырубило. И спал сладко, и сны приятные снились, не розовые пони, но что-то около. А утром, когда проснулся, еще долго лежал в полудрёме, ленясь встать и затопить печку. Гараж хоть и остыл, но под найденным здесь же ватным одеялом мне было тепло и уютно.
Думал поваляюсь немного, и в институт пойду, только когда всё же проснулся окончательно, на часах уже показывало половину третьего.
Умылся остатками холодной воды, печку растапливать не стал, и экипировавшись, вышел из гаража в самом хорошем расположении духа.
— Подписали наконец! — с такими словами встретил меня отец когда я зашёл в квартиру.
— Что подписали?
— Постановление о референдуме по роспуску союза! Проголосуем, и кончится время коммуняк!
Я отлично понимал чувства родителей, намаявшись за свою жизнь, они, как впрочем и девяносто процентов граждан страны, жаждали перемен к лучшему. Но я так же знал что лучшее, для того же большинства, никогда не наступит, во всяком случае в том виде в каком они его ожидают. Впереди безработица, дичайшая инфляция, межнациональные конфликты, разгул преступности, нищета и ещё куча всякого дерьма, о котором они даже не подозревает.
Ну и комуняки, как презрительно называет их отец, никуда не денутся, перекрасятся в триколор, и дальше будут делишки свои проворачивать. Ну а те кто уйдет из властных структур, пойдут в криминал, или бизнес, хотя эти два понятия долгое время будут синонимами. Так что, повторюсь, не разделял я восторгов отца, хотя и прекрасно понимал его настрой.
— Дима, ты куда-нибудь собираешься на новый год? — когда сели ужинать, как бы невзначай поинтересовалась мама.
— На новый год? Не знаю пока.
За всеми последними событиями я не то чтобы забыл, но как-то не придавал значения. С возрастом этот праздник, впрочем как и все остальные, теряет свою актуальность. Когда ты маленький, новый год кажется чем-то сказочно-волшебным — ёлка из лесу, подарки, дед мороз, снежинки на окне, бенгальские огни. Потом, когда дорастаешь до подросткового возраста, видение несколько меняется, но налёт волшебства, предчувствие чего-то хорошего в новом году, остаётся.
Позже, лет в двадцать — двадцать пять, новый год это возможность собраться с друзьями, пригласить в ресторан понравившуюся девушку, ну или просто весело провести время.
Тридцать, тире, сорок, видение праздника вновь меняется, и зависит от наличия своих детей. Есть они есть, значит ты сам превращаешся в деда мороза, ну а если нет, тогда появляется очередной многодневный повод выпить.
Ну а когда полтинник и дальше, новый год становится скорее помехой, чем-то досадным, и неотвратимым. Напрягают длинные выходные, нежданные гости, разрывающийся от смс телефон, ломанный график работы магазинов и всяких других, мелких, но неприятных особенностей этого периода.
У меня же ещё проще. Лет мне много, по факту я даже старше своих родителей, а знание того что будет дальше, не позволяет надеяться на чудо. Единственное что греет душу при упоминании праздника, это мамин новогодний «оливье», пельмени, и ещё немного «селёдка под шубой». Так что я просто поем, посмотрю новогодний огонек, и спать завалюсь, как делал это все последние годы.
— Ну смотри, нас к Мироновым пригласили, если хочешь можешь с нами пойти. — Улыбнулась мама.
Мироновы, давние друзья родителей, отец на рыбалку иногда мотается с дядей Егором, а тетя Вера так вообще завсегдатай маминых чайных посиделок.
— Да оставь ты его, пусть парень с друзьями отметит, себя-то помнишь в его годы? — отламывая хлеб, усмехнулся отец.
— Ну а что я такого сказала? Может Дмитрий с нами захочет пойти, тем более у Веры с Егором дочка такая умница! — пристально глядя на меня, заявила мама.
Я хорошо знал Вику Миронову, она, может, и умница, но далеко не красавица, поэтому выдержав мамин взгляд, молча отвернулся.
— Да брось. Скажешь тоже. — Отмахнулся отец. — Лет ей сколько?
— Шестнадцать через месяц исполнится. — Ответила мама.
— Ну вот, маленькая она ещё для нашего Димки. Ты лучше почитай вон, что в комсомолке пишут!
Не желая участвовать в очередном застольном диспуте, я доел свою порцию, и сославшись на уроки, ушёл к себе в комнату.
О референдуме объявили, союз, считай, обречён, значит и всё остальное произойдёт в том же порядке. Инфляция, крах экономики, развал сельского хозяйства, банкротство предприятий и всякое другое нехорошее.
Остановить распад я не смогу, да и желания такого нет, а вот предпринять некоторые шаги для собственного обогащения, вполне. Взять хоть те же ваучеры, насколько я знаю, умные люди массово скупали их у населения, чтобы потом с выгодой куда-то вложить, например в Газпром. Дело это стоящее, но очень непростое, и пока ещё далёкое, а вот что можно сделать сейчас, я как-то не очень понимаю. Не торгаш по жизни, я мало разбираюсь в том что в мире принято называть бизнесом. Не то чтобы нет совсем мыслей, но такое всё, простенькое, без изысков.
Первое что приходит в голову, развивать отцовский кооператив. Купить станки, расширять производство, магазины свои открывать. Мне бы что-то такое вспомнить, оттуда, из будущего, какую-нибудь фигулину интересную. Пионерами стать, первооткрывателями типа.
Но как не напрягал память, как ни старался, в голову ничего не приходило. Помог случай.
Буквально за неделю до нового года, возвращаясь из магазина, я наткнулся на похороны. Прямо возле подъезда соседней пятиэтажки стоял гроб, и собравшиеся вокруг него люди дружно грустили. Так бы я стороной обошел, не люблю это дело, но друга из детства заметил, как и он меня. Виталя Мотин, до седьмого класса вместе учились, дружили даже. Потом он с родителями переехал куда-то, и вот, такая встреча.
— Димон! Как же я рад тебя видеть! — разулыбался во всё лицо он.
— Взаимно Виталь, ты куда пропал-то? Ни слуху, ни духу, хоть письмецо бы тиснул, адрес знаешь ведь… — упрекнул его я.
— Ну вот так вот, Димон, извини уже, расскажи лучше, как сам, учишься? Или работать пошел? — оценивающе «мазнул» он взглядом по моему «прикиду».
— Учусь пока, на юрфаке, третий курс. Ну и подрабатываю помаленьку, чтобы у родаков не клянчить. А ты где? Ты ж хотел в военку поступать? Не получилось?
— Да ну, какое там… Школу-то еле осилил, после восьмого в каблуху пошел, но не доучился, в армейку загремел. Отслужил, теперь вот, в ритуальное агентство пристроился, гробы таскаю. — смущённо пожал плечами Виталя, и хотел ещё что-то сказать, но его позвали, как он сам только что сказал, «таскать гробы».
— Ты во сколько освободишься? — уже в спину окликнул его я.
— В четыре, может чуть позже! — ответил Виталя.
— Тогда давай к половине пятого сюда же подходи, поболтаем!
Виталя кивнул, и взяв из рук какой-то женщины длинное белое полотенце, подошел к гробу с покойным.
И уже потом, когда мы встретились вечером, он и навёл меня на эту интересную идею, отвечая на вопрос о работе.
— Перспектив никаких, платят мало, и те задерживают. А теперь ещё и дефицит к нам пришел.
— К вам? — искренне удивился я, потому как совершенно не представлял что может быть дефицитного у гробовщиков.
— Ну да. У нас контора муниципальная, и если оклад голый, там совсем слезы. Поэтому надбавка идёт от реализации ассортимента.
— Постой, а что вы можете реализовывать?
— Ну как. Памятники, оградки, кресты, венки, гробы те же. Спрос хороший, сам понимаешь, но с поставками проблемы. С памятниками ещё с осени беда, а теперь то венков не подвезут, то с гробами засада. Люди сами ищут как-то, поэтому мы без процента, на голом окладе.
— Не пойму, у нас что, столяров нету, гроб некому сколотить?
— Так и я о чем говорю. Столяры есть, но такие… У них то доски кончились, то ткани нет, то ещё какая-нибудь херня. Тухло, в общем…
Заинтересовавшись темой, я узнал у Витальки некоторые цены, в том числе на гробы и кресты.
— Обычный сосновый, от сорока до семидесяти. Кресты разные, самый простой тридцать пять рублей, если побогаче, то полтинник и выше.
Даже не будучи специалистом в столярном деле, я предполагал что при наличии станков и хороших инструментов, сделать гроб особого труда не составляет. Те же кухонные гарнитуры с мойками идут у отца по двести рублей, но за счёт дороговизны материалов накрутка выходит совсем небольшая. Здесь же нужны обычные доски по шесть пятьдесят за куб, гвозди копеечные, и ткань самая недорогая. Навскидку, — себестоимость гроба рублей пятнадцать, работы часа на четыре, и на выходе четвертной с экземпляра.
— Слушай, у меня отец занимается столяркой, могу спросить, вдруг он сможет помочь. Надо? — быстро прикинув что к чему, предложил я.
— Блин, Димон, конечно, а то гляди, сегодня трое похорон, и все мимо кассы. За ямы копари кладбищенские себе берут, транспорт и водила ПОГАТовский, нам только и остаётся что за грузчиков, да сопровождение. Без гробов вообще вилы… — явно не ожидая такого предложения, удивлённо ответил Виталик.
— Кроме гробов и крестов есть ещё что-нибудь по столярке?
— Столики, лавочки. Но это в сезон, обычно по весне, до родительского, а гробы постоянно требуются, если заниматься, то не распыляясь. Ты узнай у отца, и чем скорее, тем лучше, пока ещё кто-нибудь не нашёлся…
Заверив школьного товарища в том что обязательно узнаю, я перевёл тему на общих знакомых, но вскоре Виталий посмотрел на часы и засобирался, сказав что у него ещё какое-то дело.
Я же, вернувшись домой, незамедлительно «провентилировал» эту тему у отца.
— Можем, почему нет? Досок у нас достаточно, есть не только сосна. С тканью, думаю, тоже проблем не будет. Пусть приходят твои гробовщики, обговорим. — ответил он, удивляясь что эта идея не посетила его самого.
Будь дело в «моём» мире, достаточно было бы достать телефон и нажать пару кнопок. Здесь же «переговоры» растянулись на несколько дней. Пока я встретился с Виталием, пока тот сообщил о новом поставщике в свой трест, пока снабженец нашёл время доехать до мастерской. В общем, решили всё уже прямо перед новым годом, изготовив пробную партию в десять штук.
Я хоть в разговоре и не участвовал, но по довольному выражению лица обоих кооператоров — Борисыча и отца, понял что переговоры прошли успешно. Вот только мама отнеслась к начинанию с некоторой опаской, но ей сам факт производства гробов не понравился, всё же такая тема, не самая приятная.
Да, незадолго до этого эпохального события «нашелся» Игорь, и наконец очухался Гусь. Игоря я не видел, его дома «закупорили», а вот с Гусем успел пообщаться. Думал расскажет как дело было, но не повезло.
— Ты знаешь, Дим, я ведь почти ничего не помню… — огорошил он.
— В смысле?
— В прямом. Последнее что осталось в голове, как бухали с пацанами.
— А дальше?
— Ну и всё, потом здесь очнулся, смотрю мама рядом, сестрёнка.
— Про то как за деньги дрался тоже не помнишь?
— Помню. Два раза было, оба раза отхватил, но заплатили хорошо, по полтиннику.
— А где бои проводились?
— На тракторном, цех там есть один новый, туда станки не завезли ещё, вот в нём и организовали. Нормально, холодно только.
— Миха говорил что ты тогда должен был бухла принести, денег вроде обещал много. Помнишь что-нибудь?
— Неа. Провал полнейший, как пили, помню, а потом уже только здесь, когда глаза открыл…
Не помнил Гусь и про письмо, говорит сестра рассказала, удивился очень, в том числе сумме которую я передал. По его словам, в тайнике было всего три сотни. Клялся что отдаст, благодарил, но мне как-то не до этого было, очень уж я рассчитывал на его «показания», думал ключ подберу, но не свезло.
* * *
А время шло, не успел оглянуться, как на дворе уже тридцать первое декабря, без пяти двенадцать. На улице валит снег, у соседей через стенку надрывается «Комбинация» со своим хитом «Америкэн бой», а в телевизоре юморят хорошенько забытые мной артисты. Сказав родителям что иду к друзьям, я никуда не пошёл, сижу один за журнальным столиком, положил в тарелку оливье, налил домашнего вина и терпеливо жду когда пробьют куранты.
Был бы телефон с интернетом, пиликал бы сейчас, разрывался от смс и картинок с поздравлениями. И ведь нет чтобы просто, от души черкнуть что-нибудь типа — «Братан, с новым годом!», люди шлют друг дружке всякую хренотень, и радуются, создают иллюзию праздника. Особенно тяжко стало когда смс бесплатные сделали, особенно одаренные ставят рассылку на все контакты, и поздравляют одной смс-кой. И неважно что там и парикмахерская, и бухачий сантехник, и газовая служба, и баня, и даже померший три года назад крановщик с соседней улицы. Плевать, главное отправить, а кому и зачем, дело десятое. Вот только и получателям плевать, многие не поймут даже от кого поздравления, а уточнять не будут, потому что плевать. Да и самому рассылателю халявы, тоже глубоко безразлично, но делает, потому что дурак, наверное.
Здесь же, в самом начале «святых девяностых», интернета нет, что такое смс тоже никто не знает, и чтобы поздравить человека, надо прийти лично, позвонить, отправить открытку, или отбить телеграмму, то есть напрячься. Разумеется, газовую службу и баню с парикмахерской поздравлять уже не станешь, хлопотно, а вот близких, если есть таковые, не забудешь.
Пока предавался унынию, картинка на экране телевизора сменилась часами, потом красным флагом на башне кремля, затем что-то мигнуло, и появилась знакомая физиономия с пятном на лысине.
— Дорогие товарищи, дорогие соотечественники! — чуть кося мимо камеры, начал человек с пятном — Стрелки часов приближаются к отметке, отделяющей не только один день от другого, но и старый год от нового. В эти минуты мы перебираем в памяти события уходящего года, с надеждой думаем о том, что ждёт нас и наших близких, нашу великую страну в наступающем одна тысяча девятьсот девяносто первом году.
На этом месте я сбавил звук, слушать меченного не хотелось, и добавил уже в конце, чтобы не пропустить бой курантов.
'……согласие и благополучие в каждом доме! Пусть возродится к новой жизни наша Отчизна! С Новым годом, дорогие согра…
Не дотянув каких-то секунд до боя часов на башне, в телевизоре громко щёлкнуло, экран погас и запахло палёным.
        Том 2:         https://author.today/work/432743 



Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси.
        У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по         ссылке         и 3) сделать его админом с правом на          «Анонимность»         .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 "Святые" 90-е Пионер – том первый